ГОРОД, ПОСТРОЕННЫЙ ЗА 1 НОЧЬ

Посещали нас инопланетяне или нет? Бесспорных доказательств таких визитов пока не найдено. Но вот косвенных…

На Земле есть несколько мест – Египет, Месопотамия, Индия, Китай, Греция, Рим, Мексика, – попадая в которые, мы невольно задумываемся о мудрости и умении древних, возводивших прекрасные дворцы и величественные храмы, вычислявших движения небесных тел, изготовлявших простейшие предметы быта столь рационально и совершенно, что гипотеза Дарвина о волосатом предке человека представляется особенно сомнительной.

Одно из таких мест – Альтиплано, высокогорное плато на границе Перу и Боливии. По инерции в путеводителях все еще пишут, что архитектурные и инженерные достижения этого района созданы инками. Однако инки были наследниками великих культур далекого прошлого. А может быть, даже и… внеземных. Причем я лично убедился в серьезности этой версии, посетив город Тиауанако.

…У него квадратные глаза со скругленными углами, без зрачков, прямоугольное лицо с тяжелым тюрбаном надо лбом, прямой нос с расширяющимися ноздрями, окладистая борода и усы, бубликом окружающие рот.

Виракоча, как называют бога-учителя аймара, коренные жители Боливии и потомки инков, внешне сильно от них отличался: он по облику европеец, стройный, бородатый, широкоглазый, они – индейцы, с узенькими глазками, куцой растительностью на лице и приземистой рыхловатой фигурой. Белый человек научил индейцев строить дома и храмы, выращивать картофель, писать и считать, наблюдать звезды и врачевать. Оставив на тысячелетнюю память о себе множество своих скульптурных изображений, Виракоча с соратниками ушел по водам Тихого океана, обещав когда-нибудь вернуться.

Вернулись белые люди на парусниках в XVI веке. Инки думая, что это второе пришествие Виракочи, встречали приплывших радостно и хлебосольно, а белые люди их убивали и отнимали золото. Впрочем, как за несколько веков до того сами инки убивали людей паракас, наска, мочика и прочие жившие в Андах народы.

Невдалеке от высокогорного озера Титикака от Виракочи остался храмовый город, называемый Тиауанако (мертвый город).

Сначала копавшие его археологи полагали: ему полторы тысячи лет, потом удлинили возраст руин до 2500 лет. Но Артур Познански, боливийский ученый, посвятивший жизнь этим Афинам Южной Америки, уточнил углы падения солнечных лучей сквозь Ворота Солнца с учетом медленно меняющегося угла наклона земной оси. В итоге он убедительно доказал: этим камням от 12 до 17 тысяч лет.

На окраине Тиауанако лежат гранитные плиты, которые многие исследователи считают пирсом  – видно, некогда берег озера находился здесь, а не в 20 км, как сегодня:

Масса крупнейшей из них 440 тонн:

Аккуратно уложить ее, согласовав с соседними плитами, можно было, лишь используя портовый кран. Но откуда он в каменном веке, причем на высоте 3800 метров? Другая версия: это выстроили великаны, игравшие гранитными глыбами, как речной галькой. Тем более что метровый шаг ступеней в храме и на пирамиде Акапана (фото 739) рассчитан, похоже, как раз на пятиметровых гигантов. И третий популярный домысел: предкам инков каким-то образом удавалось размягчать твердые камни, превращая их едва не в пластилин.

Гранит, андезит и базальт – а именно эти, самые твердые породы камня составляют руины древнего города – не поддаются обработке каменными и медными инструментами. Других в Тиауанако не найдено. Железа, уверяют археологи, тиуанакотцы не знали. Тогда чем же они просверливали идеально ровные сквозные отверстия в толще гранита (фото 790, 791, 792)? Чем обрабатывали камень, добиваясь отменно ровных выступов (фото 780, 781, 783)?

Каким образом ухитрялись выдалбливать полуцилиндрические желоба для своих гранитных водостоков? (фото 774).

Аймара отвечают на эти вопросы просто: это были боги, не зря ведь они возвели город всего за одну ночь!

Ученые на такие вопросы не отвечают вовсе. Потому что тогда пришлось бы признать: за много тысяч лет до нас на Земле существовала цивилизация, технологические возможности которой как минимум равнялись нашим сегодняшним (фото 775, 782, 784, 787, 788, 793, 794).

А если присмотреться к керамике культуры Тиауанако, не менее совершенной, чем керамика Древней Греции, может возникнуть шальная мысль: это были существа отнюдь не с нашей планеты . И вот уже квадратные, устремленные в пространство глаза Виракочи, его угловатые конечности, лица его соратников, с явным портретным сходством запечатленные на стенах подземного храма и столь похожие на скафандры космонавтов, укрепляют в мысли: эти артефакты – свидетельства палеоконтакта. Тем более, когда в местном музее видишь стелу, изображающую двух тиауанакотцев в состоянии невесомости – они направлены головами друг к другу. А в маленьком музейчике перуанского села Уаро выгравирован на камне космонавт, работающий в открытом космосе (ну, в точности наш Алексей Леонов за бортом “Восхода”!).

КТО ИЗРИСОВАЛ ПУСТЫНЮ?

Вероятно, та же цивилизация, что возвела колоссальные сооружения Тиауанако, оставила на песчаном насте пустыни Наска знаменитые рисунки и линии. Длина некоторых из них составляет несколько километров, а их строгая прямизна недоступна даже современным специалистам по геодезии. Увидеть эти рисунки, оставаясь на земле, невозможно. Приходится, как первооткрывателям линий Наски, подниматься в небо.

После знаменитого фильма Эриха фон Деникена “Воспоминание о будущем” о рисунках и линиях перуанской пустыни Наска не слышали только самые ленивые и нелюбопытные.

– Если ветер не утихнет, – огорошил меня Армандо, – сегодня не полетим.

Армандо – пилот авиаотряда перуанского города Ика, “возящий” туристов над знаменитыми рисунками плато Наска. Ожидая погоды, мы пьем приторную инка-колу (здешний патриотический заменитель кока-колы) и обсуждаем, разумеется, непознанные гигантские рисунки, увидеть которые можно, только поднявшись на несколько сот метров над землей. Армандо и его товарищ Рауль – завзятые скептики, они считают, что все диковинки перуанской пустыни в середине прошлого века нарисовали их соотечественники, чтобы создать в Перу туристический бум. Что, впрочем, блистательно удалось. Разговоры же об инопланетянах или инках, летавших будто бы на воздушных шарах, пилоты воспринимают как байки, развлекающие богатых бездельников, слетающихся сюда со всего мира.

Ироничность своих собеседников я оценил в полной мере, когда, наконец, нам “дали погоду”, и я вместе с 14 деловитыми китайцами заполнил салон легкомоторной “Сессны”. Мои новые друзья усадили меня на “блатное” место сразу позади первого пилота. Я радовался своей пронырливости, а китайцы поглядывали на меня с очевидной завистью.

Однако когда наша “Сессна” взмыла над песчаным настом и нырнула на несколько метров в первую же воздушную яму, для меня началось испытание на грани возможностей.

– А теперь специально по просьбе журналиста из России, – игриво ворковал над микрофоном Армандо, – спустимся пониже, чтобы вы могли вблизи разглядеть линию, которой нарисован паук.

При этом самолет закладывал крутой вираж и пикировал так, что даже китайцы становились белоснежными, как скандинавы.

Честно признаюсь, после кондора, астронавта и паука я перестал различать гениальные рисунки великанов и держался из последних сил, только чтобы не испортить летный костюм сидевшего передо мной ехидного Армандо.

Но перед полной утратой способности смотреть вниз я все же успел разглядеть самое, на мой взгляд, главное. Когда видишь один и тот же рисунок под разными углами, замечаешь: ширина полосы – величина переменная. Когда рисунок наползает на склон, полоса становится шире.

Это мое программное наблюдение подтвердило замечательную догадку московского ученого, радиофизика Аллы Белоконь. Много лет обдумывая феномен линий плато Наска, Алла Тарасовна заключила: поскольку на неровностях рельефа – холмиках и оврагах – линии расширяются, постоянна не ширина линии, а ее проекция на горизонтальную плоскость. А это может значить лишь одно: все рисунки и геометрические картинки плато Наска были сканированы, то есть выполнены с высоты неким энергетическим лучом.

Как и другие исследователи, Белоконь не может объяснить, кто именно, когда и с какой целью исчертил перуанскую пустыню. Но зато она смогла отвести одно, самое “заземленное” предположение – о том, что рисунки и линии прочертили древние индейцы, ходя по земле. Этого не могло быть не только потому, что человеку не хватит пространственного воображения, оставаясь на земле, представить, как, допустим, восьмикилометровый рисунок будет смотреться с высоты пятьсот метров. Помимо этого чисто логического довода, рисованные прямо на земле рисунки имели бы повсюду равную ширину линий (условно говоря, ширину бульдозера, которым их изготовляли). Сканированные же сверху они, по всем законам стереометрии, имеют переменную ширину.

Кроме того, Алла Белоконь выделила более десятка узлов, в которых пересекаются многие линии, и усмотрела в расположении этих узлов чертеж призмы, символически изображающей Солнечную систему и некую иную планетную систему, возможно, как раз ту, для нужд которой и предназначались все рисунки плато Наска.

И, наконец, Алла Тарасовна сопоставила узоры Наска с кругами на полях, в изобилии появляющимися в Англии и у нас, в России. Логика геометрических построений пшеничных узоров и рисунков Наска вполне сопоставима. А значит, у двух нерешенных задач может быть одно общее решение.

– Ну что, разглядел инопланетянина? – подкалывал меня второй пилот Рауль, когда я пытался отваром листьев коки вернуть себя в чувство. – Забыл тебе сказать: это автопортрет художника.

Что касается авторства рисунков и линий в перуанской пустыне, по собственным наблюдениям могу предположить лишь одно: это сделали те же разумные существа, что уложили мегалиты Тиауанако и оставили прекрасные гравированные рисунки на камнях из собрания музея Хавьера Кабреры (фото 096).

Спиральный хвост обезьяны со знаменитого рисунка плато Наска встречается и на рельефах, украшающих скульптуры Виракочи в Тиауанако, и на камнях Кабреры (фото 082, 092, 097).

КАРТИННАЯ ГАЛЕРЕЯ КАМЕННОГО ВЕКА

Второго такого музея нет на свете. В тысячах картинках запечатлены сцены жизни немыслимо далекого прошлого. Камни Ики неопровержимо доказывают: на Земле жила и творила великая цивилизация, уровня которой мы не достигли и сегодня.

Трое верхом на динозавре, причем один из них уже отрезал ему голову. Абсурд? Или доказательство того, что крохотная головка не столь уж необходима звероящеру? (фото 058) Муха-мутант стоит на двух почти человечьих ногах, оснащенных клещевидными копытами (фото 064).

Плывет обычная лодка, в форме полумесяца, только не по воде, а среди звезд и планет. Вот древнейший образ метафоры “космический корабль” (фото 069).

Все эти изображения сделаны на поверхности округлых камней – типа морской гальки. Качество картинок отменное – линии легкие, переменной толщины. В сотнях картинок присутствует единый стиль – верный признак мастерской работы. Среди сюжетов имеются такие, которые мы бы отнесли к фантастическим: пересадка мозга (фото 089), трепанация черепа, наблюдение небесных тел в подзорную трубу, изъятие зародыша из чрева матери (фото 076), забор спермы – вероятно, для генетических опытов (фото 059). Этим занимаются люди, внешне непохожие на нас (фото 045): птицеголовые существа в тяжелых латах. Кто они – пришельцы из других миров или земные порождения, не оставившие потомков? Сколько лет камням, найденным в земле в окрестностях перуанского города Ика? Для чего они нам оставлены?

Ответы на все эти вопросы могла бы дать наука. Но наука молчит. Не скромно, признавая свое бессилие, а высокомерно называя собрание камней Ики скопищем фальшивок. Мнение ученых формирует отношение общества к явлению. Сами перуанцы настолько мало знают о камнях Ики, что даже в центре города ни один прохожий не смог указать нам музей. Пока я случайно не обнаружил над неприметной дверью табличку с именем доктора Кабреры.

Эухения Кабрера, дочь покойного стоматолога и директор скромного музея, больше похожего на склад, устала что-либо доказывать. Да и к чему? Ведь ее отец в свое время оплатил специальную экспертизу, установившую: патина – наружная пленка – охватывает как объем самого камня, так и граверные канавки, из которых состоит изображение. Значит, мнение скептиков о том, что рисунки нанесены в наше время, несостоятельно. Но науке выгодней придерживаться старой догмы – подделка. Иначе пришлось бы радикально пересматривать историю цивилизации. А это хлопотно и небезопасно.

Почему камни не могут быть поддельными? Чистая логика: сегодня их в мире более 15 тысяч, в одном лишь музее Ики 11 тысяч, все извлечены из земли. Если они фальшивые, тогда надо признать, что некий подпольный камнеобрабатывающий комбинат с батальоном первоклассных граверов по камню годами выпускает продукцию, зарывая ее в землю, с единственной целью дурить ученых. Ну, не вздор ли?

– Кто мог бы убедительно доказать подлинность ваших камней? – спросил я у сеньоры Кабреры.

– Только уакерос – грабители могил, ведь именно они пополняют частные собрания.

Уака, на языке кечуа, коренного индейского народа Перу, означает священное захоронение. Здесь, в пустынях Наска и Паракас, их множество. Уакерос, гробокопатели, охотятся за золотом, в изобилии сопровождающим покойников в загробном мире, яркими индейскими тканями, веками не теряющими качества и стоящими до $10тыс. за квадратный метр, и керамикой, не уступающей по художественным достоинствам древнегреческой. Камни – лишь дешевый попутный продукт, но и на него находятся покупатели – дальновидные янки.

Портье гостиницы в Лиме, где я жил, согласился мне помочь – его одноклассник как раз промышляет грабежом могил. Я выехал на окраину мегаполиса в район трущоб с поэтичным названием Вилла эль Сальвадор. Лишь четвертый таксист согласился туда поехать, предыдущие отвечали: жизнь дороже заработка. В Эль Сальвадоре, уверяли они, могут выстрелить из-за забора, и полиция даже не начнет расследование – там своих не выдают.

В мерзкой харчевне с потолка свисали липучки, каковых я не видел с 50-х годов, со времен детсадовской дачи. И все равно над липкими столами кружили полчища гудящих насекомых. За крайним столом сидел коренастый тип в кожаной шляпе, черных очках и запыленном балахоне. Его лениво свисавшие на подбородок густые усы показались мне приклеенными. Знакомясь, он на секунду замешкался, называя свое имя – Уго, по-моему, первое пришедшее на ум. По договоренности, я не взял с собой ни диктофон, ни фотоаппарат. На всякий случай, паспорт и деньги тоже оставил в гостиничном сейфе.

Уго бойко и правильно говорил по-английски, что для перуанцев редкость. Достав из сумки булыжник, массой килограмма четыре, с превосходной картинкой и другой, поменьше, он с блеском университетского профессора показал мне разницу: на подлинном камне Ики бороздки ровные, скругления контурных линий плавные, а на подделке линия дрожит – камень твердый, но крошащийся, вот резец и вибрирует, повороты же линий угловатые.

На вопрос, как находят камни, Уго сообщил: после сезона дождей, когда бурлившие реки снова становятся полувысохшими ручейками, из размытых берегов то и дело выпирают камни, остается их только подобрать. За такой ерундой никто специально не охотится. Ведь главная цель их поисков – золото культуры паракас.

Однако за подлинный камень со сценой расправы над врагом (уж не намек ли?) Уго затребовал триста долларов. Я возразил: вовсе не собираюсь приобретать раритет, да и денег с собой не взял. “Поезжай за деньгами, я подожду”, – мрачно и властно заявил он. Но мой рюкзак и так весит 18 кг, куда мне еще 4! Спина не позволяет таскать такие тяжести… “Зачем же я потратил на тебя время!” – крайне неприятным тоном произнес собеседник. Тут я потерял уверенность в том, что мой таксист дождется пассажира. И все же принялся убеждать уакеро в том, что встреча не была напрасной: напишу репортаж, больше людей узнают о подлинности камней, рынок раритетов будет расти.

“Ладно, проваливай!” – проворчал Уго, убирая камни в сумку, и я с облегчением вырвался во двор таверны, усыпанный битым стеклом и обломками кирпичей. До такси, что ожидало за углом, домчался в мгновение ока. Водитель, по-католически перекрестившись, выруливал между саманных заборов и долго шептал молитву на птичьем языке кечуа.

КОММУНАЛКА ДЛЯ ПОКОЙНИКОВ

В Лиме я остановился перед похоронной процессией. Четверо мужчин несли на плечах деревянный катафалк с покойником. Но впереди и позади них творилось что-то невообразимое: женщины кружились в танце, развевая многочисленные цветные юбки, резвились дети, радуясь воздушным шарам, цветы и улыбки дополнялись веселой музыкой.

– Они что, все с ума посходили? – спросил я Сиксто, своего спутника.

– Ничуть, просто так мой народ кечуа провожает умершего в лучший мир.

Началось все очень давно – как минимум, до нашей эры, а, возможно, много тысяч лет назад. На пустынном полуострове Паракас археологи находят выкопанные в песке ямы бутылкообразной формы. В каждой такой яме сидят завернутые в плотную мешковину высушенные на солнце мумии очень хорошей сохранности. Чем их меньше в каждой яме, тем выше был при жизни статус умершего.

Покойник, закутанный в яркие дорогие ткани и с золотой маской на лице (фото 149), вероятно, при жизни был властителем. Люди поскромней вынуждены были делить одну “бутылку” на четверых, а то и семерых. В ямах находят посуду, высохшую еду, в женских захоронениях наборы косметики, драгоценности, в мужских оружие – все, что требовалось человеку при жизни и непременно потребуется в ином мире.

Люди культуры паракас (так, не зная самоназвания древнего народа, их и называют, по топониму) были уверены, что смерть – не более чем переход из мира видимого в мир невидимый. И потому научились не горевать, а радоваться тому, что еще один из их племени уже в вечности.

Мочика, другое названное по археологической культуре племя предшественников инков и современных перуанцев, оставило нам блестящие образцы керамики, исполненной в реалистическом стиле. Среди образцов, выставленных в витринах частного музея Ларко Эрреры, есть такие, где во всех деталях изображены сексуальные сцены покойников (персонажи – очевидные скелеты). Значит, мочика считали, что в лучшем мире не может не быть лучшей из земных радостей (фото 163, 165, 166).

Хотя смерть всегда считалась у перуанцев благом, никто прежде времени к ней не стремился. Более того, древние жители Альтиплано как могли отдаляли ее наступление. В том числе таким удивительным для древности методом, как трепанация черепа. Причем отверстие на голове заделывали золотой фольгой. На керамических сосудах и камнях Ики запечатлены сцены таких операций, даже видны хирургические инструменты. По данным современных патологоанатомов, черепа с произведенной трепанацией (фото 126, 138) принадлежали людям, жизнь которых продлили на много лет.

Но люди паракас не только оперировали черепа. Они целенаправленно их деформировали, придавая им то вытянутую конусообразную, то расширяющуюся кверху форму (фото 127, 137). Такие черепа во множестве извлечены из песка пустынь Наска и Паракас. Зачем же проделывали столь странные манипуляции с людьми?

Перуанский антрополог доктор Ренато Давила Рикельми (фото 185) своими руками реконструировал облик найденной им древнеперуанской принцессы с вытянутым черепом (фото 190, 191, 192). Юную принцессу, считает ученый, принесли в жертву. Это доказывает след от удара камнем на черепе. Перед смертельным ударом девушке дали пожевать листья коки и кактус сан-педро – наркотические вещества подействовали так, что удара она не почувствовала: миловидное лицо принцессы сохраняет безмятежное выражение. Вся в золоте, с предметами роскоши в захоронении, она отправилась в последнее путешествие с такими почестями, которые свидетельствуют: ее убийцы старались задобрить духов. Точнее, дух вулкана, возле которого располагалось захоронение. Вероятно, при жизни принцессы он исторгал огнедышащую лаву. Поэтому пришлось пойти на серьезную жертву – отдать духу вулкану лучшую из племени. При обычном жертвоприношении могли бы обойтись альпакой или другим домашним животным.

Объем мозга принцессы оказался втрое больше, чем у нас с вами. Для чего? Вероятно, так удавалось стимулировать особые паранормальные способности, считает доктор Рикельми (такого же мнения придерживается известный российский ученый, исследователь тайн мозга Леонид Гримак). Поскольку чаще всего увеличивалась зона верхнего скругления черепа, отвечающая за логику и способности к точным наукам, доктор Рикельми полагает, так люди паракас, мочика и наска выращивали гениев. Возможно, тех самых, что оставили нам рисунки Наска и мегалиты Тиауанако.

В маленьком музее на острове Солнца высокогорного озера Титикака выставлены рисунки, показывающие технологию деформирования черепа у детей. На это уходили годы, и вряд ли процедура доставляла малышам удовольствие. Зато потом “яйцеголовым”, возможно, удавалось то, что ныне мы приписываем пришельцам.

Жители Тиауанако хоронили своих вождей в сложенных из прекрасно обработанных гигантских гранитных камней конических башнях – чульпас, несколько таких башен сохранилось в полутора сотнях километров к северу от Тиуанако. Рядом с ними стоят чульпас более молодого народа колля – эти башни попроще, из камней, соизмеримых с обычными кирпичами. Наконец, чульпас знаменитых инков совсем примитивны – они выстроены из бесформенных обломков, схваченных раствором. Так на примере захоронений видна постепенная деградация загробных домов древних перуанцев. Чем дальше в глубь веков, тем сооружения совершенней.

ПО СЛЕДАМ ВСЕМИРНОГО ПОТОПА

Почему великая цивилизация древности, следы которой так многочисленны среди скал Альтиплано, деградировала? Одна из популярных версий: расцвет культуры древних перуанцев был оборван страшной катастрофой. Некоторые исследователи уточняют – потопом, тем самым всемирным потопом, который описан в Библии, шумерском “Сказании о Гильгамеше” и мифах других древних народов. Так ли это? Мне удалось отыскать очевидные следы потопа сразу в двух монументальных комплексах доинкских цивилизаций.

Два выдающихся храмовых комплекса древней доинкской цивилизации – Ольянтайтамбо и Саксайуаман, расположенных вблизи перуанского города Куско, свидетельствуют о некогда обрушившемся на эти земли потопе. Судя по высоте волн, грянувших на высокогорье, это мог быть именно всемирный потоп, описанный в Библии.

На эту небанальную мысль меня натолкнул российский исследователь Андрей Скляров. Я ехал в Ольянтайтамбо, надеясь лично увидеть следы всемирного потопа.

И заприметил их еще в городке, не доходя до расположенного на склоне горы храмового комплекса. То здесь, то там прямо на площадях и улицах валяются гранитные валуны, масса которых может исчисляться десятками тонн (фото 265, 273, 274). По версии историков, изучавших цивилизацию инков, которым и приписывается возведение храма и других сооружений, эти гранитные глыбы сбросили испанцы после завоевания империи инков в XVI веке.

В этой общепринятой версии как минимум две неувязки. Во-первых, побродив по храмовому комплексу (фото 277, 278, 285, 288, 291, 295, 301), быстро убеждаешься: его возводили отнюдь не инки, умевшие складывать стены лишь из сравнительно небольших камней (фото 297). Цивилизации же, предшествовавшей инкам, было доступно строительство из многоугольных гранитных глыб, которые укладывались без связующего раствора и с такой абсолютной точностью, что даже сегодня между камнями невозможно просунуть лезвие ножа (фото 286). Стена так называемого храма шести камней в Ольянтайтамбо заключает в себе феноменальные по массивности валуны из красного гранита (фото 290, 292).

Во-вторых, представим себе черный для инков день, когда испанские конкистадоры захватили храмовый комплекс, превращенный инками в крепость. Неужели, вымещая свою досаду на врагов или радуясь победе, они бы стали сворачивать десяти-, а то и тридцатитонные блоки и отволакивать их за двести-триста метров? Абсурд! Бессмысленная трата сил. Да и еще вопрос, удался бы испанцам такой кураж или нет? (фото 282, 284)

А вот гигантской волне цунами, накатившего со стороны Тихого океана, эти многотонные валуны – что ореховые скорлупки (фото 287, 289, 294, 296).

Вслед за Андреем Скляровым я кладу компас на гранитную плиту и убеждаюсь: направление вывала огромных блоков – с запада на восток. Именно по широтному направлению, с востока на запад, течет горная река Урубамба, омывающая подножие Ольянтайтамбо. Если в далекие незапамятные времена цунами высотой три с половиной километра накатил со стороны Тихого океана (то есть с запада), он бы расшвырял камни как раз к востоку от тех мест, где они прежде лежали.

Примечательно, что каменоломня, откуда строители храмов брали гранит, расположена на противоположном берегу реки к западу от Ольянтайтамбо. Значит, полагать, что какие-то камни строители могли просто бросить, не дотащив до стройки, нельзя – тогда бы выходило: их протащили на много сотен метров дальше. А волочить неподъемные глыбы по пересеченной местности – титанический, непредставимый труд, здесь каждый метр на счету.

Еще более впечатляющее зрелище открылось мне в Саксайуамане – храмовом комплексе, буквально нависающем над городом Куско (фото 331, 333, 335, 337, 343, 344). К востоку от него расположен покатый холм, гранит которого весь продавлен параллельными полосами (фото 345). Полосы сформировали настолько гладкие ложбины, что местные пацаны используют их как горки для катания (фото 349). Как я прочитал в путеводителе по Куско, это след сползшего в древности ледника. Наивней трудно придумать: на 13-м градусе южной широты, вблизи экватора леднику, конечно, самое место!

Зато когда я вынул компас и установил его на одной из гранитных полос, с ней идеально совпало направление запад – восток. То самое, по которому мог налететь цунами.

И совсем рядом с гранитным холмом меня ожидало еще одно подтверждение догадки. Пирамида трех – трех с половиной метров высотой как будто срезана посередине, и верхняя ее часть опрокинута острием вниз (фото 346, 347). Впечатление усиливается тем, что тщательно вырубленная из гранита лестница так и лежит “вверх ногами”. Забавляться такими игрушками массой десятки тонн бессмысленно даже для великана. А вот водной стихии, сумевшей преодолеть Андскую гряду высотой свыше трех километров, такие подвиги вполне посильны.

Но если всемирный потоп частично разрушил два мощных храмовых комплексов, выходит, возведены они были раньше. И цивилизация, оставившая их в наследство перуанцам, была в буквальном смысле слова допотопной.

НАРОД КАМЕННОЙ ПУМЫ ЖИВЕТ НА ВОДЕ

Что еще умели люди этой древней цивилизации? К примеру, вязать из тростника искусственные острова, из него же делать хижины, огороды, лодки и корабли и жить на этих плавучих островах. Впрочем, это умение потомки древних строителей сохранили и поныне.

Трехлетний Диас никогда не стоял на твердой почве: родившись на одном из плавучих островов Урос, он ни разу не был на суше.

Люди, жившие до потопа и оставившие по берегам высокогорного озера Титикака (в переводе с языка аймара, “каменная пума”) изумительные сооружения из гранитных валунов, согласно местным легендам, жили прямо на воде. Как именно? Ну, к примеру, так, как сегодня живут их прямые потомки на плавучих островах Урос.

Остров Катамарка, куда мы приплыли, имеет в диаметре метров тридцать. Десять тростниковых домиков – жилища такого же количества семей. В центре образованного ими полукруга – очаг для приготовления пищи. Вокруг него метровый круг почвы и запас воды на случай внезапного возгорания тоторы – сухого тростника, растущего вдоль берегов озера.

Сам остров сделан вручную из высушенных стеблей того же тростника. Куски почвы, из которых они росли, связаны веревками (также сделанными из тоторы). Настил, по которому я боязливо ступаю, а местные жители проводят всю свою жизнь, имеет толщину около двух метров.

– А глубоко под нами? – спрашиваю островитян.

Вместо ответа пожилая женщина подошла к “проруби” и стала разматывать веревку с привязанным на конце камнем. Когда веревка почти вся ушла под воду, выяснилось: глубина – 15 метров.

Остров Катамарка сделан 35 лет назад. Но каждые несколько месяцев главы семейств вяжут все новые снопы тоторы и наращивают настил – снизу тростник подгнивает. На эту работу уходит большая часть времени островитян. Для пропитания мужчины охотятся на уток, рыбачат и собирают утиные яйца. А женщины выращивают картофель и кинуа – местную разновидность пшена. Пока я осматривал остров, одна из пожилых его жительниц размалывала большим камнем зерна кинуа – видно, для приготовления супа или каши.

Таких островов в архипелаге 38, живут на них около полутора тысяч человек. Урос – название некогда населявшего острова индейского племени, имевшего свой язык и свою культуру. Оно было поглощено более многочисленным народом аймара. Последний старик из племени урос умер в 1965 году. Аймара забыли язык урос, но сохранили традицию проживания на плавучих островах.

С острова Катамарка на более крупный остров Камисараки меня переправляла 19-летняя Карина Вилька Чарка. “Она у нас звезда”, – отрекомендовал девушку вождь Катамарки. Не знаю, что он имел в виду: то ли что Карина симпатичная, то ли ее высокий образовательный статус – она оканчивает педагогическое училище в городе Пуно. В островной школе ее уже ждет учительское место.

Пока Карина везла меня в лодке, объяснила, что в искусство вязания таких лодок, доставшееся народу урос от далеких предков, в последние годы введено новшество: в снопы тоторы закладывают пустые пластиковые бутылки, что резко увеличивает плавучесть судов.

Современная цивилизация понемногу вползает в быт островитян. На главном острове появились телефон-автомат, электричество и радио: бывший президент Перу Фухимори подарил жителям Урос солнечные батареи для выработки электричества.

38 островных вождей ежегодно избирают губернатора, который поддерживает взаимоотношения с материковой властью и решает возникающие проблемы. Например, такие, как недопущение имбридинга – близкородственных связей, грозящих островитянам вырождением. Здесь, на Катамарке такой проблемы нет – за невестами местные мужчины плавают к соседним островам.

Проблема усугубляется тем, что многие уезжают на материк, а оттуда “иммиграции” нет. За много лет лишь дважды молодые парни из ближайшего города Пуно женились на девушках-урос, но, прожив на островах меньше года, сбегали обратно. Поскольку разводы в культуре народа аймара – неслыханное бедствие, вожди всем молодоженам установили испытательный срок. Год-полтора новобрачные живут неофициально, давая землякам обещание не заводить детей. Если совместимость молодых проверена хотя бы таким временем, назначается свадьба, и местный священник – он же ятири (шаман) венчает жениха и невесту, прося благословения у богов матери-природы, воды и духов островов.

Кроме духовных треб, ятири служит согражданам еще и для исцеления. Конечно, сложных медицинских процедур он не проводит – для этого на одном из островов есть медпункт, он же роддом.

Второй, кроме медпункта, дом, стоящий на сваях, а не на зыбкой тоторе, – школа. В нее малыши отправляются на тростниковых лодках с высоким форштевнем (фото 713), причем управлять лодкой с помощью единственного весла умеют с младенчества.

В семьях аймара до сих пор рожают по 10-12 детей. Правда, до половины из них умирают в младенчестве. Вожди обеспокоены отсутствием у сограждан традиции заключения смешанных браков. Хотя в прошлом веке, когда аймара поглотили племя урос, таковая была.

ИХ СЕКС ИМЕЛ ДАЛЬНИЙ ПРИЦЕЛ

И в далеком прошлом скрещивались не только люди разных племен и народов, но, похоже, и представители различных видов. То есть люди и не-люди. По крайней мере, на такую мысль наводят художественные памятники народов Альтиплано.

Кем были предки инков и предшествующих племен? Инопланетянами? Рожденными на земле гигантами? Разумными человекоподобными животными?

В частном музее Рауля Ларко Эрреры на окраине Лимы, несмотря на дорогие входные билеты – $10, всегда многолюдно. Причем зрители оттирают друг друга от стеклянных витрин отнюдь не в зале золота инков, а в стоящем особняком зале эротического искусства.

Здесь выставлена керамика древнеперуанского племени мочика, жившего на тихоокеанском побережье севера страны. Имя, данное археологами по названию местной деревушки, разумеется, условное. Осмотрев до этого в музее археологии несколько десятков произведений мочика, я уже знал, что скульпторы этого народа признавали исключительно реалистический метод в искусстве. Поэтому, увидев изображение мужчины в состоянии сексуальной боеготовности (фото 152), я не был склонен считать срез его головы в виде обода с отверстиями следствием художественного вымысла.

Если лама, вылепленная скульптором мочика, как две капли воды похожа на ламу, пасущуюся сегодня на горном плато (фото 167), почему мужчина-мочика не мог быть портретирован столь же безупречно точно? (фото 154, 155, 158, 161, 169, 170, 171)

Видимо, для людей той культуры зачатие и роды были такими же естественными процессами, как охота или поклонение богам (фото 162, 172, 173).

И меня в экспозиции музея эротика привлекла не как запретный плод, а как свидетельство загадочных генетических процессов, наверняка происходивших на берегах озера Титикака. (фото 156, 160)

Вот сцена спаривания человека (если можно так назвать антропоморфное существо с зубчатой короной на голове и длинными продырявленными ушами – фото 157) и животного, ну, по крайней мере, кентавра. Что это? Пресловутая зоофилия, за пристрастие к которой древние пророки клеймили современников? Или осознанное выведение новой породы существ?

Лично мне более вероятной кажется вторая версия. Хотя бы потому, что совокупление представителей разных видов – постоянный сюжет древних художников Альтиплано. На гравированных камнях Ики неоднократно встречаются сцены любви существ разной природы. А на одном из камней изображены двое мужчин на пике эрективного самозабвения (фото 059). Сотрудница музея даже обозначила этих персонажей как голубых. Но я заметил одну деталь, ставящую под сомнение ее вердикт: в специальный сосуд стекает сперма героев композиции. Зачем? Скорей всего, смысл этой малоэстетичной сцены состоит как раз в сборе генетического материала.

И, словно подтверждая эту версию, камни Ики продемонстрировали генетических мутантов, которых мы с вами не знаем даже в эпоху расцвета биологии. Вот странное существо с двумя журавлиными головами, разбегающимися на длинных шеях в противоположные стороны (фото 074). А вот муха – не муха, но что-то насекомообразное, стоящее на двух крепеньких ножках с клещевидными копытами (фото 064).

Очевидно, межвидовой секс был для древних обитателей Андов средством выведения существ с заданными свойствами. То ли пришельцы из других, более продвинутых миров таким образом оставляли нам свой интеллектуальный багаж (фото 147). То ли жители Земли путем скрещивания улучшали собственную породу.

Секс для них меньше всего был удовольствием, но наверняка – продлением себя. Как в пространстве – если все же это были пришельцы, так и во времени – когда одним или двумя сексуальными партнерами оказывались покойники (фото 164). Предшественники инков, как и сами инки, и нынешние их потомки – народы кечуа и аймара, убеждены в бессмертии человека. Причем в буквальном толковании понятия. Секс за гробовой доской с участием скелета – рядовой сюжет в керамике мочика.

Но композицию, поразившую меня больше всего, я встретил в Ла Пасе, столице Боливии, в музее этнографии и фольклора. Два длиннохвостых существа, более всего похожих на низших обезьян, несут на плече бревно, к которому приторочена люлька с младенцем (фото 684). Надо ли объяснять, что столь разумного поведения не наблюдается даже у высших обезьян – таких как шимпанзе, гориллы, орангутанги. Когда же я заглянул в лица (именно в лица, а не морды) чадолюбивых родителей, увидел такие сосредоточенность и заботу, умело переданные художником, что больше не смею применять слово “обезьяны” к этим интеллектуальным и духовным существам.

К сожалению, научная сотрудница музея Виолетта Скорца к моим предположениям отнеслась скептически и заверила, что это всего лишь зооморфная композиция (так, кстати, она и обозначена в музейном каталоге). Ранее в музее Ларко в Лиме тоже никто не поддержал моего предположения о реализме эротики мочика.

Думаю, осторожность музейных работников объясняется как привычным консерватизмом, так и вялостью археологической науки в Перу и Боливии. Четверть века назад ЮНЕСКО оградила античные памятники этих стран от разграбления немцами и американцами. Но когда ученые развитых стран в значительной мере потеряли практический интерес к культурному наследию доинкских народов, его изучение пришло в упадок. Вот и приписывают все достижения инкам. Не замечая, что тысячелетиями ранее на этой земле жили совсем иные разумные существа.

Кстати, древняя высокоразвитая цивилизация могла иметь не региональный, а планетарный масштаб.

ПРИВЕТ ОТ ПЕРВОБЫТНЫХ ГЕНИЕВ

Умелые существа, оставившие памятники развитого интеллекта и высоких технологий, могли проживать не только вокруг берегов озера Титикака. Наследие древних египтян, шумеров, античных европейцев во многом схоже с тем, что оставлено в Кордильерах.

– Виракоча, – тыча в меня пальчиком, прошепелявил трехлетний Диас. Все вокруг рассмеялись: в самом деле, моя трехнедельная щетина (в командировке по Южной Америке лучше не бриться – от адского экваториального солнца растительность на лице защищает лучше любого крема) резко выделяла мое лицо среди безволосых мужских лиц народа аймара.

В скульптурном наследии древних строителей тоже преобладают усато-бородатые лица. Значит, спутники Виракочи, как и сам бог-создатель, могли быть пришельцами с другой земли, возможно, из-за Атлантики.

Уточнить их “местожительство” нелегко, но некоторые аналогии его подсказывают.

Ученый-антрополог Ренато Давила Рикельми много лет назад задался именно этим вопросом. И начал искать ответ в окрестностях родного села Уаро, в особенности, вблизи священного озера, возле которого инки приносили жертвы богам. Найденные любопытные камни он привозил в село. Несколько лет назад администрация Уаро пошла навстречу энтузиасту и открыла музей. Небольшая экспозиция, разместившаяся в сарае, во многом интересней, чем в столичных музеях. Особенно Ренато гордится теми своими находками, которые рисуют параллели с другими мировыми очагами цивилизации.

Вот, к примеру, камень с продавленными пересекающимися спиралями (фото 179). Это характерная символика кельтов – древнейшего народа, расселившегося в эпоху бронзы по территории северной и центральной Европы. Но как кельтский символ оказался в вулканических породах Андов? Предположить, что это простое совпадение, учитывая прихотливую исключительность рисунка, сложно.

А вот “подарок” совсем из другой части света: змеевидная спираль, вырезанная в камне (фото 180), не что иное как урей – встающая “на дыбы” кобра, знак власти египетских фараонов, размещавшийся у них на коронах.

С цивилизацией на Ниле здешнюю сближают еще некоторые артефакты. Скажем, идеально просверленное в гранитном камне отверстие, точно таких же, причем того же диаметра, много в гранитных глыбах, разбросанных по долине Саккара в окрестностях ступенчатой пирамиды Джосера. И в Перу, и в Египте этих удивительных произведений высокой технологий просто не может быть: медные орудия труда, найденные археологами, не позволяют не что просверливать цилиндры, но даже оставить царапины на камнях.

Во многих городах Перу и Боливии, а также в храмовых комплексах, уцелевших со времен Виракочи, кладка из гигантских валунов отличается поразительной точностью: камни, сколь бы сложной конфигурации они ни были, плотно прилегают один к другому. Полигональность некоторых строительных блоков (на моем фото 305 можно видеть 12-угольный камень, уложенный в фундамент доинкской постройки в городе Куско), по мнению исследователей, требовалась для успешного противостояния землетрясениям. В 1950 году разрушительное 7-балльное землетрясение обратило в руины почти весь Куско, устояли только здания, возведенные до прихода испанцев. Построенные инками, до сих пор считает большинство перуанцев. Да в том-то и дело, что не инками, а их далекими предшественниками, умевшими делать в точности то, что строители великих египетских пирамид. (фото 250, 279, 308, 309, 310, 312, 313, 314, 325, 327).

Один экспонат музея Уаро вызывает у местных посетителей священный трепет. Это звучащий камень (фото 187). Стоит постучать по его плоскости другим камнем – и валун отвечает звонким отзвуком пустоты. Такой же точно звучащий камень лежит в азербайджанском заповеднике Гобустан, в скалах которого в эпоху неолита жили первобытные охотники. В обоих случаях на гранитном камне можно увидеть едва заметный шов, соединяющий между собой две “скорлупки”. Значит, много тысячелетий назад прикаспийские племена, как и предки кечуа, умели склеивать гранитные глыбы?

Но самое невероятное, похоже, существа, которых мы по невежеству называем первобытными, умели размягчать твердые камни. Ничем иным не объяснить, как по-другому удавалось вырезать, выдавливать, просверливать и пропиливать гранит, диабаз, андезит, базальт – самые высокопрочные каменные породы.

Примером “гранитного пластилина” в сельском музее остается камень со змеями на гранях (фото 184). Одна свернулась клубочком, другая распласталась зигзагом. Обе кажутся вылепленными из теста. А ведь это твердый гранит! Я лично пальцами ощупал все неровности и убедился: стыков между частями нет, камень цельный. Подобные чудеса “лепки из гранита” можно встретить на Северном Урале, на Кольском полуострове, в том же Египте – всюду, где остались следы пребывания непонятой нами цивилизации.

О возможности размягчать твердые камни все смелей поговаривают различные специалисты. Одни будто бы разыскали на Северном Урале траву, сок которой доводит камень до состояния пластилина. Другие видят в роли размягчителя помет одного из видов южноамериканского тукана – обитающей в экваториальных широтах птицы.

Загадочную историю на эту тему поведал мне перуанский инженер Элмерт Рауль Нина Карреньо. Он знавал пожилого человека, которого в далекой юности нанял к себе в поместье разнорабочим землевладелец из окрестностей города Урубамба. Парень изнурительно работал на плантации. И когда совсем не выдержал тяжкого труда, сбежал. Он долго шел к городу Куско лесистыми склонами без воды и пищи. Когда от мучительной жажды стали подкашиваться ноги, возле полуразрушенной стены он вдруг увидел каменный кувшин с водой. Прежде чем глотнуть, оно ополоснул руки и стряхнул брызги. Но тут заметил, как капли воды уходят внутрь камня парапета, оставляя в нем промоины. Юноша испугался и превозмог жажду. Направил струю воды на камень и убедился: в нем на глазах возникает отверстие. Встретив вскоре местных жителей, он попросил у них воды. Зато они, услышав его рассказ, кинулись к каменной стене и забрали кувшин со странной жидкостью.

История, конечно, сомнительная: руки парня не пострадали, а камень был разъеден. Но, оказывается, подобные истории звучат в Перу повсюду. Легенды могут грешить достоверностью в деталях, но в искаженном виде сохранять истину.

Наука все нетерпеливей топчется на границе познания, онемев от собственной немощи объяснить подобные странности. Когда количество артефактов захлестнет ее так, что прежняя историческая концепция развития человечества окажется вконец непригодной, придется нехотя признать то, что уже сегодня очевидно самым пытливым умам: до нас на Земле жили умелые и мыслящие существа. Называть их первобытными неприлично, недальновидно и неблагодарно – ведь наверняка благодаря им мы летаем в космос, говорим по сотовым телефонам, извлекаем энергию из атомного ядра.

Нашей цивилизации остается восстановить историческую справедливость – признать приоритеты Ноя, Гильгамеша, Виракочи, Кецалькоатля и других гениев древности.

Перу – Боливия – Москва., февраль 2007

Опубликовано в “АиФ” весной 2007