Уже в первый год раскопок (1931) Биттель нашел новый архив аккадской клинописи на хеттском языке, так что его сразу можно было прочитать и перевести. В следующем году он выкопал более 800 табличек с хеттскими иероглифами (помимо иероглифов «Исписанной скалы» это были первые длинные иероглифические надписи, бесспорно относившиеся к той же эпохе, что и до тех пор известные клинописные тексты), а через год даже 5500 табличек, и среди них была одна иероглифическо-клинописная двуязычная надпись. В 1934 году, на четвертый год раскопок, таких надписей у него было уже более 100!
При наличии сотни двуязычных (точнее – сделанных двумя видами письма) надписей, найденных Биттелем, дешифровка хеттских иероглифов, казалось бы, переставала быть проблемой! Ведь мы знаем, что Шампольону достаточно было одной двуязычной надписи (на Розеттской плите), чтобы он расшифровал египетские иероглифы. Более того – на этих надписях были имена правителей, и на одной из них Биттель и Х.Г. Гютербок (немецкий профессор в Анкарском, а ныне в Чикагском университете) расшифровали в 1936 году имя уже известного царя Суппилулиумаса!
Только (опять это «только», с которым мы так часто встречаемся в истории хеттологии!) надписи эти были очень короткими, так что из них нельзя было ничего извлечь. Это были маленькие печати и оттиски печатей, содержавшие большей частью лишь личные имена, а попробуйте что-нибудь перевести с китайского, если в вашем распоряжении только пекинская телефонная книга!

И все же хеттские иероглифы поддались напору швей-царско-итало-американо-чехословацко-немецкой пятерки нападения. Последний, решающий мяч забил Хельмут Теодор Боссерт. Имя этого немца, который после прихода Гитлера к власти избрал в качестве своей новой родины Турцию, известно сейчас во всем мире. Это имя привлекло к себе всеобщее внимание в 1953 году, когда к нему присоединилась слава расшифровщика хеттских иероглифов…

Когда филологи признали выдвинутую Грозным гипотезу, согласно которой хеттский язык принадлежит к индоевропейской группе (это признание получило «официальное» подтверждение — впрочем, лишь простым большинством голосов — на Иенском конгрессе в 1923 году), историки не без иронии спрашивали их: «А как же ваши индоевропейцы попали в Малую Азию?». Причем они как-то не замечали, что на этот вопрос следовало бы ответить им самим, а не филологам.
Ответ на него не дан до сих пор.
Это, разумеется, не значит, что не существует нескольких разных теорий о прародине хеттов и времени их появления в Малой Азии. Теории эти можно разделить на три группы.
По наименее обоснованной версии, хетты – автохтонное, коренное население современной Турции и Сирии. Опирается эта версия главным образом на Библию, и в форме так называемой «солнечной теории» ее отстаивают некоторые турецкие историки, стремясь доказать, что турки – прямые потомки хеттов и что современный турецкий язык произошел от хеттского (и более того, в равной степени от шумерского).
Согласно второй теории (отдельные несущественные варианты мы оставляем в стороне), хетты пришли в Малую Азию из Европы (вероятно, из своего первоначального местопребывания в южнорусских степях) через Балканский полуостров, то есть тем же путем, которым в конце XIII века до нашей эры пришли «народы моря», уничтожившие Хеттскую империю.
И, наконец, в соответствии с третьей теорией (ее придерживался и Бедржих Грозный) прародиной хеттов была область вокруг Каспийского моря, откуда они несколькими волнами переселились в Закавказье, восточную Малую Азию и Северную Сирию.
Но обилие теорий обычно находится в обратно пропорциональной зависимости от количества научно проверенных фактов, и нам не остается ничего иного, как констатировать вместе с советским ориенталистом В.В. Струве (см. «Всемирная история», т. I, стр. 367), что «откуда они пришли в Малую Азию – с Балкан или из Северного Причерноморья (через Кавказ), – это пока еще не выяснено».
Столь же спорным представляется и вопрос о том, когда пришли хетты в Малую Азию. Тут расхождения не превышают «какого-нибудь» тысячелетия: амплитуда колебаний ограничена концом IV – началом III тысячелетия до нашей эры. Но если мы примем теорию Грозного о нескольких «волнах» «переселения хеттских народов», то можем согласиться с обоими этими крайними сроками как с приблизительной датировкой первой и последней волн проникновения хеттов в Малую Азию. В Сирии хеттские племена появились, видимо, позднее.
Ни в одном хеттском памятнике ничего об этом не говорится. И ни в одном из них мы не находим слов, которые найдем во всех легендах – от рассказа о приходе Моисея в землю Ханаанскую до рассказа о приходе праотца Чеха на гору Ржип, а именно слов о том, что новая родина хеттов «изобиловала млеком и медом».
Действительно, это был суровый и негостеприимный край — да и сейчас он нисколько не приветливей. Территория, ограниченная излучиной реки Кызыл-Ирмак (по-хеттски – Марассанда), на которой хетты основали центр своего государства, представляет собой горное плато, ровную безлесную степь, окруженную дикими кряжами, отделяющими ее от Черного и Средиземного морей. Все иссушающая жара чередуется здесь с сильными осенними ливнями, сопровождаемыми раскатами грома; рек мало, и они не судоходны; земля, за исключением узких полосок вдоль рек, малоплодородна, искусственное обводнение до сих пор связано с большими трудностями. Этот край ничем не напоминает «дар Нила», как называют Египет, или «земной рай», каким была когда-то Месопотамия.

Какой там был климат 5-6 тысяч лет назад (а то и более!) – большой вопрос… Все-таки эта область входит в Плодородный полумесяц!

И все же край тот не был беден. Горы, обрамляющие степь, хранили в своих недрах – и как вскоре выяснили хетты, часто даже и не в недрах, а на поверхности – богатство руд, особенно серебра (само название «хатти», по мнению некоторых исследователей, происходит от слова, означавшего «серебро»). Богатейшей сокровищницей был Тавр, да и другие нагорья таили в себе помимо серебра драгоценное железо и медь.
В отличие от вавилонян хетты имели в изобилии строительный камень (во всем Вавилоне из камня были возведены только две постройки, все остальное, в том числе и прославленная Вавилонская башня, строилось из кирпичей), и в отличие от египтян у них было вдоволь древесины, особенно кедра. А поскольку Малая Азия является «естественным мостом» между Европой и Азией, Хеттское царство имело наилучшие предпосылки для выгодной транзитной торговли.

Когда хетты пришли в край, где обрели свою родину и могилу, он не был необитаемой страной. Прежде всего тут жили племена хатти, которые дали этому краю свое имя, заимствованное затем хеттами. Кроме них его населяли многочисленные «дохеттские племена», происхождение и название которых науке пока не удалось установить (от них осталась только керамика: древнейшая, относящаяся к IV тысячелетию, – черная, желтовато-серая или красная с простыми геометрическими украшениями; более поздняя, датируемая III тысячелетием, – глазурованная, с красно-коричневым линейным орнаментом; да еще могилы, в которых были захоронены в скрюченном положении люди с черепами долихоцефальной и мезоцефальной формы). Здесь были также разбросаны многочисленные ассирийские купеческие поселения, основанные не позднее начала II тысячелетия до нашей эры; центр их – город Канес, открытый Грозным. Одновременно с хеттами – или в промежутках между отдельными волнами их переселения – пришли сюда и другие индоевропейские народы, среди них лувийцы, «второй древнейший малоазиатский народ индоевропейского происхождения». И если мы вспомним о «восьми языках Богазкёйского архива», возникшего не раньше чем через полтысячелетия после переселения последних хеттов, то должны будем прийти к выводу, что Малая Азия была «мусорной свалкой народов» еще задолго до того, как ее назвали так греки.

А если сюда приложить миф о Вавилонской башне в каком-нибудь нетривиальном прочтении?..

О начале хеттского заселения Малой Азии мы не знаем ничего определенного. И нам может служить лишь слабым утешением то, что пока мы нисколько не лучше информированы и о первоначальном заселении Восточной Европы славянами. Подчеркиваю – пока! Ведь мы оптимисты!
На основе археологических находок можно лишь с большей или меньшей определенностью заключить, что дохеттское население Малой Азии было малочисленным и стояло на относительно низкой ступени социально-экономического развития. Еще в конце III тысячелетия до нашей эры здесь существовал первобытно-общинный строй, разложение которого только начиналось (Месопотамия и Египет были уже в то время странами с развитым рабовладением). Население кормилось охотой, скотоводством и примитивным земледелием (не было обнаружено ни единого плуга этой эпохи). Этнически разнородные племена, еще не создавшие племенных союзов, жили изолированно, чему не приходится удивляться, поскольку страна была редко населена, а высокие горы препятствовали сношениям между отдельными племенами. Потом в этот край вторглись хетты, объединенные в боевые племенные союзы, и впитались в него, как вода в сухой песок. Новые земли им, видимо, удалось захватить без ожесточенных сражений, по крайней мере в хеттских источниках, которые бережно хранят память о славных воинских страницах истории хеттов, ни о чем таком нигде не упоминается.

Тут масса вопросов о достоверности датировок и прочих выводах археологов… О хеттах ведь тоже долгое время историки не знали. Так где гарантии, что не инайдется еще чего-нибудь новенького?!.

На рубеже XX и XIX веков до нашей эры мы находим в пределах будущего Хеттского царства несколько могущественных хеттских племен или племенных союзов, которые, с одной стороны, борются за власть между собой, а с другой – выступают против самого сильного из местных племен – хатти. Жизненными и политическими центрами им служат хорошо укрепленные поселения, которые уже можно назвать городами. Наиболее значительные центры хеттов – Несас, Цалпа и Куссар, расположенные к югу и юго-западу от большой излучины Кызыл-Ирмака; важнейший центр хатти – Хаттусас. Племена эти возглавляют вожди, настолько возвышающиеся над массами рядовых общинников, что исторические документы без колебаний именуют их «царями». Самый могущественный из них царь Куссара – Аниттас.
Его именем начинается список 29 хеттских царей (при этом Аниттас – не самая древняя документально удостоверенная личность хеттской истории. Мы знаем уже его отца; его звали Питханас, и он занимал в Куссаре высокий пост с немного комичным титулом «великодержец лестницы». Вероятно, это была как раз та лестница, по которой Аниттас вскарабкался на трон). Как и полагается великому царю, Аниттас вписал свое имя в историю кровью и успехами: он объединил хеттские племена, победил врагов и основал Хеттское государство.
Нам неизвестно, каким способом он подчинил или привлек на свою сторону ряд менее значительных хеттских властителей, но мы знаем, что около 1800 года до нашей эры он двинулся с большим войском против Хаттусаса, разбил его хаттийских защитников, а сам город сравнял с землей. «Я взял его ночью приступом, – повествует он в храмовой надписи на древнейшем хеттском языке, копия которой представляет собой один из драгоценнейших клинописных документов Богазкёйского архива, – и на месте его посеял бурьян. Если кто-нибудь из тех, кто будет царствовать после меня, вновь заселит Хаттусас, пусть покарает его небесный бог Грозы!».

Не покарал…

Затем Аниттас обратил оружие против противников его объединительских усилий. Он наносит поражение неситскому царю и провозглашает Несас столицей царства. Укрепив свою власть, нападает на Цалпу, захватывает ее и огнем и мечом расширяет свои владения до самого моря. Последние сообщения рисуют его правителем, великолепно отстроившим свою резиденцию: он основал в ней новые кварталы, храмы, дворцы, устроил даже… зверинец.

Несас недолго оставался столицей. Несмотря на проклятие Аниттаса (и авторитет бога Грозы, считавшегося одним из самых высших среди «тысячи хеттских богов»), его преемники перенесли свою резиденцию в Хаттусас, ибо для друзей он был доступнее, а для врагов неприступнее, и все здесь великолепно отвечало древним требованиям к местоположению города: горное плато окружали отвесные стены скал, выполнявшие роль естественных укреплений (на юге, где эти естественные крепостные стены отсутствовали, зияла глубокая пропасть, заменявшая крепостной ров); там имелось несколько источников питьевой воды, высокое расположение с наветренной стороны (более 1200 метров над уровнем моря) защищало город от малярии, поднимавшейся из низин, массивное скалистое основание почти исключало опасность землетрясения. Во второй половине XVII века до нашей эры Хаттусас был уже опять могущественным, большим и красивым городом – в точности таким, как охарактеризовал его первый европеец, увидевший часть его развалин в первой половине XIX века нашей эры: «Город, напоминающий Афины в пору наивысшего расцвета!».

О трех преемниках Аниттаса мы знаем только, что их звали Тудхалияс I, Пассурумас и Папахтилмах, но последнее труднопроизносимое имя нет необходимости запоминать, поскольку тот, кому оно принадлежало, овладел троном незаконно, правил лишь кратковременно и в «официальном списке» хеттских властителей не упоминается. Тем большее значение в этом списке имеет имя его брата Лабар-ны I (Табарнас, Лабарнас – только разные транскрипции одного и того же имени). Предоставим слово Бедржиху Грозному:
«Лабарна I (около 1670 года до нашей эры) был великим завоевателем и в качестве такового достойным продолжателем дела царя Аниттаса, приумножившим владения Хеттского царства. Когда он умер, имя его стало почетным титулом здравствующих хеттских царей, в которых словно бы вновь оживал старый могучий Лабарна, подобно тому как из имени Цезарь возникли позднее титулы кесарь, кайзер и царь… Он расширил пределы своей державы до самого южного моря, где покорил Арцаву, то есть западную Киликию, и прилегающие к ней области, а также остров Вилуса-Елаиусса».
Но хотя Лабарна был таким великим царем, что имя его стало титулом, он не был царем с неограниченной властью. Так же, впрочем, как и его предшественники и преемники. Хеттские цари – единственные властители древнего Востока, которые не были абсолютными монархами!
В Хеттской империи при особе царя существовали государственные органы, оставшиеся от племенной и военной демократии (в разных вариантах мы встречаемся с ними у греков героической эпохи, у римлян эпохи царей, у древних германцев и славян). Взгляды историков расходятся лишь относительно того, были ли это два органа или один; трудность заключается в том, что, кроме «Распоряжения царя Телепинуса», относящегося примерно к 1520–1515 годам до нашей эры, у нас нет надежных данных о распределении функций между органами и осуществлении этих функций.
По мнению Бедржиха Грозного (его придерживался и В.В. Струве), первым из этих органов была тулия – «совет», состоявший из царских сыновей, кровных родственников царя и его зятьев, племенной и придворной знати, а также начальника личной царской охраны. Эта коллегия ограничивала суверенное право царя налагать тягчайшие наказания на своих родственников. Царь, который самовольно казнил бы кого-нибудь из них, отвечал за это собственной головой и по решению тулии мог быть и сам казнен. Далее, как подсказывает само ее название, тулия была совещательным органом, в компетенцию которого, судя по всему, входили наиболее важные вопросы государственной политики.
Вторым из этих органов был панкус – «собрание»; из древнего народного собрания оно превратилось в собрание воинов. Однако после реформ Телепинуса членами его были уже не все воины, а только их привилегированная часть: личная царская стража, предводители отрядов, состоявших из 1000 воинов, и знатные военачальники. Панкус имел право «свободно говорить» о царских преступлениях, правда, только во время мира (хотя карать и миловать могла исключительно тулия). Его члены пользовались определенной «парламентской неприкосновенностью». Если они были в чем-либо виновны, решение об их выдаче для наказания принимал панкус: «Коль скоро кто-нибудь совершит зло – будь то отец дома или начальник сынов дворца, или главный виночерпий» (что было, вероятно, княжеским званием), «или главный мешеди (начальник личной стражи), или главный над полевыми начальниками тысяч… то вы, собрание (панкус) для него, схватите (преступника) и к себе поднимите для суда!»
Были ли тулия и панкус двумя самостоятельными органами государственной власти или только двумя названиями одного органа, функции их вели к тому, что, как говорит В.В. Струве, «власть хеттских царей не была деспотической, в отличие от власти царей Шумера и Аккада и фараонов Египта». Можно ли удивляться, что Грозный назвал хеттских правителей «конституционными монархами»?
Как ни поразителен этот факт для древнего Востока, его затмевает еще одна своеобразная особенность организации Хеттского государства, превращающая его – если мы опять не побоимся анахронизма – в «федеративное государство».
Хеттская империя не была строго централизованным государственным целым, как, например, Египет, а представляла собой союз почти автономных государств, во главе которых стояли наследственные правители из местных родов или царские братья и сыновья. Все эти властители перед вступлением в свои права обязаны были явиться в Хаттусас или «туда, где пребывает царь» (когда он находился, например, в военном походе), и просить о «принятии на службу». Когда они бывали приняты, то есть признаны правителями, то должны были принести присягу на верность.
«Страна Хатти» состояла, таким образом, из ряда «малых царств», достаточно самостоятельных, чтобы ими могли оперативно управлять местные государи, и в то же самое время достаточно зависимых от центральной власти, чтобы хеттский царь перед внешним миром мог выступать как представитель единой империи.
Хотя в мирное время власть хеттского царя была ограничена, в период войны он в качестве верховного военачальника (подчиненное ему войско состояло из его собственных отрядов, отрядов «федеральных государств» и вспомогательных дружин вассалов) обладал неограниченными правомочиями. Во время военных операций панкус мог требовать от царя лишь того, чтобы он «разил врагов и не давал им пощады».
Подумайте только: эту схему государственной и военной организации, которую мы без труда можем перевести на язык современной терминологии, хетты создали совершенно самостоятельно, не имея перед собой никаких образцов для подражания, за тысячу лет до того, как были заложены основы греческой демократии и воинской мощи Рима!