…Поскольку, как мы видели в Главе 1, группировка глиптолитов содержит информацию по некоторой теме так, что изображения группируются в ряд. Количество глиптолитов, которые составляют ряд, изменяется в соответствии со сложностью темы. Таким образом, я имею один ряд в шесть глиптолитов, который относится к процессу пересадки мозга; каждый камень – приблизительно один метр в диаметре. Другой ряд, о репродуктивном цикле животных, составлен из более чем двухсот камней разных размеров. Меньшие камни используются для ранних стадий цикла, и по мере продвижения по ряду камни увеличиваются в размере.

Дополнительным способом сообщения задуманной идеи является совместное использование этих двух характеристик глиптолитов – характера рисунка и размера камня. На большинстве экземпляров гравюра была сделана, используя простые линии и метод, когда изображения не нуждаются в деталях, чтобы ясно обозначить идею. Глубина углублений – один или два миллиметра. С другой стороны, когда требовалось большее количество деталей, использовался второй метод: рельеф основы. Есть глиптолиты, которые комбинируют оба метода. Часто, например, когда показывается репродуктивный цикл животного, в начале цикла используются простые линии, чтобы передать образ животного в его очень простой форме, тогда как позже, когда животное больше развито, использовался рельеф, чтобы показать детали и передать разнообразие идей, которые художник желал сообщить. Сложные темы потребовали камней более чем 1,3 метра в диаметре. Это имеет место в глиптолитах, которые изображают два космических корабля. Более простые композиции используют меньшие камни: глиптолиты, которые представляют отдельных животных, например, могли быть в диаметре меньше трех сантиметров.

Таким образом, Гравированные Камни Ики, или глиптолиты, – уникальная система письменности, использованная миллион лет назад цивилизацией, которая достигла высокого уровня научного и технологического развития. Современный человек может отказываться признавать, что то, что глиптолит передает при первом впечатлении, – форма письменности, и может предпочитать думать о них как о простых рисунках, чьей целью была декоративность, чувственность или развлечение и хобби художника. Но наличия тем, имеющих дело с невероятно высоким научным знанием, достаточно, чтобы рассеять это недоверие, особенно в дополнение к факту, что схематизированные фигуры и подписи – не украшения. Кажется очевидным из этого, что гравюры были предназначены, чтобы передать закодированные сообщения людям будущего.

Но для расшифровки сообщений, содержащихся в каждом ряду глиптолитов, требуется две вещи: во-первых, нужно иметь доступ к по крайней мере большинству глиптолитов, которые составляют ряд; и во-вторых, нужно иметь хорошее, современное образование в знании, которое имеет современное человечество по теме ряда. Без первого, есть риск, что сообщения – не полны, а без второго, глиптолит теряет свой смысл и становится просто камнем.

но при наличии всего этого ценность камней практически нулевая, так как ничего нового они уже не сообщают…

Общепринятое мнение, что человек как существо разумное, думающее появился только 250,000 лет назад, ведет неизбежно к ошибочному представлению, что до этой даты все гуманоидные или подобные человеку существа были примитивны, пред-человеки, неспособные к интеллекту. Тогда не должно удивлять, что одно из возражений утверждению, что в очень отдаленном прошлом существовала высоко развитая цивилизация, которая сделала запись своего сообщения для потомков на камне, – это: если цивилизация была такой развитой, почему она оставила свои следы на таком обычном, примитивном материале как камень, а не на другом материале, более соответствующем технологическим достижениям общества? Современная цивилизация в конце концов под угрозой ядерной Холокосты, пробует сохранять наиболее важное научное и технологическое знание на микрофильмах, помещенных в вакуумные трубы, которые упрятывают под землей и закрывают слоем бетона. Это убедительное возражение находится на поверхности, так как в массовом представлении очень сильна связь между примитивными существами и резьбой по камню, использованной для записи повседневной жизни и передачи через время.

Но эта связь, и поэтому непосредственно возражение, не оправданы. Научные и технологические достижения людей, чьи исторические документы – глиптолиты, проистекали из постоянного применения знания к миру вокруг них. Их намерение состояло не в том, чтобы оставить документы для прославления себя, а в том, чтобы оставить ряд вех для будущей цивилизации, показывать тем, кто придет после них, способы, которыми человек может доминировать над окружающей средой, и предупредить, что любой отказ от стремления к знанию может вызвать регресс до уровня животных, уровня, который может означать исчезновение человеческой расы. Если мы рассмотрим информацию, содержащуюся в некоторых глиптолитах о ситуации в отдаленном прошлом, которое подвергло опасности человеческий род, цели свидетельств после отъезда [автор предполагает, что данная цивилизация покинула Землю] становятся более значимыми: путь, посредством которого человек может избежать регресса к животному состоянию и избежать исчезновения, – через постоянное использования знания. Вопрос для глиптолитического человека стоял в том, как гарантировать выживание этих документов в будущем, которое они не могли предсказать. Не отвергая использования других материалов (металл, керамика, дерево, текстиль, каменная архитектура, и т.д…), глиптолитический человек предпочел использовать камень. Камень имел несколько преимуществ. Во-первых, он в изобилии во всем мире, и поэтому маловероятно его использование в качестве товара в торговле. Во-вторых, камень избежал бы риска подвергнуться окислению подобно металлу и лучше сопротивлялся бы ходу времени, сохраняя гравюры неповрежденными. Хотя они доминировали над окружающей средой, они знали, что была вероятность того, что будущие люди не будут знать как управлять геологическими процессами, которые могли бы уничтожить камни. По этой причине и также для защиты камней от воздействия природы (атмосферные газы, дождь, высокая температура, холод, радиация, и т.д.) они решили защитить их в выкопанных хранилищах в наиболее устойчивых регионах планеты. И они приняли другие предосторожности: они не изменяли материал камня, так, чтобы это сохранило его прочностные свойства; и они захоронили камни в песке, чтобы они не терлись друг о друга. Таким образом, после этого отдаленного прошлого, гравированные камни прекрасно сохранились.

Торговля камнями идет все-таки напропалую; геологическими процессами мы уже управляем (хоть и не слишком эффективно); а район Анд весьма далек от сейсмоустойчивости… И хотя выбор камня для длительного сохранения информации действительно оправдан, аргументы автора весьма слабенькие.

Североамериканский ученый Чарльз Х. Хэпгуд, убежденный археолог, продемонстрировал в 1973 году результаты своего трудоемкого исследования экстраординарного собрания из 32,000 экспонатов, собственности немецкого коллекционера Валдемара Джулсруда. Коллекция состоит из керамики, вырезанных из дерева предметов и гравированных камней из области вокруг Акамбаро в центральной Мексике. Рассматривая цветные репродукции многих из этих объектов, можно заметить, что изображения людей не походят на жителей региона в частности или на американских индейцев в целом; а изображения животных кажутся фантастическими, хотя можно различить некоторые разновидности вымерших животных. Мы видим восточный, негроидный и арийский человеческие типы, а среди опознаваемых доисторических животных мы видим антропоидов, муравьедов, крабов, лошадей, верблюдов, крокодилов, и различные разновидности динозавров, включая stegasaurus, corinthosaurus, tyranosaurus, plesiosaurus, brontosaurus, и pelicosaurus.

Более двадцати лет археологи думали, что эти предметы – фальшивки. В поддержку этой гипотезы они указывали, что: 1) никогда прежде не было так много предметов, найденных в столь маленькой области; 2) никогда прежде не было таких тонких и хрупких объектов, находившихся под землей в такой степени сохранности; 3) объекты, относились к неизвестным культурам; 4) отсутствие налета и накопления селитры было необъяснимо, и 5) изображение динозавров было дополнительным доказательством, что гравюры были фальшивками. Выдвигалось предположение, что предметы имели недавнее изготовление, и что человек, который произвел их, был Одилон Тинайджеро, житель Акамбаро, продавший экземпляры коллекции с гарантией, что они были раскопаны им и его семейством. Но сомнения остались: коллекция содержала предметы, которые демонстрировали значительные познания в некоторых областях типа обычаев и легенд об индейцах и редких и экзотических вымерших животных; многие также демонстрировали экстраординарные художественные свойства. Но Одилон Тинайджеро едва знал как читать и писать и, подобно остальной части его семейства, никогда не выказывал никакого таланта в художественном творчестве. Хэпгуд воспользовался услугами известного эксперта в обнаружении фальсификаций. Уже было установлено, что предметы подвергались открытому обжигу, и было ясно, что для такого количества предметов, которые существовали, эта печь должна была работать день и ночь на протяжении длительного периода времени, что в свою очередь потребовало бы большого количества дров. Исследования, выполненные экспертом, муниципальными властями и местным профессором, однако, привели к заключению, что: 1) Одилон Тинайджеро не имел печи для обжига; 2) никто не видел дым, который мог бы выдать работу такой печи, и 3) в области не было достаточного количества дров для обжига тысяч экземпляров. Кроме этого, Одилон Тинайджеро продавал предметы по ценам, которая не покрывала бы вложения, необходимые для их изготовления. Хэпгуд обратился к лабораторному анализу, чтобы попытаться определить возраст предметов. Анализ – радиокарбонное датирование и термолюминисцентный метод – удостоверил, что предметы были древними. Первый метод дал возраст от 6,400 до 3,500 лет, а второй, для некоторых предметов, возраст 4,500 лет. Таким образом Hapgood смог продемонстрировать археологическую ценность этой невероятной коллекции, заканчивая длительный период сомнения и скептицизма.

Среди заключений Хэпгуда – вывод, что вымершие животные и возраст предметов предполагают, что культура Акамбаро предшествует всем другим известным в Америке, и что культура Акамбаро имела влияние на все более поздние культуры. Он также думает, что у них не было культа рептилий, свидетельства которых встречаются в коллекции. Он не приводит доводы в пользу сосуществования вымерших животных и человека в Акамбаро. В этом месте Хэпгуд корректен: я думаю, что на основе этой коллекции сосуществование доисторических животных и изготовителей предметов не может быть принято, и что, по всей вероятности, возраст предметов – не больше, чем выданное в лабораторном заключении. Я полагаю, что эта коллекция предоставляет еще больше доказательств культурной связи между экспонатами глиптолитической эры и эры человека Акамбаро. Человек Акамбаро должен был иметь устную традицию и, благодаря своим предкам, он слышал о мире, в котором жил как человек, так и доисторические животные. Эта информация была, вероятно, получена его предками через некоторые глиптолитические объекты, хотя возможно, что информация передавалась непосредственно от поколения к поколению, поскольку… в то время как блеск глиптолитической цивилизации подходил к концу, человеческий гений не исчезал. Культурная связь, замеченная в предметах Акамбаро может быть видна в изменении правильной морфологии некоторых людей и животных, через специфическое восприятие людей, которые создавали предметы.

Во-первых, никто не может гарантировать ошибок датирования. Объекты могут оказаться как моложе, так и много старше. Все рассуждения автора сугубо умозрительные. Как коллекция Акамбаро может оказаться одновременной с глиптолитами Ики, так и авторы глиптолитов Ики также могли получать информацию от кого-то, а не быть непосредственными свидетелями запечатленных событий. Возможны все варианты…

Пестрая история коллекции Акамбаро мало чем отличается от истории Гравированных Камней Ики, глиптолитов. Скептицизм среди археологов относительно подлинности предметов Акамбаро продолжался двадцать лет, и тот же самый скептицизм воодушевлял археологов Перу, озабоченных глиптолитами. Различие между Акамбаро и Ики – то, что в последнем случае сомнение еще не рассеяно. С 1961 года, когда, согласно Перуанскому ученому Герману Бусу, гравированные камни впервые появились в Окукадже, постоянно предпринимались тщетные усилия получить помощь Перуанских археологов в проверке подлинности камней. Первыми, кто попробовал это сделать, были братья Сольди, которые собрали первую коллекцию камней, купленных у уакерос Окукаджа. Даже то, что Сольди ошибочно думали, что камни были сделаны инками, не снизило упорства, с которым они просили официальных исследователей доказать то, в чем были уже уверены: то, что камни не имели недавнего происхождения. Герман Бус в 1965 году сообщил в своей книге, что один из братьев – Пабло – сказал, что существование толстого слоя селитры, который покрывал образцы, нельзя было объяснить иначе как прошествием значительного времени, и добавил, что уакерос, которые нашли камни, были готовы взять археологов с собой туда, где были обнаружены камни, чтобы показать им (археологам), что это не было обманом. Бус говорит, что другой брат – Карлос – не мог поверить, что кто-то погрузится в сложности изготовления камней только затем, чтобы продать их по смехотворно низким ценам, которые платил Сольди. Но когда перуанские археологи слышали о коллекции Сольди, они тут же занимали положение скептиков, и отказывались сопровождать уакерос к раскопкам. Несколькими годами позже, в 1966 году, Сантьяго Агурто Кальво захотел проверить подлинность камней, которые продолжали появляться в Ики, и приступил к раскопкам, сначала самостоятельно, а затем в компании археолога Аледжандро Пеззии Ассеретои, директора Местного Музея Ики. Агурто Кальво имел коллекцию из нескольких сотен камней, которые он отправил на проверку в лаборатории факультета Горной промышленности в Universidad Nacional de Ingenieria.

Как мы видели …эти испытания показали, что камни происходили из лавовых слоев, датируемых Мезозойской эрой (в диапазоне от 230 до 63 миллионов лет назад), и наличие отличительной особенности – относительная мягкость поверхности камней. Основываясь на этой характеристике, Агурто Кальво считал, что камни, возможно, были изготовлены во времена инков или доинкских культур, так как инструменты, использованные этими культурами вполне были способны наносить гравюры на данном типе камня. Раскопки, которые он проводил в доинкских захоронениях, наконец, принесли плоды: он нашел два образца, подобные тем, которые составляли его коллекцию. Это убедило его, что более не было сомнений в подлинности камней, и он объявил, что они являются древними на основании того, что эти экземпляры были найдены рядом с известными останками и керамикой, принадлежавшими человеку доинкской культуры. Газетная статья, в которой Агурто Кальво сообщил о своих предпринятых усилиях и открытии, заканчивалась словами: “На основной вопрос – являются ли они в действительности подделкой или нет? – мне повезло получить возможность дать ответ, но на другой список вопросов, которые являются в такой же степени провокационными, намного более трудно ответить. Я уверен, что национальные ученые и археологи уделят им заинтересованное внимание, которое удовлетворит наше любопытство и обогатит историю и культуру Перу”. Двумя годами позже, в 1968 году, археолог Пеззия Ассеретоя, который сопровождал Агурто Кальво, издал книгу по археологии области Ики, в которой он замечает по поводу открытия: “Агурто удалось после нескольких попыток найти гравированный камень внутри могилы в секторе Toma Luz Hacienda Callango del Valle в Ики 20 августа 1966… После сообщения Местному Музею Ики о такой важной находке, Агурто и я произвели следующие раскопки 11 сентября того же года в холме под названием Uhle в секторе Lа Banda в селении Окукадж и нашли впервые гравированный камень внутри могилы паракасской культуры, – событие, которого я не ожидал, но которое доказало, по сравнительному принципу, подлинность этих экспонатов” (18).

Несмотря на факт, что была доказана подлинность Гравированных Камней Ики как археологических экземпляров, культурные власти центрального правительства остались безразличными. Только одного открытия Агурто Кальво должно было быть достаточно не только для предписания о немедленном изучении камней в существующих коллекциях, и не только для начала раскопок в поисках новых экземпляров, но также и для того, чтобы положить конец незаконной торговле камнями. Но ничего из этого не было сделано. Даже не была изучена коллекция Карлоса Солди, и по его смерти, согласно завещанию, она отошла Местному Музею Ики. Именно в это время я начал пополнять собрание камней в моей собственной коллекции, закупая их у некоторых других коллекционеров в Ики, у которых я уже приобретал камни, которые у меня были, – и позже – у уакерос Окукаджа.

В 1972 году Герман Бус снова поднял проблему гравированных камней в тот момент, когда большое количество национальных и иностранных археологов собралось в Лиме на Первом Конгрессе Андской Археологии. В статье, изданной в Лиме ежедневником El-Comercio, написанной с очевидной целью обратить внимание участников Конгресса на необходимость дать официальное мнение о камнях в свете отсутствия такового в то время, как Бус обсуждает неофициальные мнения, циркулирующие вокруг археологической подлинности камней. Он напирал на скептицизм археологов и выстроил аргументы тех, кто верил в подлинность камней, и тех, кто не верил. Бус подверг сомнению последние аргументы: “Собрание Кабреры, которое демонстрируется в городе Ики, составлено из не менее чем из 10,000 таких камней. 10,000 фальсификаций? Многие из их куплены только за цену пары подошв! Можно ли объяснить такую цену за подобную тонкую, сложную и трудную работу?”. Он добавляет: “Другие серьезные люди верят в их подлинность и требуют документального подтверждения их древности. По этой причине кажется странным, что профессиональные археологи выпускают эту тему из рук.” Но эксперты, участвовавшие в Конгрессе не обратили никакого внимания на Буса, и еще раз мы видим необъяснимое отсутствие интереса со стороны археологов в изучении камней и определении их подлинности.

а кто же проявит интерес к тому, что из под него же самого выбьет кресла, звания и должности?..

Но двадцатью двумя днями позже журнал Лимы Mundial издал длинную статью, желающую продемонстрировать, что гравированные камни – фальсификация. Тринадцать из семидесяти двух страниц в этом выпуске были посвящены этой задаче. Статья утверждала, что гравированные камни в моем музее – не старые, а были изготовлены двумя крестьянами, которые живут в области Окукадж: Басилио Учуиа и Ирма Гутиеррез де Апаркано. Статья сообщала, что группа репортеров из журнала посетила город Ики и затем Окукадж. Они спросили лейтенант-губернатора, где они могли бы найти Басилио и Ирму. “Мы назвали ему имена, которые нам дали в Ики”, – писали авторы. Позже они поговорили с женой Басилио Учуиаа, которая сказала им: “Несколько дней назад мой муж и сеньора Апаркано были забраны PIP [полицией], чтобы дать показания по поводу того, являются ли камни фальшивыми или подлинными. Вырезали ли они их или нашли. Мой муж сказал им, что все камни, которые он продал доктору Кабрере, он вырезали сам. То, что он не раскопал их. Сеньора Апаркана сказала то же самое”. В сноске номер 2 в Главе 1 этой книги, я объяснил, что слово уакеро означает: тот, кто проводит тайные раскопки в поисках археологических сокровищ; деятельность, строго наказуемая по закону; любой, кто пойман, идет в тюрьму. Легко обрисовать ситуацию, в которой оказались Басилио Учуиа и Ирма Гутиеррез дe Апаркана, столкнувшись с вопросом, заданным полицией относительно того, были ли камни подлинными или нет. Для того, чтобы сказать, что камни были подлинными, они должны были признаться, что они выкопали их, очевидно, на каком-то археологическом участке, то есть должны были признаться, что были уакерос. Вполне логично, что они вынуждены были ответить, что они сами изготовили камни. Только таким способом они могли не только избежать тюрьмы, спасая непосредственно себя и свое многочисленное семейство (в статье говорилось, что каждый из них имеет по восемь детей), но могли также продолжать продавать камни, чего они не могли бы делать, если бы признали, что камни были частью национального достояния.

Статья добавляла, что Ирма Гутиеррез дe Апаркана сказала репортерам, что она и Басилио Учуиа изготовляла камни, и что большинство из тех, которые она вырезала, было продано Кабрере Дарквеаа, за исключением нескольких изображений трезубца, которые она не продала ему; остальное было куплено туристами, которые прибывали в Окукадж в поиске экспонатов. Далее статья заявила, что Басилио Учуиа сказал репортерам, что он также вырезал камни и продал их Кабрере Дарквеаа. Когда Басилио Учуиа спросили, сделали ли он и Ирма Гутиеррез дe Апаркана также камни, проданные туристам и те, что были все еще на рынке в Ики, он отвечал: “Да. Мы сделали непосредственно все из них”. Ирма Гутиеррез дe Апаркана, согласно статье, показывала репортерам, где она брала камни для обработки. “Камень для обработки брался с мыса высотой около 50 метров, расположенного приблизительно в 2 километрах от ее дома”, – пишется в статье. – “Когда мы прибыли на участок, мы увидели две ямы. Каждая была приблизительно два метра в диаметре и метр глубиной, больше или меньше. После тридцати минут работы киркой, Ирма Гутиеррез дe Апаркана смогла сделать яму с метр в диаметре и около 50 сантиметров глубиной, здесь она сказала: “Вот – один”. Это был камень весом приблизительно 500 граммов размером с мандарин. Мы спросили: “Это – все?”. “Я уже сказала Вам, что их становится все труднее найти, ” – сказала она, вытирая пот со лба”. Теперь, моя частная коллекция в музее исчисляется 11,000. В частных коллекциях я видел – даже до каких-либо недавних новых приобретений – не меньше, чем еще 10,000. Если мы добавим к этому числу те экземпляры, которые, согласно статье, были проданы туристам, и те, что все еще вращаются в Ики, также как те, которые покинули страну – если судить по декларациям экспортера Марино Т. Карселана, который утверждает, что экспортировал приблизительно 600 камней с 1973 года и по данным статьи местной газеты Ики, которая утверждала в 1973 году, что ей было известно, что много камней нашли их путь к США, мы можем оценить, что в общей сложности были продано 50,000 гравированных камней Окукаджа. Обратите внимание в этой связи, что место, где, по словам Ирмы Гутиеррез дe Апаркана, она добывала камень, имело всего два маленьких углубления, не считая того, что она сделала в присутствии репортеров. Если ее заявления правдивы, и она действительно вырезала огромное количество камней, которые, как она утверждает, она сделала, то где она добывала их? Очевидно, не из этих маленьких углублений. Я один имею 11,000 экземпляров.

Просто извлечение такого количества потребовало бы монументальных раскопок по типу открытых карьеров. Кроме того, если мы помним размер камня, который она извлекла после получаса работы перед репортерами, – размер маленького апельсина, – в то же время признавая, что таких камней было недостаточно, как она сможет объяснить не только факт, что в моей коллекции 11,000 штук, но также и факт, что наибольшие из них в сотни и даже тысячи раз больше этого камушка? Статья не сообщает ничего о том, где Басилио Учуиа возможно добывал камни. Но так как Басилио Учуиа и Ирма Гутиеррез дe Апаркана объявляют себя, согласно статье, единственными изготовителями Гравированных Камней Ики, мы можем предполагать, что Басилио Учуиа добыл свои камни с тех же самых раскопок, которые использовала Ирма Гутиеррез дe Апаркана. Таким образом, мое возражение против истории Ирмы Гутиеррез дe Апарканы действительно также и для Басилио Учуиа. И если они оба добывали камни в одном и том же месте, есть тем более причина ожидать, что мыс должен иметь огромный кратер, а не два маленьких углубления, замеченных репортерами.

Статья повторяет другие утверждения, сделанные Ирмой Гутиеррез дe Апаркана и Басилио Учуиа. Она заявляет, что, посвящая полную рабочую неделю изготовлению камней, она [Ирма] производила приблизительно 20-25 штук размером с апельсин каждую неделю; Басилио Учуиа говорит, что он начал гравировать камни десять лет назад, и что в последние два годах он не сделал ничего и по этой причине не продал ничего Кабрере Дарквеаа. Я хочу ответить на эти заявления. Если то, что говорит Ирма Гутиеррез дe Апаркана, правда, то она производила в среднем до трех камней в день. Так как статья не говорит ничего о производительности Басилио Учуиа, я предположу, что он работал с той же самой скоростью. Так вместе они производили шесть экземпляров ежедневно. Так как они утверждают, что были изготовителями всех гравированных камней, которые покинули Окукадж, то есть изготовителями не только моих камней, но и тех, что куплены туристами, тех, которые продолжают продаваться в Ики, тех, что в руках других коллекционеров с 1961 года, и тех, которые экспортировались, мы можем вычислить, что, если бы каждый из них сделал 25,000 камней, им потребовалось бы двадцать три года, чтобы выполнить эту работу. Басилио Учуиа говорит, что он начал гравировать за десять лет до выхода статьи, то есть в 1965. Но добавляет, что он прекратил свою деятельность двумя годами ранее, что составляет восемь лет его работы. Это, конечно, совсем несравнимо с двадцатью тремя годами, необходимыми, чтобы сделать его долю камней. Двадцатью тремя годами ранее был бы 1950 год, на одиннадцать лет раньше, чем, согласно братьям Сольди и Герману Бусу, начали появляться камни, – другое противоречие. Для Ирмы Гутиеррез дe Апаркана, которая продолжила делать камни после прекращения работы Басилио Учуиа, двадцать три года обработки поместят ее стартовую дату в 1952 год, также несовместимый с фактами появления камней.

Несовместимость заявлений, данных обоими лицами, более очевидна, если мы вспомним, что камни, которые, как говорит Ирма Гутиеррез дe Апаркана, она сделала и продала мне, были размером с апельсин. Одна поход в мой музей ясно дает понять то, что я уже упомянул: большинство гравированных камней, которыми я обладаю, намного больше, – некоторые в сотни, а некоторые в тысячи раз.