(с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.)

Курс лекций

Археологические работы в Кабардинской АССР, на Северном Кавказе, открыли ряд памятников неолитического периода и начальной поры медного века, которые помогают понять нам неолитические памятники Закавказья.

В 1930-1933 гг., около Нальчика, было обследовано древнее поселение, известное под названием Агубековского. Найденные на нем орудия из кремня и обсидиана были типично неолитическими. Это пластины с ретушью, скребки, округлые или же на концах пластин, проколки и наконечники стрел, удлиненно треугольной формы с выемкой в нижней части. Среди каменных орудий были обнаружены также шлифованные долота и топорики из змеевика и обломок шаровидной булавы.

Курган в Нальчике представляет собою невысокий (до 0.75 м) холм, неправильно округлой формы, образовавшийся, возможно, в результате слияния насыпей над отдельными могилами или же группами могил. Раскопками кургана открыто 121 погребение, но их количество значительно больше, так как часть погребений была разрушена до раскопок. Скелеты лежали в скорченном положении, на правом или левом боку, причем большинство их окрашено красной краской. Устанавливается, что ориентировка мужских и женских захоронений была различной. Предметы обнаружены лишь при немногих костяках. Это кремневые пластины с ретушью, скребки и наконечники, шаровидное навершие булавы из песчаника, браслеты, вырезанные из мергеля, и каменная женская статуэтка. Обнаружены также многочисленные украшения из кости – кольца и пластины, а также подвески из зубов диких животных: кабана, оленя, медведя, лисицы, дикого быка. На одной костяной пластинке вырезаны два изображения змей. Из металлических вещей в Нальчикском кургане обнаружено одно мелкое медное колечко.

Для исследования медного века южного Закавказья особое значение имеет материал из раскопок П. Ф. Петрова у сел. Малаклю, около Игдыра, поступивший в 1914 г. в Кавказский музей.
Дорога, ведущая из Игдыра в Маркару, перерезает лавовый отрог подошвы Арарата, врезающийся в Араратскую низменность. В расщелинах туфа южной части этого отрога был обнаружен могильник урартского времени, состоящий из глиняных урн с пеплом сожженных человеческих костей. При урнах были найдены железные и бронзовые предметы, а также каменные и глиняные печати.
В северной части отрога, под покровом лавы, был обнаружен культурный слой энеолитического периода, содержащий большое количество глиняных сосудов, иногда очень крупные каменные зернотерки, осколки обсидиана и куски сырцового кирпича. Культурный слой содержал также большое количество золы и древесного угля. Само стратиграфическое положение этих находок, под слоем лавы, в котором был устроен могильник урартского времени, говорит уже об их глубокой древности

Если на территории Азербайджанской ССР нельзя еще определенно указать поселений медного века, аналогичных вышеотмеченным, то могильные памятники этого времени известны. К ним причисляю некоторые из курганов, раскопанных в 1897 г. Э. А. Реслером на берегу р. Хаченагет (Нагорный Карабах). Курганы имели каменные насыпи высотой до 2.5 м, располагались они цепочкой и только один курган, содержавший четыре скорченных костяка, находился вне этого ряда. Погребения двух курганов помещались в грунтовых ямах квадратной или прямоугольной формы, в первой из раскопанных могил находился один костяк, а во второй два. Из орудий в могилах обнаружено два обсидиановых вкладыша, два обсидиановых отщепа, кремневое орудие, каменная шаровидная булава и небольшие плоские медные ножи.

В обоих погребениях были найдены золотые изделия: цилиндрик из листового золота с выдавленным узором и подвеска из спирально скрученной проволоки.

Материал старых раскопок Э. А. Реслера дополнен теперь работами Я. И. Гуммеля в Степанакерте. В 1939 г. им был исследован курган со впускными погребениями начала I тысячелетия до н. э., основные погребения которого дали следующий материал: две шаровидные каменные булавы, множество кремневых наконечников стрел со стерженьком в нижней части, большое число обсидиановых отщепов, три золотые бусы, золотую серьгу, плоский медный кинжал, такой же наконечник копья и глиняные сосуды.

Не все этапы начального периода освоения металла в Закавказье обоснованы археологическим материалом. Так, древнейший период металлургии, непосредственно связанный с медным веком, не может считаться еще достаточно выявленным. К нему относятся лишь случайно найденные медные предметы: массивные проушные топоры и листовидные наконечники копий со стержнем для насадки. Именно к этой группе предметов относятся опубликованные Б. А. Куфтиным находки при строительстве Закавказской гидроэлектростанции (около Тбилиси). Выделенная группа медных орудий является группой весьма специфических форм раннего этапа развития металлургии, имеющих свои соответствия как на Северном Кавказе (Майкопский курган и дольмены станицы Новосвободной на Кубани), так в Иране и Месопотамии (Тепе-Гиссар, Царские гробницы в Уре) и в Западной Европе (Кипр, Венгрия).
Более документированный материал, относящийся, однако, к самому концу медного века Закавказья, дали раскопки дольменов Абхазии (раскопки М. М. Иващенко, Б. А. Куфтина и А. Л. Лукина 1930—1937 гг.). Дольмены Абхазии показали, что они служили для погребальных целей весьма длительный промежуток времени и содержат погребения различных эпох. Нижний слой, залегавший на дне дольменов и отделенный от более поздних стерильным слоем глины, датирует время сооружения этих памятников концом медного века. Из этого слоя происходят вислообушные топоры, пластинчатые ножи или наконечники копий и своеобразные крюки.

Не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье культура медного века, одновременная дольменам восточного Причерноморья, связана с иными формами погребений. В этом отношении особенно характерен материал медного века. Так, встречены вислообушные топоры и пластинчатые ножи отмеченных выше форм, являющихся общими для «среднекубанской группы» Северного Кавказа и абхазских дольменов. Работы Б. А. Куфтина в Сачхери выявили чрезвычайную близость керамики из этого могильника с керамикой нижних слоев циклопических крепостей Триалети.
Топоры вислообушного типа встречаются на широкой территории и являются дальнейшим развитием проушного топора, в свою очередь связанного с формами каменных топоров, причем «отвисание» обуха у топора определялось удлинением рукоятки. Такие боевые топоры, являлись распространенным, оружием в Передней Азии еще с III тысячелетия до н. э.
В Закавказье большинство вислообушных топоров происходит из случайных находок, и не представляется возможным связать их с определенным материалом из древних поселений. Только в одном случае в кургане у сел. Адиаман (юго-западный берег оз. Севан) такой топор был найден в могиле, сложенной из громадных каменных глыб.
Очень возможно, что выделенные нами медные предметы будут характеризовать металлургию Закавказья первой половины II тысячелетия до н. э.

В середине II тысячелетия до я. э. в Закавказье наблюдаются существенные изменения. На основе культуры медного века, как непосредственно из нее вытекающая, складывается культура раннего периода эпохи бронзы, свидетельствующая не только о крупных изменениях внутри общества Закавказья, не только о большом культурном прогрессе, но также и об установившихся прочных связях Закавказья с древневосточной культурой Передней Азии.

Непрерывная борьба за скот и пастбища, а также грабительские набеги приводят к усилению враждебных отношений между племенами, к постоянным военным столкновениям. В связи с этим поселения принимают вид укрепленных городищ со стенами, сложенными из громадных каменных глыб, достигающих иногда двухметровой высоты. Таковы нижние ряды кладки стены крепости на мысу р. Занги, напротив Канакира (Кизил-кала, у Тазакенда), крепости, имеющей следы. долговременной жизни от середины II тысячелетия до я. э. и. до средневековья.
В 1896 г. П. В. Чарковским были произведены раскопки обширного курганного могильника этой крепости, продолженные через несколько лет Э. Реслером. Наиболее древней группой курганов этого могильника оказались невысокие каменные насыпи, перекрывающие не каменные ящики, как курганы начала I тысячелетия до н. э., а могилы в виде ям прямоугольной формы. Курганы эти дали небольшой количественно материал, состоящий из расписных сосудов, одного сосуда в резным орнаментом и каменного грушевидного навершия булавы. Сосуды представляли собою кувшины с низким горлом и чашки, украшенные черной росписью по красному фону. Роспись имела простой геометрический характер: прямые и волнистые линии, волюты, залитые краской треугольники.
Для определения времени погребений этого типа из могилыника у крепости Кизил-кала важное значение имеет материал из раскопок 1935 г. крепости Муханнат-тапа, около вокзала г. Еревана. Там обломки расписных сосудов оказались в слое выше предметов медного века и ниже слоя урартского периода, вместе с обломками черных лощеных сосудов эларского типа. Таким образом, данные стратиграфии, установленные при раскопках Муханнат-тапа, свидетельствуют о том, что культура, характеризуемая красной керамикой с черной росписью, следует за энеолитической культурой первой половины II тысячелетия до н. э. и предшествует урартскому периоду.

Курганы Триалети донесли до нас облик древней культуры, полной своеобразия и небывалого до тех пор варварского великолепия. Их, безошибочно, следует признать погребениями вождей богатого скотоводческого племени, власть которого распространялась и за пределы Триалетокого района…
Оружие в это время уже изготовлялось из бронзы, а иногда и из серебра (кинжалы). Наряду с металлическим оружием употреблялось и каменное, как, например, архаичной формы кремневые и обсидиановые наконечники стрел.
Особенно замечательны в триалетских курганах изделия из драгоценных металлов. Среди золотых и серебряных чаш и кубков выделяется массивный золотой кубок, украшенный вставными сердоликами и пастой, имитирующей бирюзу, а также тонкой филигранью, свидетельствующей о высокой ступени ювелирного искусства. Вместе с этим кубком в могиле находилось и серебряное ведерко с золотой ручкой, сплошь покрытое изображением животных среди деревьев (сцена охоты).
Самым интересным предметом из находок в Триалетских курганах, несомненно, является серебряный кубок на невысокой ножке, покрытый чеканными изображениями. В нижнем поясе – вереница оленей, самцов и самок, в верхнем – процессия фигур, несущих в руках сосуды; фигуры эти со звероподобными головами и хвостами при человеческом туловище. Процессия направляется к фигуре подобного же облика, но сидящей на троке перед священным деревом. Около главной фигуры – помещены два жертвенника и лежащие жертвенные животные. В изображениях на этом кубке влияние культур хеттского круга совершенно несомненно, что выражается хотя бы в деталях костюма и обуви с высоко загнутыми носками.

А кто сказал, что это – местные изделия, а не трофеи или импорт?..

Но было бы ошибкой связывать эти замечательные памятники непосредственно с культурой центра Хеттского царства; вероятно, будущие раскопки северо-восточной части Малой Азии откроют нам именно те памятники, с которыми триалетские окажутся реально связанными. Ведь эти области, называемые в хеттских документах середины II тысячелетия до н. э. «страной Хайаса», имели древнюю своеобразную культуру, которая после падения хеттского царства и во времена ассирийского и урартского владычества продолжала, по-видимому, жить в богатой стране, называвшейся ассирийцами «Даяени», а урартами «Диауехи». И если исследование древнейших связей триалетских памятников с древневосточной культурой Передней Азии затруднено отсутствием связующих элементов, нашей археологической неосведомленностью относительно промежуточных районов, то связь этих памятников с культурой Закавказья выступает в отчетливой форме при сопоставлении красной керамики с черной росписью из Триалети и из других районов Закавказья.

Но при всей скудости наших знаний относительно культуры Закавказья середины II тысячелетия до н. э. все же можно уверенно утверждать, что триалетские курганы не являются совершенно уникальными памятниками. Нет никаких оснований предполагать, что в Закавказье того периода существовал только один центр союза племен, да и кроме того, отдельные драгоценные предметы типа триалетских становятся известными и из других районов. Так, несколько лет тому назад, в Узунларе, при строительных работах были случайно обнаружены золотые и серебряные предметы, а также крупный бронзовый кинжал, несомненно принадлежащие к разбираемому кругу памятников.
В 1948 г. в Кировакане мною было доследовано древнее погребение, открытое при строительных работах. Могила представляла собою большую яму площадью в 30 м2 и глубиною более 3 м. Вся могила была уставлена глиняными сосудами, черными до блеска лощеными и красными с черной росписью, совершенно тождественными триалетским. Около сосудов обнаружена золотая чаша с изображениями трех пар львов, украшенная тонкой гравировкой, и четыре серебряных сосуда. В центре могилы, на деревянном катафалке, украшенном бронзовыми гвоздями, покрытыми листовым серебром, был по-видимому высыпан прах покойника (пепел после кремации), там же найдено богатое ожерелье из сердоликовых и золотых бус. Особый интерес представляют бронзовые предметы вооружения, обнаруженные в Кироваканском кургане: топор-секира, плоский топор, три кинжала и наконечник копья. Наконечник копья оказался совершенно тождественным найденному в одном из триалетских курганов, что допускает возможность их отливки в одной и той же литейной форме.

Широкую в археологической литературе известность получила расписная керамика из Кизил-ванка, на Араксе, поступившая в 1895 г. в Археологическую комиссию от офицера пограничной стражи Н. В. Федорова…
К древним погребениям, относящимся к II тысячелетию до н. э., из металлических предметов коллекции Н. В. Федорова следует отнести: четыре бронзовых (анализ подобных кинжалов показал 8,6% олова) кинжала архаичного типа с черенком для рукоятки, три бронзовых четырехгранных шила, бронзовые булавки и золотое колечко из тонкой проволоки. К этой же группе предметов относятся три грушевидных навершия булавы из камня и обсидиановые наконечники стрел с выемкой в нижней части. Из металлических предметов особый интерес представляет бронзовый кинжал с плоской рукояткой, снабженной по всему краю ободком для закрепления деревянной вставки. На Кавказе известно несколько экземпляров таких кинжалов, несомненно являвшихся предметом импорта. Рассматриваемый тип кинжала широко распространен во всей Передней Азии, от Средиземноморья и до Ирана, во второй половине II тысячелетия до н. э. В Луристане было найдено несколько кинжалов подобной формы с клинообразными надписями вавилонских царей XII в. до н. э.
В 1926 г. в Кизил-ванке работали две археологические экспедиции, одна под руководством И. И. Мещанинова, а другая А. А. Миллера. И. И. Мещаниновым были раскопаны каменные ящики, в которых покойники помещались лежащими на правом боку с подогнутыми ногами. В могилах, наряду с медными и бронзовыми предметами, находились черные лощеные сосуды и сосуды с росписью, причем последние отличались от основных многоцветных сосудов коллекции Н. В. Федорова, но были близки к сосуду со змеей.

…наиболее вероятной датой Кизил-ванского могильника (I и II) мне представляется вторая половина II тысячелетия до и. э. (XIV-XI вв.).

…в самом конце II тысячелетия культура южного Закавказья переходит на новую стадию, стадию развитого бронзового века. От этой именно стадии до нас дошло наибольшее количество археологических памятников первобытнообщинного периода истории Закавказья.

В конце XIX в. М. Гернесом была отмечена близость металлических изделий Кавказа с таковыми же из Западной Европы, что определило иной ход миграционных исканий, опять-таки стоявший в тесной связи с общими методологическими установками исторической науки того времени, в частности, с установками индо-германского направления. Представитель венской этнологической школы Г. Вильке, считая дунайскую металлургию более древней, чем кавказскую, миграционную волну направил с Запада. Он полагал, что металлургия бронзы была принесена на Кавказ арийцами, продвигавшимися из придунайских стран по северному побережью Черного моря или же по черноморскому побережью Малой Азии. Некоторые ученые, немцы по происхождению, зашли еще дальше и объявили осетин, в стране которых обнаружена древнейшая из им известных культур на Кавказе – кобанская культура, народом германского происхождения. Археология явно отставала от исторической науки и этнографии, в которых уже признавалось исследование стадиальности. Археологи совершенно не ставили даже вопроса о том, что одинаковые этапы развития человеческой культуры могут создать одинаковые формы предметов материальной культуры. Все приведенные выше теории выявляют недостаточное знание археологического материала и основываются на предвзятых взглядах и на чрезвычайно общих, формально-типологических сопоставлениях. Неубедительность и вздорность их в настоящее время настолько ясна, что нам трудно поверить в серьезное к ним отношение. Когда были подведены итоги археологическим исследованиям Кавказа, открывшим новые памятники, значительно более раннего периода, чем знаменитые высококачественные бронзовые изделия из могильников «эпохи бронзы», когда на их основании был установлен древний, самостоятельный процесс развития металлургии на Кавказе, – все миграционные теории лишились даже внешних, призрачных оснований и рухнули.
Археологические работы последнего десятилетия в Закавказье, посвященные памятникам позднего неолита и медного века, открыли недостававшее начальное звено общей цепи развития кавказской металлургии, которое рассматривается нами как закономерный процесс, стоящий в связи с общим развитием культуры и имеющий свои характерные черты в отдельных меднорудных районах Закавказья.

В человеческом обществе на территории Закавказья на рубеже II и I тысячелетия произошли существенные изменения по сравнению с предшествующим временем. Быстро развивавшиеся скотоводство и земледелие отделились друг от друга. Некоторые племена стали заниматься преимущественно скотоводством, в то время как у других преобладало еще земледелие. Скотоводческие племена, использовавшие высокогорные пастбища, были богаче, и они становились во главу союзов племен, усиливая это крупное общественное разделение труда.
Особое развитие получили также ремесла: изготовление металлических предметов (орудий и оружия), гончарное дело, ткачество, обработка дерева и др. Ремесла, требующие специальных навыков, постепенно отделялись от хозяйства племени, и вследствие этого произошло еще второе разделение труда – выделение ремесла.
Металлургия этого этапа развития общества была тесно связана с сырьевой базой, рудными месторождениями в горных районах, и поэтому бурный расцвет ремесленной обработки металла был связан со скотоводческими племенами. Древние могильники начала I тысячелетия, открытые в горах, показывают высокое развитие металлургии, и исключительное качество металлических изделий привлекло особое внимание археологов к этим памятникам. Богатые меднорудные районы Закавказья (Аджарский, Аллавердский, Белокано-Кахетинский, Дилижанский, Кедабекский, Нагорно-Карабахский и Зангезурский) имели исключительное значение для развития культуры Закавказья. Металлургия Кавказа, неразрывно связанная с переднеазиатской, все же в истории древнего Востока была периферийной и в значительной мере самостоятельной. Кавказ был обеспечен не только медной рудой, но и необходимыми приплавами к меди – оловом и сурьмой. И если сурьма находилась в пределах самого Кавказа и являлась древнейшим приплавом к меди, то олово могло доставляться из самых ближних, соседних с Закавказьем областей.