Суть договорной теории заключается в том, что государство возникает в результате заключения общественного договора между людьми, обладающими «естественными правами». Этот договор превращает разрозненных индивидов в единое целое – народ. Сторонники естественного права, таким образом, считают государство результатом юридического акта (общественного договора), который является порождением разумной воли людей.

Согласно этой теории, процесс проходит в два этапа. Сначала на основе первичного договора создается гражданское общество и его политическая форма – государство, которое обеспечивает охрану частной собственности и безопасность заключивших договор индивидов. В последующем заключается вторичный договор о подчинении индивидов определенному лицу, которому передается власть над ними и которое обязано осуществлять эту власть в интересах народа.

Действительно, в истории имело место заключение подобных договоров. Скажем, упоминающиеся тем же Энгельсом выборы басилея (царя) в Древней Греции являются одним из видов такого договора. Можно также привести в качестве примера практиковавшееся в Древней Руси приглашение и/или утверждение на княжество народным собранием (вече). Князь не просто «царствовал» – на него возлагались обязанности обеспечения защиты общества (с помощью княжеской дружины) от внешних врагов, осуществления справедливого разрешения споров между членами сообщества (обязанности судьи) и другие общественные функции.

Однако во всех подобных случаях мы имеем дело лишь со «вторичным договором» (если использовать терминологию данной теории), что никоим образом не является каким-либо подтверждением более раннего заключения некоего «первичного договора», примеров которого в историческом прошлом мы не находим. Между тем сложно даже представить возможность того, чтобы, скажем, несколько десятков тысяч или хотя бы тысяча человек могли договориться между собой в условиях наличия социальных противоречий и отсутствия властных структур.

Но главное – заключение известных «вторичных договоров» происходило в условиях уже существовавшего значительного неравенства и расслоения общества, происхождение которых данная теория не только не объясняет, но и вообще оставляет вне рамок анализа.

В целом же можно сказать, что теория общественного договора является, скорее, даже не столько теорией происхождения государства, сколько всего лишь моделью некоего желаемого идеализированного общества в представлениях авторов теории (в их время такой идеал был весьма популярен)…

«Представители теории насилия (Л.Гумплович, К.Каутский, Е.Дюринг и др.) объясняли происхождение государства и права не социально-экономическими причинами, а завоеванием, порабощением одних племен другими. Именно для порабощения и создается особый аппарат принуждения – государство и принимаются законы. Завоевание трактуется как подчинение сильным слабого, т.е. как закон природы. К.Каутский, например, объяснял возникновение государства и образование классов покорением воинственными скотоводами-кочевниками мирных земледельцев… Идеологи теории насилия в своих рассуждениях опираются на известные исторические факты, когда некоторые государства появились именно в результате завоевания одним народом другого (раннегерманское, венгерское и др.)» (А.Вишневский, «Общая теория государства и права»).

Как видим, здесь так же, как у Энгельса, за основу берутся весьма поздние исторические факты, опираясь на которые, нельзя анализировать события, имевшие место за тысячи лет до этих фактов. Что же касается появления государства в результате «покорения воинственными скотоводами-кочевниками мирных земледельцев», то это положение Каутского вообще расходится с историческими реалиями. Известные исторические примеры завоеваний скотоводами-кочевниками связаны с захватом ими уже сложившихся государственно-общественных образований, в результате чего завоеватели в лучшем случае лишь занимали существовавшие до них властные и управленческие должности в имевшейся системе, а в худшем – разрушали государственные системы на завоеванных территориях, что неизбежно приводило к упадку местной цивилизации.

Теория же, противоречащая фактам, годится разве что для пополнения коллекции гипотетических измышлений, но никак не для анализа реальных событий прошлого…

Целый ряд разных концепций происхождения государства обычно объединяется под названием «органическая теория». В их основе лежат представления о государстве как о живом организме, продукте социальной эволюции (аналогично биологической эволюции), в котором более важному органу соответствует более высокий статус и более значительная власть в органической системе общества и государства. В таких социальных организмах в процессе борьбы и войн (как части процесса естественного отбора) складываются конкретные государства, формируются правительства и совершенствуется структура управления.

Так Герберт Спенсер рассматривает государство как часть природы, которое развивается подобно зародышу животного, причем во всей истории человеческой цивилизации естественно-животное начало доминирует над социальным. Подобно животному организму, социальный организм растет и развивается путем интеграции его составных частей, усложнения его структуры, дифференциации функций и так далее.

Альберт Шеффле трактует экономические отношения в «социальном теле» как обмен веществ в живом организме. Рене Вормс проводил анализ «физиологических» особенностей и «половых» функций различных социальных органов и организмов, изучал их «социальную гигиену». А Павел Лилиенфельд-Тоаль считал, что правительство осуществляет в обществе функции головного мозга, торговля – функции кровообращения и так далее.

Все эти концепции в рамках органической теории происхождения государства сложились в конце XIX – начале ХХ века и отражают веяния своего времени, когда в науке широкое распространение получил грубый механистический подход, ограниченность которого была осознанна научным сообществом лишь позднее. Ныне же ясно, что хотя определенное сходство между биологическими и социальными системами действительно имеет место (и поэтому в частности их можно вместе анализировать, например, в рамках теории систем), механически переносить свойства биологических систем на социум просто нельзя – социальные системы обладают своими, присущими только им свойствами, которые не выводятся из биологических закономерностей…

«Представители психологической теории (Г.Тард, Л.Петражицкий, 3.Фрейд и др.) объясняют появление государства и права проявлением особых свойств человеческой психики, в частности психической потребностью большинства людей подчиняться, сознанием зависимости членов первобытного общества от вождей, жрецов и т.д. Сторонники этой теории полагают, что государство представляет собой организацию для руководства обществом со стороны выдающихся, психически сильных личностей» (А.Вишневский, «Общая теория государства и права»).

Сторонники материалистического подхода к обществу и его истории (подхода, который ныне доминирует в академической науке) считают, что сама человеческая психика формируется под воздействием соответствующих экономических, социальных и иных материальных условий, которые (с их точки зрения) являются определяющими факторами. В рамках этого подхода все люди рождаются практически с одинаковыми «стартовыми» способностями и возможностями, а уже в дальнейшем внешние по отношению к личности материальные факторы порождают различия в психике индивидов (поскольку у разных людей разные материальные условия существования).

Эта «концепция всеобщего базового равенства», как правило, не декларируется, но подразумевается, поскольку на ней базируется политический лозунг «всеобщего равенства прав», под который в свое время подводился и сам диалектико-материалистический подход…

Я вовсе не против лозунга «равенства прав». Даже наоборот – я за него. Я лишь против того, чтобы под какой-нибудь лозунг искажать факты.

А факты таковы, что различия в психике людей не только существуют объективно, но и во многом зависят от тех ее глубинных структур, которые человек получает еще при рождении (и которые прослеживаются еще у животных).

Психологи давно установили, что подавляющее большинство людей (более 90 процентов) можно отнести к «ведомым», и лишь небольшое количество (всего 5-10 процентов) – к «ведущим». Это не только весьма надежно установлено учеными (как бы это кому не нравилось), но и проявляется в массе примеров вокруг нас. И разница между двумя этими категориями людей действительно проявляется на глубочайших уровнях психики.

«Ведомые» пассивны не потому (или не только потому), что их к этому принуждают те или иные внешние материальные условия, а потому (и прежде всего потому), что им комфортней подчиняться установленным правилам, нежели быть предоставленными самим себе. Им внутренне комфортней не взваливать на себя бремя принятия решений, а выполнять четкие и ясные указания других. Им так легче.

Наоборот, «ведущие» склонны принимать решения сами (даже понимая, что будут нести за них всю полноту ответственности). Внешние правила, установленные кем-то другим, их раздражают. Раздражают опять-таки на глубинном психологическом уровне. «Ведущие» не любят подчиняться. Они не любят быть в чуждой им роли «ведомых».

И материальные условия тут вовсе не определяющие. В среде даже весьма богатых людей, как и в среде власть предержащих, немало «ведомых», равно как в среде «массы обездоленных» регулярно появляется соответствующее количество «ведущих». Поэтому ориентация на учет только материальных факторов приводит к тому, что целый ряд феноменов и явлений в истории человеческого общества остается просто необъясненным (с некоторыми примерами этого мы позднее встретимся).

Впрочем, и пренебрегать ролью материальных факторов в общественном процессе, как это делают сторонники психологической теории, тоже нельзя…

Особого внимания заслуживает так называемая теория «ирригационного» государства. Правда, ее автор, германо-американский синолог, социолог и историк Карл Август Виттфогель, использовал другой термин – «гидравлическое государство».

Эта теория была сформулирована в середине ХХ века, когда уже в более-менее достаточной степени были накоплены данные по цивилизациям Древнего Египта и Междуречья. Собственно, «ирригационная» теория и была ориентирована на объяснение возникновения именно в этих регионах государств с явно выраженной опорой хозяйствования на ирригационное земледелие. По мнению Виттфогеля, ирригационный способ земледелия является наиболее вероятным ответом доиндустриального общества на трудности ведения хозяйства в условиях засушливого климата.

Вода скапливается на поверхности земли очень неравномерно. Это не имеет особого значения для земледелия в регионах с высоким уровнем осадков, но крайне важно в засушливых областях. А доставка воды на поля могла быть решена только одним способом – массовым организованным трудом.

Ирригационные работы связаны не только с обеспечением достаточного количества воды, но и с защитой от слишком большого ее количества (дамбы, дренаж и тому подобное). Все эти операции, по мнению Виттфогеля, требуют подчинения основной массы населения небольшому количеству функционеров.

«Эффективное управление этими работами требует создания организационной системы, включающей в себя либо все население страны, либо, по меньшей мере, его наиболее активную часть. В результате те, кто контролирует эту систему, обладают уникальными возможностями для достижения высшей политической власти» (Виттфогель).

Связанная с этим способом хозяйства необходимость организованных коллективных работ приводит к развитию бюрократии и, как следствие, к усилению авторитаризма. Так, по мнению Виттфогеля, возникает восточная деспотия, или «гидравлическое государство» – особый вид общественного устройства, отличающийся крайним антигуманизмом и неспособностью к прогрессу (власть блокирует развитие).

Согласно Виттфогелю, такое государство сильнее общества и способно сохранять над ним полный контроль. Для этого предпринимаются специальные меры, такие, например, как порядок наследования в равных долях, дробящий владения и препятствующий возникновению крупных собственников, опасных для власти.

Естественно, что государство, возникшее вследствие необходимости организации общественных работ в аграрной сфере, с высокой вероятностью будет пользоваться институтом принудительного труда и в других случаях. Отсюда – грандиозные сооружения древних государств: монументальные (храмы, гробницы, пирамиды), оборонительные (Великая китайская стена) и утилитарные (римские дороги и акведуки).

Виттфогель считал возможным проникновение «гидравлических» институтов в страны, где ирригация не практикуется или практикуется слабо. «Гидравлические» государства покрыли большую часть обитаемых пространств не потому, что все жители этих территорий перешли к «гидравлическому» типу хозяйствования, а потому, что не перешедшие («дождевые» земледельцы, охотники, собиратели и скотоводы) оказались вытеснены или завоеваны «гидравлическими» государствами. И хотя далеко не все регионы Земли (и даже не все области «гидравлических» государств) пригодны для ирригационного земледелия, «гидравлические» государства, по мнению Виттфогеля, переносили и сюда социальные и политические институты, возникшие в центральных ирригационных областях…

Некоторые соображения Виттфогеля не лишены рационального зерна, да и теория в целом на первый взгляд кажется вполне логичной (как бы это ни раздражало представителей диалектико-материалистического направления, критикующих Виттфогеля за «отход от марксистских позиций»). Однако это лишь на первый взгляд…

И дело даже не в том, что в ней имеется немало натяжек. Например, совершенно не ясен мотив, который мог бы подвигнуть людей на масштабные ирригационные работы – и без них в данных регионах земледелием можно было заниматься (и это имело место быть до появления государства), пусть оно и было в этом случае не столь эффективным. Не ясно и то, из-за чего должен был возникнуть именно принудительный труд в сообществе, в котором его до того не было. И так далее…

Главная проблема «гидравлической» теории заключается в том, что теория плохо согласуется с археологическими данными – особенно в тех регионах, где ирригация либо вообще не использовалась в сколь-нибудь широких масштабах, либо не являлась основой земледелия.

Скажем, в то же самое время, когда наблюдался взлет Древнего Царства в Египте и городов-государств Шумера, на Ближнем Востоке переживало расцвет и эблаитское царство. Влияние Эблы простиралось от побережья Средиземного моря до города-государства Мари в среднем течении Евфрата. Она имела торговые и дипломатические отношения с Египтом, Эламом и Шумером, а это означает, что Эблаитское царство было весьма мощным и значимым государством. Цари Эблы того времени были настолько могущественными, что конкурировали за господство в регионе с самим Саргоном, царем Аккада и завоевателем Шумера.

Однако никаких признаков сколь-нибудь крупных ирригационных работ археологи в Эбле не нашли (это сильно удивило археологов, но факт – есть факт). Не упоминаются такие работы и в письменном архиве, найденном в царском дворце Эблы, хотя было обнаружено почти двадцать тысяч глиняных табличек с текстами. Но при этом имеются все признаки очень развитого древнего государства с соответствующими имущественными отношениями, социальным расслоением, государственным аппаратом и прочим-прочим-прочим…

И это – только один из многочисленных примеров противоречия фактов базовым положениям теории Виттфогеля. Мы не будет приводить здесь других примеров, но внимательный читатель сможет заметить расхождения между данной теорией и фактами далее, когда речь пойдет о конкретных древних государствах, где основу земледелия действительно составляли ирригационные работы.

Но прежде, чем перейти к этим конкретным примерам, остановимся еще на одной теории происхождения государства.

Страница 10 из 29

государство древние цивилизации общество

Фото заголовка: British Museum by Ekaterina Manzhoosva

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Facebook Twitter Pinterest Google+ WhatsApp ВКонтакте