…ситуация с майя совсем не похожа на то, что мы наблюдаем в египетской, месопотамской или китайской археологии. Там местные системы письма были прочитаны уже давно, а другие аспекты археологической науки сформировались вокруг этих центральных источников знания; напротив. Наши сведения об иероглифической письменности майя развивались более медленно, и мы только сейчас стали приспосабливать к ней (т.е. к письменности) многие другие открытия археологии.

при всем при том открытия во всех этих регионах “приспособлены” к письменности далеко не полностью и весьма своеобразно – весь мифологический пласт практически выкинут из анализа простым сведением на уровень фантазий.

Майя доколумбовой эпохи из тропических низменных областей центральной Америки, начав как простые оседлые земледельцы, достигли уровня городской жизни за один – два столетия до начала нашей эры. Ядро этих “городов” составляли скопления каменных пирамид, платформ, храмов и дворцов – “ритуальные центры”, как их часто называют, но сотни и даже тысячи руин небольших домов, найденных в непосредственной близости от этих “центров”, оправдывают и применение по отношению к ним термина “город”. Некоторые из этих “городов” имели население от 10 до 75 тыс. человек. К 200 г. н.э. эти жившие в городах майя создали сложную систему иероглифической письменности. Иероглифические тексты украшали здания, были высечены на каменных стелах, увековечивавших прежних правителей этих городов, и нанесены красками на стенах гробниц. Иероглифы использовались также в виде резных текстов на нефрите, кости, раковинах, и также надписей на керамике и на листах, сложенных в виде книг. Эти книги были, вероятно, наиболее значительным из всего названного выше для жрецов-ученых майя, которые вели иероглифические летописи; но, к сожалению, они не сохраняются в тех археологических материалах, которые мы получаем при раскопках, а из более поздних образцов лишь очень немногие избежали уничтожения после испанского завоевания.

если четыре сохранившихся письменных источника представляют что-то типа “жреческих требников”, то утверждение, что жрецы якобы вели летописи, – сугубо спекулятивное и не имеет под собой объективных оснований.

…на сегодняшний день для нас понятны значения более чем половины (по самым скромным оценкам) из общего корпуса иероглифов майя (насчитывающего свыше 1000 знаков).

В 40-х и 50-х годах и С.Морли, и Дж.Э.Томпсон рассматривали “город-государство” как наиболее вероятную модель для доколумбовых майя низменных областей. Но в начале 50-х годов, в 60-е годы и позднее модели города-государства был брошен вызов открытиями, сделанными в ходе исследований характера расселения древнего человека. Эти исследования открыли наличие некоего подобия региональной иерархии поселений, которые имели большие, расположенные географически более или менее в центре, поселения в качестве своих предполагаемых “столиц”. Другие селения, меньшие по величине, чем “столицы” и размещенные на различных расстояниях от главного столичного поселения, как предполагается, были в иерархии поселения вторичного и третичного порядка.

…в 1958 г. Гейнрих Берлин открыл “знак эмблемы”, и во многих отношениях это открытие, можно сказать, отмечает начало иероглифической “революции прочтения”. Иероглиф-эмблема является знаком, который, по-видимому, обозначает определенный город майя и, возможно, его территориальное государственное образование. Иероглиф-эмблема состоит из главного знака, уникального для каждого отдельного города майя, и указывающей на эмблему приставки. Идентифицирующая приставка [располагается] слева и/или на вершине иероглифа. Можем ли мы предполагать, что иероглиф-эмблема является де факто проявлением политической независимости данного города? Существуют определенные доводы в пользу подобного предположения в виде тех текстуальных контекстов, в которых встречается иероглиф-эмблема. Они часто ассоциируются с именами правителей и с событиями их царствования, включая битвы между равными по статусу государствами, каждое из которых определялось своим собственным знаком-эмблемой.

Если наличие иероглифа-эмблемы берется как подтверждение политической независимости, тогда мы должны признать в прошлом присутствие в низменных областях майя большого числа небольших независимых государственных образований. Недавнее определение расстояния между центрами майя или городами, обладающими их собственными иероглифами-эмблемами, предполагает, что в среднем они отстояли друг от друга на 50 км. Это означает, что окружающая и, предположительно, поддерживающая территориальная округа для каждого имели в радиусе 25 км, что приводило к образованию государств площадью не более 500 км2.

Европейские города также имеют свои собственные гербы, но это отнюдь не означает их политической независимости. По крайней мере в нынешнее время… Да и хотя ранее они и могли быть независимыми в большей степени, но практически никогда не были абсолютно независимыми. Даже во времена максимальной разобщенности (т.н. феодальное состояние) все равно государство существовало, и оно отнюдь не было тождественно городу с прилегающими территориями…

Как таковую древнюю майяскую политическую единицу следовало бы лучше всего называть термином город-государство, что возвращает нас к концепции Морли и Томпсона 40-летней давности. Эти типичные города-государства имели свои столичные города, и обычно в пределах их территорий имелось несколько меньших центров, отдаленных от столицы и друг от друга расстоянием от 5 до 15 км. В столице правитель был известен как “ахав”, майяский титул для верховного правителя (царя, владыки). Этот правитель правил по наследству, будучи членом царского линиджа или царской династии. Меньшие центры внутри его владения управлялись “кахалями”, или сановниками меньшего ранга, которые могли быть или не быть родственниками “ахава”. Эмблемный иероглиф изображался на монументах столичного города, и тот же самый знак мог также изображаться и в меньших городах или центрах внутри этого государства: вероятно, в качестве признака того, что так сателлиты демонстрировали свою верность верховному правителю в столице.

нынешняя надпись “Таковский район” в селе Лихоманка еще не означает, что Таковск является некоей “столицей” местного государства. Он всего лишь центральный город района, входящего в какую-то область (возможно: какой-то республики) нашей страны… В общем, налицо явная подгонка под заранее выбранную модель, которая может оказаться и весьма далекой от реальности.

Фактически в течение нескольких столетий (250-990 гг. н.э.) в непрерывной иероглифической летописи не зарегистрировано ни одного прочного и географически обширного майяского “захватнического государства” или “империи”. Завоевание одного города другим имело самые различные последствия. Между государствами велись войны, где победитель, по-видимому, не навязывал свою волю в сколь-нибудь постоянном виде проигравшему, по крайней мере, можно определенно сказать, что территория разгромленного города не включалась в государственные границы победителя.

значит, и цели войн были совсем иные…

Хорошим примером служит здесь соперничество между городами Копан и Киригуа. Очевидно, что Киригуа был когда-то меньше по величине и значению, чем Копан, и находился, вероятно под юрисдикцией последнего. Но в 737 г. н.э., в середине позднеклассического периода, правитель Киригуа “Двуногое небо”, поднял мятеж против метрополии, а затем пленил и принес в жертву богам правителя Копана, известного по иероглифическим текстам как “VIII Кролик”. “Двуного небо” увековечил далее эту победу путем расширения размеров своего родного города Киригуа и с помощью установки посвятительных стел, где прославил свою воинскую доблесть. Тем не менее, несмотря на этот унизительный разгром “VIII Кролика” копан как город и независимое государственное образование, по-видимому, не пострадал сколь-нибудь значительно и определенно не потерял свою независимость. Напротив, старая Копанская династия царей продолжала сидеть на троне, а преемник “VIII Кролика” сумел значительно расширить размеры одной пирамиды в Копане, построив знаменитую “Иероглифическую лестницу”. 80 ступеней этой лестницы содержат иероглифическую летопись с восхвалением всех предыдущих правителей Копана, включая несчастного разбитого в бою и принесенного в жертву “VIII Кролика”.

ну и чем это отличается от обычных феодальных разборок, затевавшихся, например, из-за какой-то личной обиды, нанесенной одним правителем другому?.. И почему, собственно, подобные разборки должны были заканчиваться тотальным разгромом или подчинением другого города?.. Достаточно было лишь отомстить обидчику.

Есть, однако, и другие примеры, когда одно государство в конечном счете овладевает другим в результате победоносной войны…

До сих пор наилучшим примером подобного рода служит город Дос Пилас или государственное образование Дос Пилас – Агуатека на юге департамента Петен в Гватемале… в 735 г. н.э. правитель Дос Пиласа – Агуатеки разгромил, пленил и принес в жертву богам правителя Сейбаля – крупнейшего города в долине реки Пасьон. После разгрома Сейбаль и его территория были включены в состав растущего государства Дос Пилас – Агуатека… В последующие три-четыре десятилетия вслед за захватом Сейбаля правители Дос Пилас – Агуатеки продолжали свою военную и политическую экспансию в бассейне реки Пасьон и ее притоков. В момент наибольшей интенсивности этой экспансии, в 771 г., их возросшие владения простирались на 80 км по линии север – юг и на 50 км по линии запад – восток, т.е. составляли территорию около 4000 км2. Это, если сравнивать с другими регионами или даже с Мезоамерикой, была по своим размерам “мини-империя”, но… здесь мы имеем наиболее четкий образец подобного рода – образец, документированный иероглифическими текстами – из южных низменных областей майя. Однако около 790-800 гг. н.э. это государство начинает клониться к упадку, и, наконец, в 8120 г. н.э. он наступил. Весь период процветания государства Дос Пилас – Агуатека длился не более 100 лет. В целом это была сравнительно умеренная и короткая по времени попытка создания империи, но намерения правителей Дос Пилас – Агуатеки представляется абсолютно ясным: по любому поводу они стремились к увеличению своей территории за счет соседей.

опять же и по срокам особых отличий от средневековой Европы не видать.

…в той политической ситуации, быстро меняющейся и неопределенной, которая имела место в низменных областях майя вI тыс. н.э., по-видимому, ни одно государство не могло занимать или контролировать территориально не связанные районы.

…в текстах никогда не говорится о захвате одного города другим и ничего не сообщается прямо о территориальных включениях. Вместо этого завершение битвы – это всегда пленение одного правителя другим, обычно с последующим принесением в жертву захваченного лидера, а аннексия завоеванного города изображается в виде замены старого знака-эмблемы побежденного новым, принадлежащим победителю. Это заставляет некоторых ученых предполагать, что данные войны были “ритуальными” войнами ограниченного масштаба и интенсивности и что они не касались основ существующей власти.

и нельзя сказать, что не просится такой вывод. Одна из основных целей войны – жертвоприношение. Или по крайней мере это – один из ее неотъемлемых атрибутов.

Власть… наследственных правителей, хотя и санкционированная богами, была ограниченной – ограниченной размерами контролируемых территорий, количеством людей и ресурсов на этих территориях и сравнительной неразвитостью бюрократических и полицейского типа механизмов, имевшихся у правящей верхушки. Мне представляется, что майя в низменных областях вели постоянную борьбу за то, чтобы осуществить переход от “вождества” к государству. Их общим успехом, по-видимому, было создание “небольшого города-государства” – политической единицы на самой нижней ступеньке “государственности”. В некоторых случаях их политическая эволюция шла несколько дальше этого, к распространению царской власти на региональные или состоящие из многих городов единицы. И в таких случаях и в такие времена можно сказать, что они перешли от “вождеского” типа организации общества к государству. Но каковы бы ни были эти успехи, ни одно государство не сумело добиться политической централизации на значительной территории и не сумело удержать эту территорию на сколько-нибудь долгий отрезок времени.

явная попытка подгонки под “стандарт” государства в рамках модели марксизма-ленинизма…