Производство и применение железа являются исключительной особенностью производственной культуры хеттского общества, что подтверждается данными хеттских клинописных текстов, датируемых XV–XIII вв. до н.э. Существовали разные виды метеоритного и земного, рудничного железа («железо» и «небесное железо», «черное железо», «хорошее железо», «железо очага»). По обработке «хорошего железа» (видимо, стали) Центральная Малая Азия занимала лидирующее положение среди современных хеттам стран Ближнего Востока.
В хеттских текстах сохранились сведения о массе (от 1 сикля, т.е. около 8,4 г до 90 мин, т.е. около 45 кг) и размерах железных изделий. В большом количестве изготовлялись из железа ларцы, кинжалы, ножи и их лезвия (клинки), постаменты для статуэток божеств, сами статуэтки, предметы культово-ритуального назначения и т.д. В хеттских текстах упоминаются железные статуи богов и животных, но все эти предметы носили особый характер: они посвящались храмам либо предназначались в подарок царям. По-видимому, самое раннее упоминание о таких крупных предметах содержится в надписи царя Анниты (около 1750 г. до н.э.), где он отмечает, что им получены в качестве дани от города Пурусханды железные скипетр и трон.
В хеттских текстах упоминаются кузнецы по железу («железоделатели»), сопоставляемые с кузнецами по золоту, серебру и меди. По-видимому, железоделательная техника была освоена в хеттский период лишь несколькими искусными мастерами, которые могли назначать высокую цену за свои изделия. Однако, железо производили в самых разных местах Хеттского государства, в особенности в северных и северо-восточных районах.
Превосходство народов Малой Азии в умении как обрабатывать, так и выплавлять железо подтверждается знаменитым фрагментом из письма хеттского царя Хаттусили III к одному из современников, вероятно, фараону Рамзесу II: «Что до хорошего железа, о котором ты мне писал, хорошего железа в Киццуватне нет. Сейчас плохая пора для производства железа. Они сделают хорошее железо, но пока еще не закончили работу. Когда они закончат, я пошлю его тебе. Теперь я посылаю железное лезвие для кинжала».
Опрометчиво было бы вычитывать слишком многое из этого отрывка. Он не доказывает, например, что хеттский царь накладывал эмбарго на вывоз железа для военных целей. Ссылку на «плохую пору для производства железа» можно объяснить, предположив, что, как и в других современных ему обществах, у хеттов выплавкой железа занимались крестьяне в домашних условиях зимой, когда на полях не было работы. Таким образом, вполне вероятно, что поздним летом или осенью запасы железа сильно оскудевали.

Как бы ни были искусны хетты в производстве железных изделий, общий уровень технологии оставался недостаточным для превосходства железных орудий труда и оружия над бронзовыми. Поэтому и хеттская армия, уже имевшая на вооружении некоторое количество железного оружия, не имела безусловного преимущества над войском противника, вооруженного бронзовым оружием.

Не одно только оружие решает исход войны…

После падения хеттского государства распространение знаний о металлургии железа не только не ослабевает, но, наоборот, приобретает новый импульс. Данное обстоятельство может быть объяснено, с одной стороны, переселением ряда народов, входивших в состав хеттской державы, на новые территории, а, с другой стороны, аннексией некоторых хеттских земель могущественными соседями, прежде всего, Ассирийским царством. По-видимому, от хеттского племени халиберов получили знания о металлургии железа древние греки. Народом же, который явился прямым наследником хеттских металлургических традиций многими историками признаются расены, как они называли себя сами, или этруски, как их называли римляне. Справедливости ради, необходимо отметить, что существует и другая версия происхождения расенов, базирующаяся на теории переселения их на Аппенинский полуостров из Уральского или Алтайского центров – постепенно: через регионы Дона и Дуная.

Подобно другим технократическим цивилизациям Древнего Мира этруски остаются для современной исторической науки загадкой. По вопросу их происхождения не существовало единого мнения еще в древности. В V в. до н.э. греческий историк Геродот предположил, что тирренцы (как называли расенов греки) пришли в Италию из Малой Азии, а точнее из Анатолии, в период между 1200 и 900 гг. до н.э. (т.е. в результате дорийского переселения, приведшего к падению хеттской империи). Причем, по мнению Геродота, тирренцы воспользовались водным путем, колонизовав вначале острова между Сицилией, Сардинией, Корсикой и побережьем Аппенинского полуострова. Упомянутое водное пространство и теперь носит название Тирренского моря. В согласии с Геродотом вопрос о происхождении этрусков – тирренцев решали римские историки Страбон, Плиний Старший и Тацит. По мнению другого греческого историка, Гелланика из Митилены, этруски – это потомки протогреческого племени пеласгов, принимавшего участие в дорийскоим переселении, а затем достигшего водным путем устья реки По. Дионисий Галикарнасский считал этрусков исконными жителями Италии. Наконец, по наиболее поздней версии немецкого ученого Нибура этруски попали в Италию по суше с севера, через Восточные Альпы. В пользу последней версии говорит то обстоятельство, что археологические памятники, аналогичные раннеэтрусской культуре (так называемой культуре Виллановы), открыты в некоторых районах Юго-Восточной Европы, главным образом на территории нижнего течения Дуная.

Язык этрусков, который с покорением Италии Римом был вытеснен латинским языком, оставив в нем значительные следы своего влияния, известен из многочисленных (свыше 9 тыс.) надписей. Этрусский алфавит, по-видимому, был создан по греческому (халкидскому) образцу. Фонетика и морфология этрусского языка до сих пор изучены недостаточно, а синтаксис и семантика практически совсем не исследованы.
Не решен и вопрос о принадлежности этого языка к какой-либо лингвистической группе: различные ученые доказывают его связь и с урало-алтайскими, и с финно-угорскими, и с кавказскими, и с протохеттскими языковыми группами. По одной из современных версий этрусский язык имеет индоевропейское происхождение и родственен славянским языкам.

Первоначальной территорией расселения этрусков было западное побережье Аппенинского полуострова – район современных Тосканы (Этрусканы) и Лация. Политически Этрурия представляла собой федерацию двенадцати самостоятельных городов-государств. В случае выбытия одного из членов федерации, например, вследствие военного разгрома или стихийного бедствия, в состав объединения принималось другое государство. Наиболее известными этрусскими городами были: Вейи, Тарквинии, Цере, Вольсинии, Русселы, Ветулония, Арреций, Перузия, Волатерры, Вольцы, Кортона, Клузий, Фезулы. В каждом из независимых этрусских государств кроме главного города имелись города, подчиненные метрополии. В своей внутренней жизни многие из этих подчиненных городов пользовались автономией.

Основой процветания этрусского общества были металлургия и земледелие…
Этрусская металлургия базировалась на трех крупнейших для того времени полиметаллических месторождениях: на севере металлоносные рудники располагались в районе Сиены, на юге – в горах Толфа у Чивитавекья. Главным же районом добычи руд, прежде всего железных, был остров Ильва (современная Эльба). Греки называли этот остров Эталия – «Дымный» – из-за сильного дыма от множества плавильных печей. Историк Диодор Сикул сообщает, что издали вместо острова виднелась лишь «густая пелена дыма».
Этрурия контролировала самые значительные запасы меди, драгоценных металлов и, возможно, олова в центральном районе Средиземноморья.
Археологи обнаружили на земле этрусков шахты, тоннели, конусообразные плавильни и гигантские кучи шлака. Шахты оказались настолько богатыми, что их стали снова эксплуатировать во время II Мировой войны для нужд итальянской военной промышленности. Итальянские исследователи подсчитали, что за период своего двухсотлетнего расцвета (VI–V вв. до н.э.) этруски выработали, по крайней мере, полмиллиона тонн железа.

Необходимо отметить, что добываемая на Ильве руда представляла собой минерал сидерит. При его термообработке выделялось большое количество углекислого газа, что затрудняло ход плавки. Поэтому процесс проводили в две стадии: сначала руду обжигали в открытых печах простой конструкции, а потом собственно плавили в сыродутных горнах для получения кричного железа. Такая обработка руды требовала больших затрат древесного угля, и леса на острове были быстро вырублены. После этого производство железа было перенесено на материк – в основном в район Популонии, Ветулонии и Волатерр. Кроме того, мастерские по производству изделий из железа обнаружены археологами в Путеоле, Капуе, Ноле, Суессе, Марцаботто.

В октябре 1999 г. в Пьомбино и на Эльбе состоялась конференция, посвященная вопросам железа этрусков. По этому поводу тосканским кузнецом Джино Брамбилья были проведены успешные опытные плавки. Наблюдение и контроль с применением современных приборов обеспечили студенты-металлурги из Миланского университета под руководством профессора Никодеми, председателя Итальянской ассоциации металлургии (AIM), который и организовал конференцию. Председатель конференции, профессор Герхард Шперль из Леобена, был научным консультантом эксперимента, подтвердившего эффективность методов практической археологии в истории металлургии.

Основу кельтской экономики составили скотоводство, горное дело и металлургия…
Горное производство располагалось главным образом в щедрых на ископаемые ресурсы Альпах. Здесь кельты добывали медь, олово, свинец, ртуть, в том числе и из глубокозалегающих (свыше 100 м глубиной) месторождений. В Альпах были построены первые в Европе соляные шахты, а на горных реках освоена отмывка золота, добыча которого измерялась тоннами.
Однако все вышеперечисленные достижения кельтов не были бы возможны без развития металлургического производства, дававшего орудия труда для всех остальных отраслей хозяйства. Особенно интенсивно кельтские соляные копи, медные и железные рудники, железоплавильные мастерские и кузницы исследовались в последние 50–60 лет. Благодаря консервирующим свойствам соли в шахтах найдено большое количество хорошо сохранившихся орудий труда: железные и бронзовые кирки, топоры, долота, а также остатки одежд из кожи животных. Раскопки в местах рудных месторождений показали, что извлеченную из шахт руду измельчали на специальных каменных плитах при помощи больших каменных молотов. Дальнейшая переработка руды велась в обжигательных и плавильных печах.
Одним из центров железного производства был город, располагавшийся на месте современного Магдаленсберга в Каринтских Альпах. Здесь и теперь можно найти отвалы шлака двухсотметровой длины и трехметровой ширины – это остатки переработки железной руды. Рядом стояли печи – сыродутные горны, в которых руда превращалась в металл. Неподалеку находились кузни, где продукты плавки – железные «крицы», представлявшие собой смесь металла и тестообразного шлака – после кропотливой искусной обработки становились стальными мечами, наконечниками копий, шлемами или инструментами.

Экспериментальное воспроизведение кельтской металлургии, сделанное австрийским ученым Гарольдом Штраубе, показало, что в их сыродутных горнах можно было довести температуру до 1400°С.
На умение кельтов достигать высоких температур указывает также то обстоятельство, что они были единственным европейским народом Древнего Мира, умевшим делать из расплавленного стекла браслеты, не имеющие швов.

Обнаруженные археологом Г. Рикочини надписи говорят об оживленной торговле железом и сталью с Римом, который оптом закупал их в виде слитков, напоминающих кирпичи или полосы.
Высочайших результатов достигли кельты в изготовлении так называемых «наварных» изделий, у которых на мягкую железную подоснову наваривалось (методом печной или кузнечной сварки) стальное лезвие. Длинные (до 80 см) мечи, изготовленные таким способом, были самым мощным оружием того времени. Сталь для «осталивания» оружия и инструментов кельты получали, главным образом, науглероживанием железа в огне древесного угля. Однако существовал и гораздо более эффективный способ, о котором сообщает древнегреческий историк Диодор Сицилийский из Агириона:
«…Они (кельты) закапывали прокованные железные пластины в землю и держали их там до тех пор, пока ржавчина не съедала все слабые части. Из оставшихся более прочных частей они ковали свои превосходные мечи и другое оружие. Изготовленное таким образом оружие разрезает все, что попадает на его пути, ибо ни щит, ни шлем и ни тем более тело не могут противостоять удару этого оружия, настолько велики преимущества такого железа…».
Дело в том, что полученная в горне железная крица была очень неоднородна по химическому составу. Она представляла собой смесь железа и стали и даже после тщательной проковки участки с низким содержание углерода перемежались с участками с высоким содержанием углерода. Такая неоднородность была причиной неравномерной коррозии, так как во влажной земле участки с низким содержанием углерода окисляются намного быстрее. После длительного пребывания в земле мягкие участки крицы разрушались и оставалась сталь. Этот дорогой и длительный процесс получения стали кельтские кузнецы использовали в особых случаях, когда надо было изготовить оружие особо высокого качества, поэтому с большой долей вероятности можно предположить, что упоминание в легендах и сказаниях многих народов чудо-оружия (у славян – знаменитого меча-кладенца) имеет вполне реальный прототип – мечи из стали, полученной таким трудоемким способом.
Однако кельтами применялся и еще один, наиболее замечательный способ осталивания кричного железа, дававший удивительные результаты. В соответствии с этой технологией приготовления стали, предварительно прокованное железо измельчалось до состояния мелкой стружки и подмешивалось в корм домашней птицы, чаще всего – гусей. Проходя через чрезвычайно агрессивный кислотный пищевой тракт птиц, мягкое железо быстро коррозировало, и в итоге оставалась только высококачественная твердая сталь, использовавшаяся для изготовления лезвий мечей и кинжалов.

Большое значение кельты придавали художественной обработке металлических изделий – особенно рукоятей мечей и ножен, которые обычно изготавливались из бронзы. Чаще всего для инкрустации использовались золото, кораллы и эмаль, но применялись также стекло и самоцветы. Гравированные и чеканные кельтские узоры, как правило, имеют растительные и звериные мотивы.

В технике литья кельтам во всех подробностях были известны различные виды сплавов – ими широко применялось литье в «обратную форму», особенно после того, когда в V в. до н.э. в моду вошли «маскообразные фибулы» и другие предметы с рельефами. Сначала из воска искусно изготовлялась сложная модель будущего изделия, которая покрывалась глиняной оболочкой. Когда глиняная оболочка засыхала, ее обжигали, затем из готовой формы выливался растопленный воск, после чего форму заполняли расплавленной бронзой. Готовое изделие извлекали, разбивая глиняную форму, так что каждое изделие, по существу, было уникальным. Эта кельтская техника в латенское время неустанно совершенствовалась и достигла кульминации во II в. до н.э.

На высокий уровень мастерства кельтских металлургов указывают и археологические раритеты, найденные в могиле некоего князя по имени Фикс. В этой могиле были обнаружены два бронзовых изделия большого размера: котел для вина емкостью 1100 л и сосуд для меда, вмещающий 400 л…
По заказу музея завод «Шкода» взялся сделать копию бронзового сосуда, в который был налит мед. Толщина его стенок – 2,5 мм. Однако раскрыть секрет древних металлургов так и не удалось: у современных мастеров при изготовлении сосуда бронза все время разрывалась.
Кроме сосудов в могиле находилось множество металлических предметов из золота, серебра, бронзы и, конечно, железа. Тут же стояла и повозка князя, собранная из 1450 деталей, в том числе, железных и бронзовых.

Неудивительно, что в наиболее распространенные технические языки современной Европы – английский и немецкий – название главного металла цивилизации – железа – пришло именно из кельтского языка. По-кельтски «железо» произносилось (по мнению большинства специалистов) как «изарнон» или «изара», по-английски оно теперь звучит как «айрон», а по-немецки – «айзен».

Принято считать, что древние египтяне внесли значительный вклад в развитие металлургии золота, меди и бронзы, однако исторические факты говорят о том, что данное утверждение несколько преувеличено. Действительно, золото появилось в Египте еще в додинастическую эпоху, и древнейшие известные золотые раритеты найдены археологами именно в Египте. Однако последние исследования показали, что большая часть египетского золота имеет нубийское происхождение.
Добывать золото сами египтяне стали намного позже, после повторного завоевания Нубии, которое продолжалось более 400 лет. Начало ему положил фараон Секусерт (1887–1849 гг. до н.э.), а завершил фараон Тутмос III (1525–1473 гг. до н.э.). Лишь после этого в сознании современников Египет стал ассоциироваться со страной золота: так, например, царь Митании Тушрат писал фараону Аменхотепу II (1455–1419 гг. до н.э.), требуя от него золото в обмен на руку своей дочери: «…Пришли мне золота столько, сколько нельзя измерить, …ибо в стране моего брата (в Египте) золото рассеяно как пыль…».

Опять несогласованность с династическим списком. Фараон Сенусрет (а не Секусерт) относится к 12-й династии. Вдобавок их было три, и непонятно, о каком из них идет речь. Сенусрет I правил в период 1971-1926, Сенусрет II – в период 1897-1878, а Сенусрет III – в период 1878-1841 гг. до н.э. Да и для Тутмоса III указаны другие сроки – 1479-1425 гг. до н.э. В общем, все даты фараонов надо контролировать.

По данным египтологов, войска в Нубию отправлял несколько раз Сенусрет I. Но и он продолжил лишь дело своего предшественника Аменемхета I.

Примечание по сноске:
Первое завоевание Египтом Нубии произошло в III тыс. до н.э., но оно было непродолжительным и не оказало существенного влияния на развитие производственной базы египетского общества