К сожалению, нам мало что известно о знаменитых вероучителях друидов. Что объясняется их обыкновением никогда не записывать свои вероисповедальные доктрины. Однако у Цезаря можно найти краткое изложение их религии. “Один из главных догматов, – пишет он, – заключается в следующем: души после смерти не исчезают и не гибнут, а просто переселяются из одного тела в другое; кельты верят, что это учение вдохновляет мужчин проявлять высшую доблесть, поскольку позволяет преодолеть страх смерти. Они также охотно беседуют с молодыми, рассказывая им о всевозможных вещах, касающихся небесных тел и их движения по небу, размеров Вселенной и нашего мира, естественных наук, а также влияния и власти бессмертных богов”.

Во власти высших существ было не только умение совершать магические превращения, что характерно для верований всех народов, но способность к настоящей реинкарнации. Так, в саге “Сватовство Эммера” мы узнаем, что мужи Ольстера буквально заставляли героя Кухулина жениться, поскольку им было известно, что “его потомок будет воплощение его самого”, и они опасались, что такой великий воин может быть потерян для их клана. Другая легенда, упоминаемая в “Похищении быка из Куальгне”, рассказывает о том, как знаменитый Финн Мак Кумхайл спустя двести лет после своей смерти возродился вновь, приняв облик короля Ольстера по имени Монган.

Гораздо более важное значение для примитивно-практического сознания древних имели всевозможные священные ритуалы и жертвоприношения, посредством которых люди пытались задобрить богов, заполучить надел земли побольше и продлить свои дня на земле. У друидов это стремление приняло форму человеческих жертвоприношений. “Весь народ галлов, – пишет Цезарь, – в сильнейшей степени верит в сверхъестественные магические ритуалы; и те, кто страдает разными тяжелыми недугами, отправляется в битву или подвергается какой-либо иной опасности, либо приносят богам человеческие жертвы, либо клянутся отдать в жертву самих себя, и совершителями таких жертвоприношений выступают друиды, ибо галлы верят, что, поскольку человеческую жизнь можно выкупить только ценой жизни другого человека, воля богов в таком случае не будет нарушена. Кроме того, они устраивают жертвоприношения от имени всего народа. В других местах жрецы делают огромные подобия человеческих фигур, заполняют их живыми людьми и предают огню”.

Свидетельства таких же ужасных языческих обрядов мы встречаем в Ирландии.

…поэма (сохранившаяся в составе Лейнстерской, Баллимотской и Леканской книг, а также в старинном компендиуме, так называемом Реннском манускрипте) рассказывает, почему местечко возле современного селения Баллимагавран в графстве Каван получило название Маг слехт, “Равнина Поклонения”:

Здесь возвышался
Воинственного вида грозный идол,
Носивший имя Кромм Круах;
На всех соседей наводил он страх.

…

Ему с позором
Они потомство в жертву приносили,
Творя ужасные злодейства
И кровью обагряя Кромм Круаха.
Пшеницу с молоком
Они поспешно у него просили
За треть потомства, в жертву принесенного;
Велик был страх и ужас перед ним
Пред ним покорно
Ниц повергались гэлы благородные.
С тех пор, в воспоминанье дел позорных,
То место стали звать “Равниной поклонения”.

…

Они творили зло,
Рубили руки им, тела пронзали,
Взывая к демонам, поработившим их;
И слезы из очей текли ручьями.

…

По сторонам (стояли)
Четырежды по три таких же истукана.
Чтобы привлечь внимание толпы,
Сам идол Кромма сделан был из золота.

В одном прозаическом диннсенхусе, сохранившемся в составе Реннского манускрипта, приводится любопытный вариант предания. “Там (то есть в Маг Слехт), – говорится в нем, – стоял король идолов Эрина [Эрин – древнее название Ирландии], по имени Кромм Круах, а вокруг него высились двенадцать других каменных идолов; сам же Кромм Круах был сделан из золота. Вплоть до прихода святого Патрика он почитался богом всех народов, населявших Ирландию. Жители приносили ему первенцев и начатки от всякой вещи, а также отпрысков вождей каждого клана”. Этот же источник сообщает, что такие жертвоприношения совершались на Хэллоуин, который в христианском календаре заменил знаменитый праздник Самхейн – “конец лета”, отмечавшийся, когда тепло солнца заметно ослабевало, а силы тьмы, зимней стужи и подземного царства, наоборот, набирали силу.

Кем же было это кровожадное божество? Его имя, Кромм Круах, означает “Наклонившийся с холма”, и, по-видимому, оно стало употребляться применительно к нему уже после того, как идол потерял свой божественный статус…

Согласно другому источнику, слово кромм представляет собой каламбурный вариант слова кенн, и, следовательно, настоящий титул “короля идолов Эрина” – Кенн Круах, то есть “Глава” или “Повелитель” Холма. Это говорит о том, что в древности он, вероятно, считался гэльским богом неба, поклонение которому, как и поклонение эллинскому Зевсу, совершалось на “возвышенных местах” – как природных холмах, так и искусственных насыпях. В любом случае мы знаем, что он был самым почитаемым богом гэлов, которого окружала свита из двенадцати идолов других верховных божеств гэльского пантеона.

…и двенадцать апостолов…

Таким образом, вполне возможно, что государственный культ кельтов относился к так называемому солярному типу. Все главные праздники этого культа так или иначе связаны с фазами солнечного цикла, причем дни весеннего и осеннего равноденствия считались более важными, чем дни солнцестояния. Именно в день весеннего равноденствия (носивший у кельтов название Белтэйн) один раз в двенадцать лет, по свидетельству Диодора Сицилийского, латинского автора, современника Юлия Цезаря, Аполлон являлся своим почитателям, так что молящиеся могли видеть бога играющим на арфе и танцующим в небе до тех пор, пока не взойдет созвездие плеяд. Другим “парным” праздником считался так называемый Самхейн, день осеннего равноденствия. Подобно тому, как Белтэйн знаменовал собой начало лета, Самхейн служил символом его окончания. Кроме того, большим праздником у кельтов считался и день летнего солнцестояния. Он отмечался в начале августа и был посвящен богу, которого галлы называли Лугус, гэлы – Луг, а бритты – Ллеу, своего рода панкельтскому Аполлону, а когда культ бога войны отошел в прошлое – верховному божеству местного пантеона.

в таком случае можно легко прикинуть датировку корней культа – день летнего солнцестояния на первые дни августа (с 1 по 10, например) приходится ориентировочно (по программе StarCal) в период 6000-8000 гг. до н.э. !!!

…Стоунхендж в древности был сакральным религиозным центром, принадлежавшим одновременно всем племенам и народам Британии, подобно Иерусалиму или Риму эпохи античного язычества.

“Клянусь богами моего народа”, – так звучит клятва героя в древних гэльских сагах. У племен аборигенов также существовали свои собственные божества, однако влияние последних на формирование кельтского друидизма остается недоказанным. И мы вправе усматривать в безымянных духах ручьев и рек, гор и лесов, едва различимые следы культов которых сохранились до наших дней, богов необозримого пантеона древних иберийцев. Эти местные божества, естественно, никогда не вступали в конфликт с великими кельтскими богами – персонификациями сил природы, и эти две религиозные системы существовали бок о бок, параллельно друг другу, и их ритуальные священнодействия нередко совершал один и тот же жрец.

Из двух кельтских народов, обитавших на [Британских] островах, гораздо лучше и полнее сумели сохранить свою мифологию гэлы. Иногда мы располагаем настолько подробными рассказами о гэльских божествах, что их вполне можно сопоставить с мифами греческих поэтов об эллинских богах, с преданиями об индийских дэвах из “Ригведы” или с норвежским Эзиром, о котором упоминают Старшая и Младшая Эдды. Таким образом, древнеирландские манускрипты донесли до нас обширные сведения, позволяющие с достаточной ясностью представить себе образы этих богов.

…боги разделены на два противоположных лагеря. Такое разделение характерно для всех арийских религий. Подобно тому, как олимпийские боги сражались с титанами, Эзир – с йотунами, а дэвы – с асурами, в гэльском царстве духов также существуют два враждующих друг с другом небесных воинства. На одной стороне сражаются боги дня, света, жизни, плодородия, мудрости и добра, на другой – демоны ночи. Мрака, смерти, бесплодия и зла. К первым относились великие духи, символизирующие созидательные и позитивные аспекты природы и деятельности человека; в число их противников входили враждебные силы, кроющиеся за такими негативными явлениями, как ураганы и морозы, засуха и болезни. Боги первой группы принадлежали к семье богов, собравшихся вокруг богини по имени Дану, которой они были обязаны своим общим названием “Туатха Де Дадаан”, “племя” или “народ богини Дану”. Божества второй группировались вокруг богини по имени Домну. Их царь, Индех, считался ее сыном, и поэтому все они именовались “богами Домну”. Слово “Домну”, по всей видимости, означает “пропасть” или “морская бездна”; такое же значение имеет и хорошо известное слово “фомори”, происходящее от двух гэльских слов, означающих “подводный мир”. Необъятный водный простор всегда воспринимался кельтами как своего рода символ первобытной древности. В их сознании он ассоциировался с пустотой, мраком и чудовищными монстрами – то есть понятиями, составлявшими полную антитезу земле, небу и солнцу.

нет ли здесь отголоска связи с Потопом?..

Таким образом, фоморы считались существами более древними, чем боги, от рук которых им предстояло в конце концов погибнуть.

весьма показательно!!! Опять тот же мотив: боги “второй волны” свергают богов “первой волны”…

Потомки”Хаоса” и “Старухи-ночи”, они по большей части были громадными и уродливыми созданиями. У некоторых из них было всего по одной руке и ноге; на плечах у других красовались головы коз, лошадей или быков. Самым известным и, пожалуй, наиболее ужасным среди них был Балор, отцом которого, по преданию, считался некий Буарайнех, то есть “быкоголовый”, в чьем облике причудливо сочетались черты двух классических персонажей – Циклопа и Медузы.

Как и “похищение коровы”, все это производит впечатление намека на эру Тельца…

И хотя у Балора было два глаза, один из них всегда был закрыт, ибо он был настолько ядовитым, что убивал всякого, на кого падал его взгляд. Это губительное свойство его глаза было не врожденным, а возникло вследствие одного происшествия. Движимый любопытством, Балор как-то раз заглянул в окно дома, где верные волхвы его отца готовили какое-то колдовское снадобье, и ядовитый дым от этого варева попал ему прямо в глаз, вследствие чего тот настолько пропитался ядом, что его взгляд стал поистине смертоносным для окружающих. От взгляда этого глаза не было спасения ни богам, ни гигантам, и поэтому боги сохранили Балору жизнь лишь при условии, что его смертоносный глаз всегда будет закрыт. Однако в дни решающих битв Балор становился напротив врагов, поднимал веко на своем страшном глазе и беспощадно истреблял все, на что устремлялся его взор. В Ирландии до сих пор жива память о Балоре и его ужасном глазе; выражение “глаз Балора”, бытующее в ирландском фольклоре, соответствует фразе “дьявольский глаз”, распространенный в других культурах. В древних преданиях и сегодня рассказывается о Балар Бейманн, или “Балоре Могучий Удар”. Замок Балора – причудливой формы утес на острове Тори. Этот остров у побережья Донегала в древности служил форпостом фоморов на земле, тогда как их главные владения находились в леденящих пучинах моря.

Однако среди легенд, утверждающих, что фоморы имели ужасный вид, встречаются и некоторые исключения. В частности. В Харлейском манускрипте (XV в.), хранящемся в Британской библиотеке, один из вождей, Элатхан, описан как весьма величественное создание – этакий мильтоновский князь тьмы. “Это муж прекрасного сложения, – говорится в манускрипте, – с золотистыми кудрями до плеч. На нем красуется плащ на золотом шнурке, надетый поверх куртки, расшитой золотыми нитями. На шее у него сверкают пять золотых ожерелий, а на груди сияет самоцветными камнями золотая брошь. В руках у него два серебряных копья с бронзовыми заклепками, а меч его украшен золотой насечкой и имеет золотую рукоять”. Его имя – Брес, что означает “прекрасный”, и, насколько нам известно, в Ирландии все красивое, будь то равнина, крепость, укрепление, эль, факел, женщина или мужчина, принято сравнивать с ним и говорить: красив, как Брес.

Балор, Брес и Элатхан – три главных фоморских персонажа, лучше всего знакомые нам, несмотря на окутывающую их дымку седой древности; однако они не являются ни единственными, ни самыми ранними из фоморов. О других нам не известно практически ничего, кроме нескольких имен этих предков гэльских гигантов. То же можно сказать и о гэльских богах. Те из них, чьи имена мы знаем, тоже, разумеется, не были сиротами, но имена их отцов – не более чем бледные тени, едва способные спасти из пропасти забвения персонажей, которые их носят. Наиболее архаическое божество из всех известных нам – это сама Дану, богиня, давшая имя целому клану небожителей, – Туатха Де Дадаан. Другие варианты ее имени – Ану или Ана; они увековечены в названии двух широко известных горных вершин в окрестностях Килларни, которые, впрочем, в наши дни именуются просто “Сосцы”, а в древности их название звучало как “Сосцы Аны”.

перекликается с шумерским (!) богом-прародителем – Ану.

Ану (Дану) почиталась как матерь всего живого; “она привыкла заботиться обо всех богах”, – пишет анонимный автор комментариев (IX в.) к Словарю ирландских богов, создание которого приписывают Кормаку, королю-епископу Хасела. Муж богини нигде не назван по имени, однако по аналогии с мифологией бриттов можно предположить, что им был Байл, фигурирующий в гэльских преданиях в качестве бога Аида, то есть подземного царства, нечто вроде кельтского Плутона, от которого появились на свет первые люди. Сама Дану, по всей видимости, представляет олицетворение земли и ее плодородных сил, и в этом качестве ее можно сравнить с греческой богиней Деметрой. Все остальные боги, по крайней мере по титулу, считались ее детьми. Величайшим из них почитался Нуада по прозвищу Аргетламх, что означает “Муж с серебряной рукой”. Он выполнял роль гэльского Зевса, или Юпитера, а также бога войны…

т.е. тоже был одноруким как и некоторые фоморы, только с протезом?..

Аналогичным образом галльский бог Камул, имя которого означает “небеса”, всегда отождествлялся римлянами с Марсом… Этот бог обладал непобедимым мечом, одним из четырех главных сокровищ клана Туатха Де Дадаан, двойным повелителем которого он считался. Нет никаких сомнений, что Аргетламх был одним из главных богов как у гэлов, так и у бриттов, поскольку его имя постоянно встречается в топонимах на всей территории Британских островов, которые, по-видимому, были завоеваны кельтами при его активной поддержке. Мы можем представить его этаким кровожадным Марсом, упоенным битвой и жестокостью; его культ, как и культы его галльских “коллег”, Тевтата и Хесуса, о которых повествует в своей поэме “Фарсалия” римский поэт Лукан, сопровождались человеческими жертвоприношениями, которыми грозный бог щедро делился со своими спутницами. Те, насколько мы можем судить, нисколько не уступали в кровожадности ему самому или галльскому Таранису, чей культ был “ничем не милосерднее, чем культ скифской Дианы” и который замыкает лукановскую триаду, являя собой вполне подходящего компаньона “не знающему жалости Тевтату” и “ужасному Хесусу”. К числу столь же воинственных богинь относились пять божеств: Фи, “злобная”, Нимэйн, “ядовитая”, Бадб, “неистовая”, Маха, персонификация битвы. Самой главной из них почиталась Морриган, или Морригу, то есть “великая королева”. Эта верховная гэльская богиня войны, напоминающая свирепую Геру, по всей вероятности, символизировала луну, которая, согласно представлениям древних народов, возникла раньше солнца. Культ луны сопровождался магическими обрядами и кровожадными ритуалами. Ее изображали облаченной в воинские доспехи и держащей в руке два копья. Ее боевой клич, подобно кличу Ареса и Посейдона в “Илиаде”, был громким и грозным, словно крик десяти тысяч воинов. Великая королева всегда – на войне, среди богов или простых смертных, появлялась либо в своем подлинном облике, либо в своих излюбленных личинах – в образе черной вороны или серого ворона.

нечего сказать – хороши “боги добра и всего светлого”!..

…среди воинов появлялись и прочие воительницы, Фи, Нимэйн, Бадб и Маха, и, охваченные исступление битвы, вдохновляли их на новые подвиги. Иногда все эти фурии скрывались под общим именем Бадб.

В то время как Нуаду, верховный бог войны, довольно рано исчез из гэльского пантеона, пав от рук фоморов в грандиозной битве между богами и фоморами, Бадб и Морриган, вместе с прочими кельтскими божествами, благополучно дожили до конца Средних веков. Точнее говоря, они уцелели и до наших дней в мире суеверий и сверхъестественных созданий, знакомых всем кельтоязычным народам, где действует их аватара – серый ворон.

Величайшим после Нуаду богом был Дагда, имя которого, по мнению некоторых исследователей, означает “Добрый бог” или “Пламя бога”. В старинном ирландском трактате “Выбор имен” рассказывается о том, что Дагда был богом земли; у него был котел под названием “Неиссякающий”, в котором каждый находил себе пищу в соответствии со своими заслугами, и поэтому никто никогда не оставался им недоволен. Была у Дагды и живая арфа, Уаитни. Когда бог играл на ней, времена года шли установленным чередом: весна следовала за зимой, лето сменяло весну и уступало место осени, которая, в свою очередь, сменялась зимой. Дагда, считавшийся большим любителем и неутомимым поедателем овсяной каши, служил отражением примитивного сознания архаичных народов, питавшихся в основном зерном. В древнем предании о второй битве при Маг Туиред, сохранившемся в составе Харлейского манускрипта, дано описание одеяния бога. На нем была коричневая рубаха с широким вырезом на вороте, едва прикрывавшая его бедра, а поверх нее – широкая накидка, ниспадавшая с плеч. На ногах у него были башмаки из конской шкуры волосом наружу. Он повсюду таскал или, лучше сказать, возил за собой на колесе восьмизубую боевую палицу, настолько большую и тяжелую, что поднять ее могли только восемь сильных мужчин, а само колесо, когда бог взваливал на него свою палицу, оставляло глубокую борозду, напоминавшую границы между владениями. Седоголовый старик, неутомимый поедатель овсяной каши, он именно ей был обязан своей славой непобедимого воина. В битве между богами и фоморами Дагда совершил славные подвиги; так, однажды он захватил в плен однорукое, стоногое и четырехголовое чудовище по имени Мата, приволок его к “камню Бена”, что неподалеку от Бойн, и там убил его.