Следы инструментов

Логика поиска свидетельств развитых технологий предельно проста.

При масштабном каменном строительстве никто никогда не будет (да и не сможет, даже если захочет) делать абсолютно все идеально. Хоть где-то, но должны оставаться «огрехи» и «недоделки» – в том числе и следы обрабатывающих инструментов. Особенно там, где зачищать их нет никакого смысла. Но по параметрам этих следов можно определить тот вид инструмента, который использовался при обработке камня. А каждому виду инструмента соответствует свой уровень технологий, который имеется в распоряжении мастеров. Соответственно, можно сделать определенные выводы и об общем уровне развития той цивилизации, которая создала те или иные конкретные древние сооружения.

Такой подход к определению действительных (а не провозглашаемых историками) авторов мегалитических конструкций мы проверили уже в целом ряде стран на самых разных континентах. И свою работоспособность он вполне доказал.

В случае острова Пасхи ситуация, на первый взгляд, осложнялась тем, что основным строительным материалом здесь был черный базальтовый туф, пористая структура которого отнюдь не способствует сохранению четких следов обрабатывающих инструментов. Однако при осмотре платформы Тонгарики, собранной фактически полностью заново после цунами 1960 года, удалось довольно легко обнаружить и идентифицировать следы современных инструментов, использованных реставраторами. Это были следы дисковой пилы типа болгарки и трубчатого сверла с характерными для них параметрами. Отчетливость этих следов свидетельствовала о том, что наши опасения, связанные с особенностями местного материала, были несколько преувеличены.

С другой стороны, ситуация заметно облегчалась тем, что островитяне так и не преодолели рамок каменного века и не знали никакого металла до появления тут европейцев. Соответственно, задача доказательства создания платформ и статуй не рапануйцами, а некоей иной цивилизацией сводилась к совсем банальной – найти хоть какие-нибудь пропилы. Не важно даже, насколько ровными и сложными они могли бы оказаться – сам факт наличия распила уже указывает на использование инструментов из металла, поскольку из камня никакую пилу не сделаешь (имеется в виду пила для обработки не мягкого дерева, а гораздо более твердого камня).

Один из камней со следами, которые никак не вписываются в результат обработки примитивными каменными инструментами, имевшими в распоряжении островитян, попался нам возле аху Ханга-Тетенга – платформы, которая расположена также на восточном побережье. Сама платформа оказалась малоинтересной, но между ее стенкой, обращенной к океану, и собственно берегом имеется своеобразная «отмостка» – полоса из рваных камней разного размера. Сначала она показалась нам вообще естественным нагромождением обломков лавы, однако, присмотревшись, мы поняли, что «отмостка» имеет искусственное происхождение – обломки черного базальта здесь кто-то специально сложил в каких-то целях.

Среди обломков базальтового туфа, из которых была сделана «отмостка», оказался камень совсем иной породы – более монолитный (без признаков пористости) и с чуть красноватым отливом, а на этом камне – пара надрезов длиной порядка 30-40 сантиметров. Из-за неровно обломанного участка камня эти надрезы и нам сначала показались неровными. Однако использование простейшей «линейки» (в виде края планшета) опровергло первое впечатление – «линейка» ясно продемонстрировала, что надрезы идут совершенно четко по прямой.

Подобный результат нельзя получить каменным топором или даже зубилом. Для этого надо иметь хоть какую-то (пусть даже самую примитивную) пилу, но из металла!..

Нашего гида Джорджа эта находка сильно озадачила. Хотя еще больше его озадачили наши комментарии, когда мы смогли донести до него мысль о том, каким именно инструментом могли быть оставлены эти следы. В известные ему (от историков и из местных преданий) варианты создания платформ, такие инструменты никак не вписывались…

Другой след, который можно соотнести с результатом работы обычной прямой пилы, обнаружился на одном из блоков-вставок уже упоминавшейся аху Ханга-Поукура. Правда, увидеть его удалось лишь на фотографии – при осмотре на месте мы его сначала даже не заметили, поскольку освещение для этого было не очень удачным.

Если говорить более точно, то это даже не один след, а целая группа следов – прямых линий, расходящихся наподобие веера. Появление таких следов характерно, скажем, при распиловке бревна обычной ножовкой. Однако в данном случае некто пилил вовсе не древесину, а весьма твердый базальтовый туф!..

Как бы то ни было, даже обычную ножовку из камня не сделаешь. Здесь необходим металл. Причем в данном случае нужен металл тверже базальтового туфа, поскольку использование какой-то иной пилы (например, из мягкого металла, но с использованием свободного абразива) не привело бы к образованию именно таких следов.

Окончательно все вопросы были сняты в каменоломне Пуно-Пао, где в древности добывался красный базальтовый туф. Обычно в книгах упоминается, что из этого красного туфа изготавливались пукао – блоки цилиндрической формы, устанавливавшиеся на головы статуй-моаи. Эти пукао обычно считаются шапками. Однако есть также версия, что пукао изображают волосы рыжего цвета, а Роггевен писал о том, что на голове статуй располагалась корона.

Отмечу попутно, что в подавляющем большинстве книг и фильмов по каким-то причинам совсем не упоминается о том, что из красного туфа изготавливались не только пукао, но и прямоугольные блоки, которые встречаются в целом ряде платформ на восточном побережье. Хотя данный факт указан даже на стенде для туристов, который установлен на входе к археологическому участку Пуно-Пао…

В каменоломню Пуно-Као мы попали в тот день, когда резко испортилась погода. Если по приезду нас встретила солнечная тропическая весна, полуденную жару которой заметно смягчал вечно дующий с океана ветер, обеспечивая очень комфортные условия, то в день нашего визита в Пуно-Пао остров накрыли серые тучи с ползущим прямо по земле туманом и весьма противным дождем. Ранее комфортный ветер стал пронизывающе холодным. Из тропической весны мы фактически мгновенно перенеслись в промозглую осень средних широт. Однако даже такая смена погоды не смогла испортить нам настроение от того, что удалось увидеть в каменоломне. Тем более, что это был всего лишь единственный день с плохой погодой за всю экспедицию.

Но вернусь к камням…

Все пукао в каменоломне пронумерованы. Нам повезло с той (или тем – ?) пукао, которая отмечена номером тридцать девять и которая лежала на боку. В самой верхней части (на скругленной поверхности цилиндра) шел пропил, который мы так жаждали найти. На этот раз не было никаких сомнений – тут уже не просто след от пилы в виде небольшого надреза (как возле аху Ханга-Тетенга) или в виде оставшихся боковых рисок (как на аху Ханга-Поукура), а именно четкий пропил длиной более полуметра и шириной всего несколько миллиметров. Сам пропил был забит мусором, но там, где разрез более-менее просматривался, было видно, что пропил уходит в глубину минимум на пять-шесть сантиметров.

Никаким каменным инструментом этого не сделать!.. Тут без пилы из металла никак не обойтись!..

Островитяне металла до прибытия европейцев не знали. Европейцам пилить какой-то (весьма твердый, между прочим – !!!) камень в отдаленной заброшенной каменоломне не было никакой необходимости и никакого смысла. Следовательно, это был след, оставленный древней развитой цивилизацией, представители которой были на острове еще до прибытия сюда Хоту Матуа. Прямое и неумолимое свидетельство того, что переселенцы-полинезийцы и их потомки не имели никакого отношения к созданию платформ из обработанных прямоугольных и полигональных блоков!..

Когда мы спросили нашего гида Джорджа о том, как появился этот пропил и какой инструмент тут использовался, он лишь отшутился фразой: «Это еще одна из загадок острова Рапа-Нуи»…

Но не только этим пропилом нас порадовал блок-пукао под номером тридцать девять. На его плоской боковой поверхности осталось еще три следа какого-то инструмента – два параллельных друг другу и один перпендикулярный им. В данном случае, правда, нельзя говорить именно о пропилах, поскольку оставленные углубления имели гораздо большую ширину – порядка двух-трех сантиметров. Их можно было сделать и простым зубилом, а если постараться – то и каменным. Качество углублений не позволяло говорить и о какой-либо заведомо не примитивной обработке.

Однако и в том, что в данном случае применялись именно простейшие инструменты, уверенности нет. Дело в том, что еще на одной пукао – также на ее плоской стороне – обнаружился странный изогнутый след (см. Рис. 11-ц), которые могла бы оставить… какая-то боковая фреза, то есть машинный инструмент!..

Если у островитян не было инструментов из металла, то машинных инструментов заведомо не было ни у них, ни у полинезийцев, ни у инков…

Думаю, что наши находки вовсе не исчерпывают то количество следов инструментов, которые можно обнаружить в каменоломне Пуно-Пао. И если бы поискать подольше, то наверняка еще что-нибудь нашлось бы. Однако нам мешала не только погода. Еще большей помехой были ограничения, которые тут наложены на посетителей – им отводится возможность ходить лишь по довольно узким тропинкам, с которых практически ничего не увидишь, если стоит задача поиска таких небольших деталей, как следы инструментов.

Даже та же пукао № 39 находится в нескольких метрах уже за пределами тропинки. И когда мы, пренебрегая общеустановленными правилами (что мы давно привыкли делать в экспедициях, поскольку самое интересное обычно располагается как раз в закрытых зонах, и иначе ничего не найдешь), подошли поближе к этой «шапке», к нам тут же прибежал возмущенный смотритель. Не помогали ни разговоры о том, что мы – не туристы, а исследователи, ни даже международное удостоверение прессы. Смотритель был неумолим. Конфликт удалось замять лишь нашему гиду Джорджу, который явно пользовался на острове немалым авторитетом и который к этому времени уже проникся пониманием нашего искреннего интереса к древнему наследию Рапа-Нуи. Он закрывал глаза на наши «мелкие шалости» по нарушению излишних запретов и здесь встал на нашу защиту. Однако даже когда конфликт был замят, и недовольный смотритель отошел на значительное расстояние, полной свободы перемещения по каменоломне мы все равно не имели. Так что многое могло остаться и вне наших глаз…