…разум и традиция в их глубинной сущности не противоречат друг другу. Но убедиться в этом возможно лишь у самых первоистоков религиозного опыта, лишь на самой большой глубине.

…санскрит — язык классической индийской словесности. Латынь индуизма.

…во всех религиях, как бы ни разнились они друг от друга. Непременно содержится учение о ЕДИНОМ — всеобщем вечном первоначале бытия. (Г.фон Глазенапп).

«Платите добром за добро, а за зло воздавайте по справедливости…» (Конфуций).

Учение Конфуция привлекло в первую очередь внимание тех, кто стремился к рационалистическому переосмыслению христианства, тех, кто… хотел выявить в нем основу «естественной религии», единой для всего человечества.

вопрос не столько в наличии единства религий, сколько в «естественности» религий мира…

…китайской моделью, где иерархию крови заменила иерархия способностей.

Согласно конфуцианским представлениям, император, получивший от Неба мандат на управление государством, может его утратить. И если это происходит — из-за его ошибок, несправедливости или дурных нравов, то восстание становится не только правом, но и долгом его подданных. Избавляя страну от тирана, они выполняют волю Неба. В право на власть переходит к другому человеку. Одна династия на престоле сменяет другую. Но новый император, возведенный на престол восставшими, сразу же оказывался действующим лицом той же тысячелетней драмы и должен был соблюдать законы сцены.

…индийская культура имеет двухярусное строение. При первом знакомстве с ней чужестранца изумляет обилие божеств, вычурность обрядов, обособленность каст, несходство языков. Он видит отсталость, нищету и экзотику. Он окунается в причудливое разнообразие явлений… но когда наблюдатель сдвигает его [занавес] в сторону, он обнаруживает за ним совсем иной мир — мир древних текстов и вечной мудрости, мир гармонического единства человека и мироздания. Касты, суеверия. Языческие боги относятся к этому миру, как скорлупа к ореху.

Отрыв начального знания от реалий повседневной жизни… Индия не приняла знания богов в качестве руководства к действию, но именно это позволило сохранить это знание на тысячелетия…

Лингвисты обнаружили удивительное сходство языков, на которых говорили народы Европы, с санскритом. Это сходство распространялось и на словарный состав (человек, начинающий изучать санскрит, всегда поражается, обнаруживая. Что слова, обозначающие самые простые и фундаментальные для человека понятия, звучат на санскрите и на европейских языках почти одинаково), и на грамматическое строение языка.

Но санскрит — не разговорный язык !!! + явно имеет признаки искусственного происхождения…

…говоря о народах и культурах, сложившихся на огромных территориях от Междуречья до долины Хуанхэ, мы имеем в виду один и тот же тип общественной организации, универсальную модель, скрывающуюся за бесконечным разнообразием языков, религиозных верований. Традиций. Именно эта модель, а не климат или антропологический состав населения, позволяет нам рассматривать «Восток» как единое целое. Возникнув однажды (в данном случае неважно, что это «однажды» могло тянуться тысячелетиями), она затем тысячелетия напролет оставалась без изменений. Государства народы рождались и умирали, но сущность общественного устройства оставалась прежней. И в те времена, когда на Балканах, а впоследствии на Апеннинах, сложилась античная цивилизация, в корне отличная от восточных и давшая жизнь западноевропейской культурной традиции, образ жизни азиатских народов претерпел мало изменений. «Восточная неподвижность» вошла в поговорку.

Сходство не в общественном устройстве, а в его неподвижности !!! Причем, Междуречье, на самом деле, в эту неподвижность не входит…

Между Малой Азией и островами Японии располагался, казалось, грандиозный исторический музей, различные залы которого были сходны в одном: это были хранилища застывшего прошлого. Они существовали в пространстве, но не во времени. Когда-то здесь начиналась мировая история: посреди моря первобытных племен рождались островки цивилизации; возникали новые формы власти, строились дворцы и храмы, кипела творческая мысль. Материальное величие, массы, объемы — все это осталось. Но стадия творчества давно завершилась.

Междуречье все-таки явно выпадает из этого ряда вплоть до средних веков (лишь господство ислама, и то не сразу, остановило развитие)…

…как ни велика была власть деспота, она лишь персонификация безличного анонимного могущества иерархии. Индивид здесь полностью растворен в общине, государстве, мировом целом. Но эта безличность, анонимность власти отчасти объясняют удивительно устойчивый характер восточного общества. Царя можно было сместить, то или иное конкретное государство — разрушить; оно могло попросту распасться, тем более что каждый наместник или правитель области во всем копировал верховного властителя и, если к тому предоставлялась возможность, легко мог, отложившись от него, сделаться самостоятельным государем. На месте некогда единой империи возникало несколько государств меньших размеров, и внутреннее устройство каждого повторяло распавшуюся структуру. А затем одно из них усиливалось, подчиняло себе соседей, и начинался новый исторический цикл. Эта модель просуществовала без серьезных изменений до момента соприкосновения Востока с европейской цивилизацией.

Ничтожная роль индивидуальности, закрепляемая в идеологии общества, нивелирует и развитие самой личности… Цель явно прослеживается…

Вся культурная традиция направлена на сохранение модели!!! Никто даже не пытается ее изменить или продумать альтернативу!!! Общество мертво!!!

Оказалось, что на континентах, никогда не привлекавших внимания ориенталистов, в Тропической Африке, в индейской Америке и Океании еще в XIX и даже в XX столетии развертывались процессы, с которых некогда начиналась история древних цивилизаций. Многообразие судеб различных народов еще раз удивительным образом оттенило единство человеческого рода. Другое дело, что здесь эти процессы шли позже и, кроме того, во многих случаях оказались насильственно прерваны вмешательством европейцев. Но зато их можно было наблюдать, как в лаборатории. Главным из них было становление деспотического государства, с поразительной точностью повторявшего «восточные» черты.

Настоящая загадка состояла, как выяснилось, не в причинах, обусловивших возникновение «Востока», а, напротив, в том, почему однажды, на далекой окраине огромного восточного массива народов и цивилизаций — на Балканах, а затем и на Апеннинах — появились маленькие города-государства, история которых стала прологом к становлению качественно иной цивилизации — западной.

Автор немного неточен — маленькие города-государства были и в Междуречье… Именно оттуда идет их история…

Надо тщательно проследить путь смещения «демократии» из Междуречья в район Балкан. В древнюю Грецию (через Малую Азию и Крит)… в частности, через цивилизации на побережье Малой Азии, породившей Карфаген и кучу мелких государств по Средиземноморью…

Азиатские деспотии — каково бы ни было их географическое местонахождение: на «классическом востоке» или вне его, — были одновременно и хрупкими и устойчивыми. Их легко было разрушить, в их истории периоды единства чередовались с эпохами распада. Но что бы ни происходило, какая участь ни постигала бы отдельное строение. Архитектурная модель оставалась без изменений. Шли века и тысячелетия, протогосударства вырастали и превращались в великие империи, чтобы затем исчезнуть; менялось все, кроме одного: структуры общества. Она воспроизводилась с устойчивостью простого и оттого легко приспосабливающегося к любым условиям биологического вида.

В самой Европе, где вместо азиатской «неподвижности» стремительно сменяли друг друга этапы исторического развития, в моменты кризисов и стагнации нет-нет да и возникали социальные образования, сходные с азиатскими, подобно тому, как при обмелении реки обнажается дно.

…если индийские государства подчинялись сменявшим друг друга захватчикам, то индийская цивилизация всякий раз одерживала над ними победу.

Разнообразие религиозных общин и несходство положения дел в различных государствах только оттеняют главное: абсолютное преобладание приверженцев индуизма. Более того, придя на эту землю, многие властители мира начинали пересматривать прежние ценности и искать компромисса с южноазиатской культурой. Даже ислам и христианство, основанные на идее равенства людей перед Богом, приобрели здесь индийские черты…

…индуизм не похож на религии. Знакомые и привычные человеку западной культуры — христианство, иудаизм и ислам, помимо всего прочего, еще и в том, что, в отличие от них, он не представляет собой целостного учения, которое можно было бы сформулировать коротко и ясно.

Можно назвать несколько представлений, разделяемых, вероятно, всеми, кто исповедует индуизм: культ Вед, убеждение (по разному интерпретируемое) в справедливости кастовой системы, почитание коровы как священного животного. Легко, однако, заметить, что будучи объединены они не составят целостного мировоззрения, оставаясь лишь своеобразными опознавательными знаками принадлежности к индуистскому сообществу.

Обратить внимание на корову !!! Это явная датировка (пока не вписывающаяся в мою теорию, но факт противоречит теории, следовательно…). Особенно, если учесть консервативность индийского общества и мировоззрения…

…индуизм относится к тем немногочисленным в наши дни религиям, в которые не может перейти человек, не принадлежащий к ним по рождению. Индусом можно только родиться. Что же касается всех остальных, то единственным их утешением может быть надежда заслужить такое рождение в следующей жизни.

…как давно отметил один выдающийся исследователь индийских религий (М.Кормак), индуизм основан не на принципе ортодоксии (правильного мнения), а на идее ортопраксии (правильного действия). Блюстителям индуистской традиции, по сути дела, безразлично, что думает рядовой верующий об устройстве Вселенной, о богах и героях. Но горе ему, если он вольно или невольно отклонится в своем поведении от законов касты, к которой принадлежит! Поистине, тот факт, что индусы называли свою религию просто «дхармой» — «законом», имеет глубокий смысл.

Очень похоже на Китай… И очень выгодно богам: хоть что думай, но поступай по установленным правилам…

Что такое индуизм — религия или явление иного порядка? С одной стороны, несомненно, что он включает в себя религиозные культы и представления, а с другой — что далеко не только они составляют «несущие конструкции» этого причудливого здания. Здесь же мы обнаруживаем и то, что, по западным меркам, не относится к области религии: семейные обычаи, правовые нормы, философские учения. И все это образует удивительный синтез, в котором трудно отличить один элемент от другого: правила жертвоприношений плавно переходят в рассуждения о собственности на землю, а взаимоотношения между людьми, принадлежащими к различным кастам, регулируются с помощью ритуальных наставлений.

Различные элементы системы оказываются поддерживающими друг друга… Это обуславливает ее большую устойчивость и консервативность… В том числе посредством саморегуляции: если где-то возникает отклонение от равновесия, то система сама (без необходимости внешнего вмешательства) возвращается в исходное положение, самостоятельно устраняя данное отклонение… Это можно использовать в двух идеях: как в области законов общественного развития, так и в области регулирования богами данного развития…

«Индийцы не уделяют большого внимания исторической последовательности событий; они не соблюдают хронологической последовательности, описывая царствования своих правителей, и когда у них требуют сведений по этому поводу, они теряются, не зная, что сказать, и непременно начинают рассказывать сказки» (Бируни).

М.б. стоит обратить внимание на то, что в других древних культурах времени уделяется весьма и весьма серьезное внимание времени и хронологии, достигая своего пика интереса в Америке…

Главное, что не позволяет отнести Пураны к исторической литературе, — это сама схема изложения, рамка, организующая, упорядочивающая их весьма разнородное содержание.

А если таков просто безразличный подход к истории…

…если Сарга представляет собой начало мира, то Пратисарга есть нечто иное, и притом совершенно неожиданное для европейского сознания. Речь идет о повторном творении мира. Согласно индуистским представлениям — и здесь они действительно принципиально расходятся с европейскими — возникновение мироздания есть не однократное событие, но, напротив, событие, периодически повторяющееся. Вселенная, родившись из вод, огня и Золотого зародыша, переживает последовательно четыре эпохи — юги. Отсчет этих эпох и различия между ними определяются образом жизни и нравами людей, которым выпало жить в каждую из них.

Начало этой вселенской игры носит название Сатьяюги — праведного века. Сатьяюга длится 1млн 728 тысяч лет. Это поистине пора всеобщего благоденствия. Природа щедра и обильна, люди живут счастливо, не зная забот и тяжелого труда. Отсутствуют социальные различия, и общество, основанное на полном расцвете, не нуждается в государственной власти: все одинаково добродетельны, и выполнение дхармы никем не ставится под сомнение.

Последующие эпохи — Третаюга и Двапараюга — отмечены двумя особенностями: уменьшением длительности и убыванием добродетели. Одна продолжается 129.600, другая 864 тысячи лет.

В Третаюгу рождаются человеческие пороки, а добро уменьшается на одну четверть. Чтобы умилостивить богов, люди вынуждены приносить им жертвы. Когда же наступает Двапараюга, добро убывает еще на четверть; кроме того, именно в это время человеческую жизнь входят болезни и стихийные бедствия.

Все это, однако, — почти идиллия по сравнению с той бездной зла, в которую проваливается человечество в четвертую эпоху, носящую название Калиюги — злосчастного века. Добро уменьшается до одной четверти от первоначального количества; сокращается жизнь человека (Сатьяюгу она длилась 4 тыс.лет). Пороки начинают господствовать в человеческих характерах; злоба, зависть, честодюбие управляют поведением людей.

Но и Калиюга не длится вечно. Более того, она даже короче предыдущих эпох — всего 432 тысячи лет. Забвение долга и утрата моральных ценностей оборачиваются против самих носителей зла. Цари, превратившиеся в притеснителей народа, становятся неспособны ни удержать народ в узде, ни защитить его от агрессии других народов — варваров, не знающих норм добродетели и не приносящих жертв богам. И когда даже страх перестает сдерживать злые инстинкты, Калиюге приходит конец. Но одновременно завершается весь мировой цикл — Махаюга, или Манвантара (век Ману). Происходит разрушение мира (пралайя).

Постепенная «порча мира», похоже, является оценкой поведения людей с точки зрения выполнения предписаний богов…

А затем все начинается заново. Опять человечество переживает золотой век, и опять постепенно нарастающая порча нравов приводит мир к катастрофе. Итак, мировой процесс представляет собой бесконечное повторение одного и того же. Рождение, гибель и вновь возрождение — таковы этапы, которые, непрестанно воспроизводились, делают бессмысленным всякое описание исторических событий…

Подобный процесс делает бессмысленным любое активное вмешательство человека в окружающий мир…