…в ходе обряда человек преображается – это не тот смертный индивид, подверженный страданиям и болезням и оттого не умеющий преодолеть свою суетность, но то, что остается неизменным в потоке перерождений.

И варны, и ашрамы – суть не просто “социальные установления”, но инструменты достижения универсальных целей человеческого существования, как их понимали индоарии. Эти универсальные цели относятся к высшему началу в человеке.

Эта… цель… по существу, располагается вне сообщества людей, вне всего тог, что определяет их поступки не только в обычное время, но и во время жертвоприношения. Поэтому, переходя от ашрамы к ашраме, человек не просто совершенствуется, но готовится к выходу за пределы самой жизни. Деление ее на брахмачарью, грихастху, ванапрастху и саньясу служит решению не одной лишь “социальной”, но в первую очередь трансцендентной по отношению к обществу задачи.

трансцендентность по отношению к обществу – общество, по сути, не только не заинтересовано в этой задаче (поскольку оно даже ее не понимает), а и развитие общества, с точки зрения этой задачи, абсолютно не имеет никакого значения, а следовательно, и не нужно…

Закон кармы представляет собой главный закон человеческого существования. Его сущность состоит в том, что человек отвечает не только за поступки, совершенные в этой жизни, но и за все, содеянное в прошлых перерождениях. Что посеешь, то и пожнешь, – участь каждого целиком и полностью зависит от него самого. Поэтому у человека, кто бы он ни был, нет более важной задачи, чем улучшение своей кармы. И именно эта проблема становится центральной для создателей новых доктрин. В первую очередь это относится к самой бескомпромиссной и самой, вероятно, необычной, с европейской точки зрения, “настической” религии – к религии джайнизма.

С одной стороны, нет сомнений в том что джайнизм возник очень давно, раньше, чем многие другие неортодоксальные учения, и прежде всего наиболее известное и влиятельное среди них – буддизм. С другой стороны, тексты, составляющие джайнский канон, и в частности многочисленные произведения философов-джайнов, в том виде, в каком они до нас дошли, были созданы намного позднее – спустя столетия после возникновения не только буддийской, но и ортодоксальной – его философии.

…джайны, отвергавшие брахманистские обряды и считавшие недопустимым и безнравственным принесение в жертву животных, обосновывали свои убеждения принципом ахимсы – “непричинения вреда живому”. Для них были священны все живые существа, кто бы они ни были. Идея ахимсы не была чужда и другим настикам, в частности буддистам. Но если остальные просто призывали к гуманности и порицали жестокость, то приверженцы джайнизма воплощали ахимсу в почти невероятных формах.

Согласно воззрениям джайнов, их религия существовала всегда. В их священных книгах говорится о 24-х джинах (отсюда и название “джайнизм”), или победителях – тиртханкарах (“нашедших брод”), великих и непогрешимых учителях.

Первым из тиртханкаров джайны считают царя Ришабху. Это он на заре каждой юги учит людей считать, прививает им навыки всевозможных ремесел, это он устанавливает правила, в соответствии с которыми надлежит вступать в брак, хоронить усопших и поклоняться богам.

Несмотря на всю разницу множества религий в разных регионах, содержание того, что приносят боги людям, ограничивается одним и тем же перечнем…

Все, что существует, делится, согласно джайнским представлениям, на два вида: джива и аджива – “души” и “не-душа”: то, что душой не является. Джива может воплотиться в каком угодно теле – от человека до насекомого. Но она не обязательно заключена в телесной оболочке. Мириады невоплощенных джив наполняют вселенную. Тела также подразделяются на несколько разновидностей: у обычного человека три тела: обычное, кармическое, т.е. несущее на себе следы прошлых жизней со всеми заслугами и прегрешениями, и еще одно, особое – “изменяемое тело” – вайкрия. Те же, кто достигает победы над страстями, а следовательно, и над страданиями, – джины – обретают дополнительное, огненное тело – вайджасу. Подвижники могут также создавать колдовские тела, “испускаемые” или “выделяемые”; они носят название ахарака. Обладатели всех этих тел живут на земле; над ними – на небесах – обитают девы и асуры, тогда как снизу помещаются своеобразные диски, напоминающие огромные тарелки; их населяют демонические существа – нараки, также обладающие способностью изменять свои тела. Те дживы, что достигли освобождения, попадают в царство блаженных – Сиддхашетру, или Сиддхашилу. Она представляет собой огромный белый диск, похожий на зонтик, перевернутый вверх ногами.

Джива и аджива совершенно различны по своей природе – и вместе с тем соединение их неизбежно. Причиной тому является непреодолимая сила времени – кала. Именно она вовлекает дживу в мировой процесс. В результате каждого поступка, совершаемого человеком, к дживе прилипают частицы вещества, из которого состоит кармическое тело – карма-шарира. От него-то и зависит судьба человека и все его будущие рождения.

…от “качества” души зависит, по их убеждению, и физическое состояние человека. Чем дальше душа от блаженства, тем хуже качества тела. Немаловажно и другое: джива “получает” тело вместе со всеми последствиями его прежних существований. Если же и на этот раз джива не ведет праведную жизнь, а предается страстями и разгулу, то после смерти тела она попадает в ад, правда, не всегда. После кратковременного пребывания в преисподней порочную душу ждет гораздо более суровая кара – ново рождение.

Джайниский рецепт спасения [от цепи рождений] основывается на “трех драгоценностях” (триратна): совершенном воззрении (самьягдаршана), совершенном знании (самьягджняна) и совершенном поведении (самьягчарита). Если первое состоит в устремлении к освобождению, а второе – в усвоении той картины мира, которую рисует сиддханта, то третье является самым трудным, так как предполагает абсолютное и окончательное преодоление страстей.

Чтобы решить эту задачу, необходимо соблюдать пять великих обетов (панчамахаврата). Первый из них – разумеется, алхимса. (Одним из важных следствий этого принципа стал, между прочим, запрет употребления мяса.) Кроме того, джайну должна быть свойственна справедливость (сатья); законом своей жизни он обязан сделать застею – неприсвоение чужого, брахмачарью – целомудрие и апариграху – воздержание от суетных привязанностей.

…если у “традиционных” брахманов все жизненные проблемы решались с помощью жертвоприношений, если создатели Упанишад видели ключ к освобождению в сосредоточии ума на тождестве атмана и Брахмана, то для последователей Махавиры универсальным средством преодоления сансары тало умерщвление плоти (тапас).

В III-II веках до н.э. влияние джайнской религии резко идет на спад из-за распространения новой, буддийской доктрины. Впоследствии превратившейся в мировую религию…

Религия [буддизм], провозвестник которой родился в VI столетии в горной стране, населенной в то время племенем шакьев…

Знаменитый русский исследователь буддийской культуры Ф.И.Щербатской любил цитировать слова Иммануила Канта о том, что любая религия непременно должна содержать три идеи: во-первых, мысль о творении мира и, следовательно, о Боге-Творце; во-вторых, представление о свободе воли и, в-третьих, учение о бессмертии души. Первое необходимо, чтобы обосновать реальность мира: если нет этого, теряется смысл и все остальное; второе – для утверждения моральных норм: если не признать, что человек способен выбирать между добром и злом, его нельзя объявить праведником за благие дела и грешником за дурные. И, наконец, отвергая существование бессмертной души, мы отрицаем и присутствие того начала в человеке, на которое возлагается ответственность; в этом случае становится некого поощрять за добродетель и наказывать за порок.

…вопреки совершенно разумным соображениям мыслителя-европейца, на Востоке возникла религия, не просто не знающая этих трех принципов, но прямо их отвергающая и принимающая противоположные. Реальность мира – главный предрассудок, преодолеть человеку который необходимо, чтобы вырваться из цепи перевоплощений. Представление о том, что мир непременно должен быть кем-нибудь создан, – это как раз та мысль. Опровержению которой буддийские философы посвятили особенно много сил; что же касается бессмертия души, то буддисты отрицают не только существование ее после смерти тела, но правомерность самого этого понятия.

Ученые расходились и в представлениях о самой сущности его воззрений: одни рассматривали Шакьямуни [Будду] как мрачного пессимиста, другие – как остроумного ниспровергателя предрассудков. Но в одном они были едины: Будда существовал на самом деле.

…старейшим (среди сохранившихся) сводом произведений, рассказывающих о странствиях Будды и его сподвижников, излагающих буддийское учение и разъясняющих правила повседневного поведения, которые должны соблюдать его последователи, является так называемый Палийский канон.

…царевич [Шакьямуни] постиг четыре благородные истины, ставшие основой новой религии.

…первая истина состояла в том, что в мире существует страдание, причем оно пронизывает буквально всю человеческую жизнь. Страдание – это не случайные неприятности, а неизбежное условие существования.

…страдание имеет не внешний, а внутренний источник. Его причина – не отсутствие желаемого, а само желание, не удаленность от цели, а стремление к ней. И в этом состоит “вторая благородная истина”.

…будучи универсальным, страдание тем не менее преодолимо. Таков смысл третьей благородной истины.

…четвертая истина, возвещенная Сиддхартхой, заключалась в том, что есть и путь, ведущий к прекращению страданий.

Смысл открытия, о котором возвестил Шакьямуни, состоял в первую очередь в том, что теперь страдание понималось не как случайность, не как результат чьей-либо ошибки или злого умысла и даже не как несправедливость, но как непременное условие человеческого существования.

Корень зла не в том, что люди часто бывают лишены желаемого, но в самом желании, в самом стремлении обладать. Достигая одной цели, человек немедленно начинает стремиться к другой, затем – к третьей, и конца этому стремлению нет, ибо нет предела человеческим желаниям. Тришна – желание, жажда – вот страшная сила, не только приводящая к душевным терзаниям, но и заставляющая человека после смерти возродиться в новой телесной оболочке и опять включиться в круговорот бытия. Поэтому устранение страдания станет возможно, если человеку удастся справиться не с симптомом болезни, а ней самой, т.е. победить свои страсти. Их-то угасание и имел в виду Будда, говоря о нирване.

…нирвану нельзя описать с помощью слов, используемых людьми для обозначения явлений мира, окружающего нас. Нирвана не имеет ничего общего с миром страдания, с миром, управляемым страстями, с миром, в котором мы живем. А потому выяснить, что она собой представляет, можно лишь одним способом – достигнув ее.

…вопросы, вызвавшие к жизни учение буддизма, вызвавшие к жизни учение буддизма, не были проявлением индийской специфики. Оригинальным и неповторимым было их решение.

Термин “нирвана”, используемый основателем буддизма для обозначения желанной цели дословно означает “затухание” или “угасание”.

Восьмеричный путь, ведущий к нирване, начинается с “правильного воззрения”, т.е. с усвоения четырех благородных истин. Но истину мало знать: необходимо еще и волевое устремление к прекращению страданий (правильное устремление). Далее, нирваны не достигнет безнравственный, нечестный человек; поэтому третьим, четвертым и пятыми этапами восьмеричного пути в проповедях называются “правильная речь” – отказ от брани, обмана и лжесвидетельства; “правильное действие” – доброта, человечность в поступках и ненанесение вреда живым существам, в том числе животным, и “правильный образ жизни” – добывание средств к существованию только дозволенными, допустимыми, с моральной точки зрения, способами… Следующая по порядку и по сложности задача – установление контроля над сознанием. Шестой шаг – “правильное усилие”: тот, кто хочет обрести нирвану, должен исключить из сознания любые суетные помыслы и стойко сопротивляться дурным влияниям и соблазнам. Но кульминацией, высшей ступенью восьмеричного пути являются седьмой и восьмой шаги – “правильное внимание” и “правильное сосредоточение”. На этой стадии человек всем своим существом начинает ощущать, что главное препятствие, отделяющее его от нирваны, – это такие понятия, как “я”, “мое”, т.е. представление. Которое древние индийцы называли словом “ахамкара” – “чувство своего Я”, “ячество”. Его-то как раз и необходимо преодолеть, проникнуться мыслью, что оно не только безнравственно, но и глубоко ошибочно.

Восьмеричный путь Будда именовал также срединным. Это название сразу напоминает о “золотой середине” – поведении чуждом крайностей.

Ни сам Будда, ни его последователи никогда не отрицали существования богов. Но буддисты не придавали “обитателям трех миров” никакого серьезного значения: действительно, как они могут помочь (или помешать) человеку в его движении по восьмеричному пути, если сами точно так же, как и люди, подчинены закону кармы? А раз это так, не оказываются ли лишенными смысла все обряды, сопровождающие человека на пути предков?

…если человеческое “я”, подобно колеснице, представляет собой набор совершенно разных составных частей, то где же возничий этой колесницы? Что связывает их воедино?.. Такого объединяющего начала, согласно буддийской концепции, не существует вовсе.

Если человеческое “я” “разбирается” на составные части – тело, ощущения, образы восприятия, сознание, то оно тоже зависит от них, обусловлено ими, производно от них. А если это так, нет никакого устойчивого, никакого неизменного начала человеке, нет ничего такого, что могло бы кочевать из одной телесной оболочки в другую, как это изображали сторонники брахманизма. Иначе говоря, нет никакого атмана.

Дхаммами в буддийских текстах именуются мельчайшие частицы, составляющие различные скандхи [пять сторон человеческой натуры]. Они-то и являются подлинными “скрепами”, единственно устойчивыми в непрерывном потоке изменений. Из них сделаны детали непрочной конструкции человеческого “я”. Конечно, собственная прочность дхамм – тоже особого рода. Каждая дхамма существует мельчайшие доли секунды. Она подобна мгновенной вспышке огня, однако этого мгновения достаточно, чтобы от одной дхаммы вспыхнула другая. Это непрекращающееся горение и есть жизнь, наполненная страданием.

Верящий в брахманистские мифы рассуждает о переселении душ, тогда как все “переселение” – лишь фикция. “Переселяться” нечему; после смерти человека дхаммы перегруппируются, и их новая мозаика станет его новым перерождением. В огромном мире происходит лишь бесконечное колебание дхамм.

РРР: просто круговорот “дхамм” в природе. Личность-то (как некая сущность, обладающая целостными качествами) при этом не сохраняется!.. Ровно точно также при наличии круговорота вещества в природе одно физическое тело вовсе не “переселяется” в другое, хотя атомы из одного тела переходят в другое.