Каждый ном еще до концентрации населения в городах создавал собственный магистральный канал. И каждый ном существовал как экономическая или политическая единица до тех пор, пока этот канал поддерживался. Уже к началу III тысячелетия в Двуречье возникли следующие номы:

1. Ном в долине реки Диялы с центром в городе Эшнунна и с храмом бога Тишпака.

2. Ном Сиппар на Евфрате с храмом солнечного бога Уту.

3. Ном Куту с храмом бога загробного мира Нергала.

4. Ном Киш на Евфрате с храмом бога-воителя Забабы.

5. Ном с центром в городе, шумерское название которого до нас не дошло (араб. Абу-Салябих).

6. Ном Ниппур в верхней части отрезка Евфрата с храмом в честь Энлиля.

7. Ном Шуруппак (совр. Фара) с храмом в честь бога Шуруппака — также на Евфрате.

8. Ном Урук с храмом в честь Ана и Инанны.

9. Ном Ур в дельте Евфрата с храмом в честь лунного бога Нанны. В этот же ном, вероятно, входил и город Эреду с храмом в честь бога Энки. Уже к началу III тысячелетия Эреду был покинут своими жителями, перебравшимися в соседние города Урук и Ур. Причиной миграции послужило заболачивание и заиливание устья рек после отхода Персидского залива, в результте чего стало невозможно земледелие.

10. Ном Адаб с храмом в честь богини-матери Дингирмах.

11. Ном Умма с храмом в честь бога Шары.

12. Ном Ларак на русле канала между Тигром и каналом И-нина-гена с храмом в честь бога-воителя Пабильсага.

13. Ном Лагаш на канале И-нина-гена, с четырьмя городами и главным храмом в честь бога-воителя Нингирсу.

таким образом, вполне все согласуется с версией мифов, что города были распределены между богами-правителями.

Центром каждого шумерского города был храм главного городского божества. Верховный жрец храма стоял и во главе администрации нома, и во главе ирригационных работ. Храмы имели обширное земледельческое, скотоводческое и ремесленное хозяйство, которое позволяло создавать большие запасы хлеба, шерсти, тканей, каменных и металлических изделий, что постоянно дополнялось приносимыми богу жертвами. Ценности, которые скапливались на храмовых складах, служили, во-первых, запасным фондом для всей общины на случай неурожая или войны; во-вторых, обменным фондом для международной торговли; в-третьих, для жертвоприношений; в-четвертых, для содержания служебного и рабочего персонала храма. В храмах впервые появляется письменность, создание которой было вызвано нуждами хозяйственного учета и учета жертв. Месопотамский ном, город и храм являются теми основными структурно-территориальными подразделениями, которые впоследствии станут, так сказать, действующими лицами политической истории Шумера.

Политическую историю Шумера можно разделить на четыре основные вехи:

1. Соперничество между номами на фоне общеплеменного военно-политического союза.

2. Семитская попытка унификации и абсолютизации власти.

3. Захват власти кутиями и невозможность внешней активности.

4. Период «шумеро-аккадской цивилизации» и политическая гибель шумеров.

Двумя главнейшими центрами Южного Двуречья с начала Раннединастического периода были Киш (на севере), Урук и Ур (на юге). Урук с древнейших времен шумерской истории был центром военного союза городов Южного Двуречья. Шумерские эпические тексты упоминают о походах энов по имени Энмеркар, Лугальбанда и Гильгамеш в район восточных гор, на территорию города Аратты (предположительно, древняя Хараппа). Из Аратты привозили строительный материал для храма в честь богини Инанны, а также приводили рабов. Но урукские правители не оставили ни одной надписи (при обилии хозяйственных текстов).

по новейшим версиям, Хараппа к III тысячелетию уже загнулась. Следовательно, перечисленные «эны» ходили туда ранее, что, собственно, вполне согласуется с мифологией…

Древнейшими надписями, дошедшими до нас от шумерских правителей, являются короткие, в три-четыре строчки, надписи кишского лугаля Энмебарагеси, найденные в долине Диялы. Они очень просты: «Энмебарагеси, лугаль Киша».

Сын Энмебарагеси, Агга, был участником самой первой известной из эпических текстов войны между городами. Согласно легенде, Агга через послов потребовал, чтобы Урук принял участие в ирригационных работах на территории Киша. Вероятно, такое требование было связано с наличием родственных отношений между городами, основанных на праве сильного, при которых один город считался старшим братом, а другой — младшим, и младший брат был обязан был выполнять приказания старшего. Правитель Урука эн Гильгамеш, как и положено было в таких случаях, решил испросить совета у народного собрания. Совет старейшин предположил Гильгамешу примириться и исполнить требования Киша, но совет воинов (буквально «юноши города») настоял на обратном. Решено было отказать старшему и начать поединок между городами за право старшинства. Получив отказ, Агга прибыл с войском на ладьях, спустившись вниз по Евфрату, но начатая им осада Урука закончилась поражением воинов Киша. Сам Агга был взят в плен и с целью унижения назначен смотрителем строительных работ в Уруке, которые теперь должны были проходить с участием граждан Киша. Гегемония над Южным Двуречьем с той поры перешла к Уруку. Должно быть, вскоре после этого события Гильгамеш обнес Урук стеной, объединившей три поселения и составлявшей в длину девять километров. Вполне возможно, что после падения Киша на север Двуречья приходят эламиты; один из вождей, по имени Месилим, родом из города Дера, упомянут в нескольких надписях как третейский судья при различных спорах шумерских правителей.

тот ли это Гильгамеш?.. Большие сомнения, — см. далее перевод его имени… Мифологический Гильгамеш вообще-то был сыном Зиусудры (Ут-Напишти), пережившего Потоп!..

Примерно через столетие после описываемых событий возник храмовый архив города Шуруппака, из документов которого мы получаем чрезвычайно ценные сведения о начальной поре шумерской истории. Во-первых, в списке богов этого города стоят имена урукских энов Гугальбанды и Гильгамеша. Это означает, что по прошествии длительного времени правители, много сделавшие для страны, могли без ущерба для своей репутации получить титул бога — скорее всего, посмертно. Во-вторых, документы из Шуруппака свидетельствуют о существовании в это время большого военного союза во главе с Уруком, объединявшего все государства Южного Двуречья. Здесь кормили воинов своей общины, входивших в состав различных городских гарнизонов; число их достигало 670-680 человек. В-третьих, мы узнаем из этих документов о существовании большого числа лиц, бежавших в Шуруппак из соседних городов, и о беглецах из Шуруппака. Чем объясняются такие перемещения — сказать трудно. Ответа может быть два: или социальное неблагополучие, или экологическое бедствие. Впрочем, возможно и то и другое.

вообще-то в этих случаях бегут в одну сторону, — противоположную потенциальной или реальной опасности, а никак не во встречных направлениях.

После эпохи, к которой относится архив из Шуруппака, наступает последний этап Раннединастического периода, характеризующийся бурным ростом богатств в стране и имущественным расслоением, обострением социальных противоречий и неустанной войной всех номов за гегемонию в Южном Двуречье. Исторически это время расцвета города Ура и начало политической истории Лагаша.

Ко времени I династии Ура относятся две гробницы: в одной был погребен лугаль Мескаламдуг, в другой — некая знатная женщина по имени Пуаби (имя, безусловно, семитское)…

Из предметов, обнаруженных в гробнице, становится понятно, что лугали Ура обладали в это время поистине огромными богатствами и вели активную торговлю с разными областями мира: доарийской Индией (золото), территорией нынешнего Афганистана (лазурит), полуостровом Оман (медь). Богатства доставлялись храмовыми торговыми посредниками или их подручными, снаряжавшими либо тростниковые ладьи, либо караваны ослов. Несметное богатство лугалей Ура способствовало их политическому влиянию как в своем городе, так и за его пределами. Уже в это время наряду с титулом «лугаль Ура» правитель возлагает на себя звание «лугаль Киша», что может свидетельствовать о его претензии на генемонию над всей территорией Двуречья.

О древнейшей истории Лагаша нам известно мало. До начала РД III в документах фигурирует всего два правителя: лугаль Энхенгаль и один энси, подчиненный лугалю Месилиму. Новая династия в которой количество письменных источников резко возрастает, начинается с Ур-Нанше. Отец его вообще не был правителем, а сам он получил свой титул лугаля, вероятно, в связи с какими-то чрезвычайными событиями в стране. Из надписей Ур-Нанше мы узнаем, что его деятельность состояла в восстановлении старых и сооружении новых каналов и плотин, в постройке храмов и святилищ в разных частях лагашского нома, а также в морской торговле по Персидскому заливу.

В годы правления внука Ур-Нанше, энси Эанатума, произошел конфликт между Лагашем и в соседней Уммой из-за плодородной земли Гуэден, разграниченной когда-то третейским судом кишского правителя Месилима. Уммийцы самовольно захватили не принадлежавшую им землю. Эанатум отправил в Умму своих послов с требованием очистить территорию, но уммийцы посмотрели на них с презрением. В это время Эанатум увидел священный сон, в котором к нему явился сам главный бог Лагаша Нингирсу с появлением восстановить справедливость. Нингирсу и другие боги Шумера объявляют Эанатума лугалем и вдохновляют его на битву с Уммой. Битва унесла десятки тысяч жизней уммийцев и, вероятно, столько же жизней граждан Лагаша. Царя Уммы Эанатум лично заставил принести присягу шумерским богам в том, что он никогда не переступит пределы земли Геэден. Умма была побеждена, и эта победа открыла Эанатуму путь на соседние территории во всех направлениях. Он захватил несколько городов Элама, Киш, Урук и Ур, после чего присвоил себе титул «лугаль Киша». Но окончательно закрепить захваченные территории за Лагашем ему все же не удалось.

История отношений между Лагашем и Уммой, причем все из-за той же спорной территории, продолжилась через полвека, при правителе Энметена. Роль Энметены в истории Шумера еще не оценена в полной мере. Само его имя, принятое в момент вступления на трон, означает «повелитель по своему предназначению» (букв.: «повелитель, приближенный к своим МЕ»), а такого имени никто больше из правителей Шумера не удостоился. Именно Энметена первым сообщает о получении из рук бога Энлиля «скипетра определения судьбы», причем церемония вручения скипетра проходит в Ниппуре, что однозначно говорит о легитимности этого правителя. В надписи на глиняном конусе Энметена сообщает о разгроме войска уммийского царя Ур-Лумы и восстановлении прав Лагаша на землю Геэден. Из других текстов этого же правителя мы узнаем о его мирных отношениях с Уром и Уруком, а также о ряде мероприятий, проведенных им с целью уменьшения имущественного неравенства между гражданами Лагаша.

упоминание МЕ в таком контексте весьма многозначительно и может давать вариации интерпретаций…

Однако и Энметена не был полным хозяином на своей земле. Многие его документы составлены от имени не только правителя, но и верховного жреца Дуду. Именно с этого самого Дуду начинается процесс сращения храмовой земли с хозяйством правителя. Непонятно, по каким причинам сам Энметена и его сын не могли исполнять жреческие обязанности (как ранее не мог исполнять их Ур-Нанше). Зато хорошо понятно, что этим воспользовались Дуду и его преемник на посту верховного жреца Энентарзи. Дуду еще при жизни Энметены имел всю полноту власти в храмах. Правление сына Энметены было подозрительно коротким, почел чего с титулом энси в Лагаше начинает править Энентарзи (вполне возможно, не только преемник, но и сын Дуду). При нем и следующем за ним энси, по имени Лугаланда, хозяйство бога и хозяйство энси становятся неразделимы, а пропасть между знатью и простолюдинами увеличивается на несколько порядков. Не менее двух третей храмовых хозяйств перешли в это время во владение правителя, его жены и детей. От воли правителя стало зависеть как назначение на жреческие должности, так и отстранение от них. В то же время ни Энентарзи, ни его сын Лугаланда ничего не делали для укрепления военной мощи Лагаша. Все это стало причиной социального недовольства.

Правитель Лугаланда был смещен, и на его место тотчас же заступил некто Урукагина. Достоверно известно (прежде всего в результате исследований В.К.Шилейко), что Урукагина находился с правившей династией в родстве по линии своей жены, доводившейся сестрой энси Энентарзи. Через год после начала правления в должности энси Урукагина принимает титул лугаля, поэтому в науке принято делить семь лет его правления на один год Урукагины-энси и шесть лет Урукагины-царя.

О родословии правителя, именуемого Урукагиной, мы не знаем ничего.

…в своих надписях Урукагина ничего не пишет о предках. Разве что одна зацепка… В «Обелиске Маништусу», надписанном при одном из правителей династии Аккада, среди общинников, продающих царю землю, упоминается некто «Урукагина, сын Энгильса». Тот ли? Слишком много должно было пройти времени от Урукагины до Маништусу…

мало ли Педров в Бразилии?!.

В первый царский год правления Урукагины им были проведены социальные реформы, основные аспекты которых по повелению лугаля были изложены на трех больших глиняных конусах, из которых в хорошем состоянии до нас дошли два. Мероприятия Урукагины в основном сводились к следующему:

1. Была упорядочена плата жрецам и отменены поборы с них.

2. Были сокращены поборы с наиболее значительных членов храмового персонала.

3. Чиновникам запрещалось взимать в свою пользу часть доходов со стад, рыбной ловли и пользования ладьями.

4. Держателям служебных наделов было предоставлено неограниченное право отчуждения имущества и пользования колодцами и арыками на служебных наделах.

5. Было восстановлено право собственности богов на те храмовые хозяйства, которые присвоила себе семья энси.

6. Были введены законы, охранявшие частную собственность и устои патриархальной семьи.

Правление Урукагины не принесло Лагашу решения застарелых проблем. Документы из храма богини Бау, в частности, показывают, что увеличение довольствия членам храмового персонала было вскоре сведено на нет. Урукагина даже не сменил административный персонал храмов, действовавший при его предшественнике. Да и сами его конусы были скорее декларацией доброй воли правителя к изменению ситуации, нежели констатацией уже свершившихся фактов.

В конце правления Урукагины боги отвернулись от Лагаша. В Умме пришел к власти некто Лугальзаггеси — сын жреца-очистителя, скорее всего, не состоявший в родстве с предыдущим правителем этого города. Лугальзаггесси начал активно захватывать один за другим шумерские города. Под ударами его войска пали Урук, ур, Ниппур, Киш. Быстрое продвижение Лугальзаггеси по территории Шумера, вероятно, объясняется тем, что население устало от междоусобиц и жаждало «твердой руки», которая бы в первую очередь упорядочила разросшуюся ирригационную сеть. Поэтому кое-где ему пришлось воевать, а кое-где города сдавались без боя. Но когда дошла очередь до Лагаша, войско уммийского царя, а теперь и полушумерского властелина, столкнулось с ожесточенным сопротивлением его граждан. Война шла два года, к шестому году Урукагины-царя были разорены и разрушены все общины и храмы, лежащие между каналом на границе с Уммой и пригородами нома. В это время был составлен «Плач по Лагашу», в котором дается длинный перечень разрушенных строений, вина за уничтожение которых возлагается на «энси Уммы Лугальзаггеси» (здесь он не мог быть назван лугалем, поскольку законно избранным был только Урукагина). Документы показывают, что к Лугальзаггеси отошла только северная часть лагашского нома. Урукагина, боясь пленения в центре нома, перенес столицу ближе к морю, в городок Э-Нинмар, где правил еще некоторое время. Но после седьмого года следы его теряются.

После ослабления экономической и политической мощи Лагаша Лугальзаггеси неожиданно столкнулся с роковым для себя противником — военным вождем семитского города Аккада, принявшим на себя при воцарении имя Шаррукин (что означает «царь истинен»), впоследствии произносившееся как Саргон. Под этим искаженным именем он и вошел в историю Древнего мира.

До второй половины ХХ века [н.э.] нашествие войск Саргона на шумерские города воспринималось как внешнее вторжение. Но тщательное изучение всех доступных источников показало, что Саргон не был для шумеров иноземцем, хотя и пришел с севера. До начала своей военно-политической активности он занимал определенное положение при дворе кишского лугаля, у него была вполне известная родословная. Единственным недостатком биографии Саргона было происхождение из нецарского рода, что, по-видимому, очень мешало его амбициозным планам и стало поводом для избрания декларативно-вызывающего тронного имени.

Согласно источникам, мать Саргона тайно положила младенца в корзину и отправила ее по Евфрату… Корзину подобрал Акки — водонос и садовник кишского царя и усыновил мальчика. Садовник достиг юношеской зрелости, на него загляделась богиня любви Иштар. Он так понравился ей, что она пообещала оказывать ему свою особую милость, с помощью которой он должен был попасть прямо на царский трон Киша. Так говорят эпические поэмы о Саргоне, полные мифологем, известных и из более поздних сказаний (например, в рассказе о родословии Моисея также повествуется о его незаконном рождении, путешествии по реке в корзине и т.д.). Исторические же (или претендующие на историчность) тексты сообщают о том, что до своего воцарения Саргон занимал должность царского сановника и чашеносца во времена правления Ур-Забабы. После поражения Киша, понесенного от войск Лугальзаггеси, в этом городе произошел какой-то переворот, и в результате этого переворота Саргон оказался на вершине власти. Пользуясь слабостью правителей на севере страны, он овладел не только северными городами, но и южным номом Урук (но вряд ли самим городом). После завоевания нома Урук он избрал своей столицей Аккад — небольшой городок, местонахождение которого до сих пор неизвестно. Какое-то время Саргон и Лугальзаггеси управляли Двуречьем вместе: Саргон — северными землями, Лугальзаггеси — всеми южными, кроме нома Урук. Но затем, как это часто случается в истории, возникло политическое соперничество, которое и привело Шумер к новой войне…

Исход этого соперничества решила военная подготовка и тактика обеих армий.

…армия Саргона одерживала одну победу за другой, пока, наконец, не захватила в плен самого уммийского царя. У войска Саргона был достойный противник: на стороне Лугальзаггеси воевали 50 энси различных городов. Но захватить царя в плен не означало отлучить его от власти, и Саргон прекрасно это понимал. Власть шумерсокго царя должна заканчиваться там же, где началась, — в священном Ниппуре. Поэтому Лугальзаггеси в медных оковах был проведен через ниппурские «ворота Энлилия», после чего лишился власти и был отдан на суд самого Энлиля, точнее — его жрецов, скорее всего, приговоривших уммийского гегемона к смерти.

Короновавшись после этих событий в том же Ниппуре, Саргон начинает свое правление — пожалуй, самое длительное за всю историю Двуречья. Источники показывают, что он правил 55 лет и провел 34 крупные битвы. Из 55 лет правления Саргона нам известны события около 20 лет. За эти годы он совершил множество походов: на запад — в районы Сирии и Малой Азии, на восток — в область Элама. После победы над Лугальзаггеси власть Саргона простиралась от Сирии до Персидского залива; это было самое большое из существовавших до тех пор государств. Политико-идеологические нововведения Саргона сводились к следующему:

1. Замена номовой олигархии чиновниками, назначаемыми царем, создание условий для воспроизводства царской бюрократии.

2. Создание массовой армии, набираемой из свободных общинников-земледельцев.

3. Благоприятствование развитию торговли и ростовщичества, покровительство людям этих профессий.

4. Сращивание жреческой и царской власти путем выдвижения своих родственников и приближенных на высшие жреческие должности в шумерских храмах, а также через пользование храмовой землей.

5. Введение единой системы мер и весов (в серебре и зерне ячменя) и попытка введения единого календаря.

6. В области искусства появляется невиданный доселе жанр — скульптурный портрет правителя, что свидетельствует о тенденции к прославлению личности в эпоху Саргонидов.

По словам И.М.Дьяконова, «победа Аккада для Месопотамии означала централизм, укрепление политического и экономического единства страны, рациональное использование ирригационных систем, подчинение храмовых хозяйств царскому хозяйству, уничтожение традиционной олигархии, связанной с местными общинами и храмами, и выдвижение на первый план новой знати из предводителей царского войска и царской бюрократии» (И.Дьяконов, «История Древнего Востока»).

Преемники Саргона — цари Римуш, Маништусу, Нарам-Суэн, Шаркалишарри и еще несколько менее известных потомков — продолжали ту же политику по сращиванию жречества с царской бюрократией, умалению власти шумерской общинной олигархии и укреплению власти Аккада над сопредельными странами востока и запада. Некоторые из царей (как, например, Римуш) пытались делать это радикальными средствами, убивая сотни и тысячи шумерских общинных лидеров. Но другие, и прежде всего Нарам-Суэн, пытались хотя бы формально сотрудничать с ними. Благодаря своим воинским подвигам на востоке и западе страны, гибкости своей внутренней политики и тому особому вниманию, которое он уделял старым шумерским храмам, Нарам-Суэн официально получил от богов Шумера и граждан своего города титул городского бога и даже собственный храм. Впрочем, и его не пощадила поздняя традиция, приписавшая строителю несколько ниппурских храмов страшное культовое преступление — разрушение и осквернение храма Энлиля в Ниппуре.

Никто из преемников Саргона не умер своей смертью — все они погибли в результате различных заговоров.

Уже в конце правления Нарам-Суэна на территорию Шумера вторглись кутии — дикое племя, обитавшее к востоку от Двуречья. Разрушению подверглись многие города и даже их храмы. Последние цари Аккада были настолько слабы, что не смогли оказать достойного сопротивления чужеземцам. Страна совершенно погрязла в междоусобицах, и позднешумерская хроника, известная под названием «Царский список». Перечисляет четырех претендентов на власть, вопрошая после этого: «Кто был царем, кто не был царем?» в такой ситуации захватить власть мог любой пришелец, обладающий необузданной дикой силой и не играющий по правилам соперничающих сторон. Обстоятельства сложились так, что этими пришельцами стали именно кутии.

Изображения кутиев до нас не дошли, мы не знаем из их языка ничего, кроме имен собственных, сохраненных клинописью; об их вооружении и организации войска нам также ничего не известно. Племя кутиев само не правило Двуречьем, это было поручено чиновникам из аккадцев и шумеров. Кутийские вожди были заинтересованы только в дани.

В эпоху кутиев особенно прославились два правителя II династии Лагаша — Ур-Бау и Гудеа. Оба они были тонкими дипломатами и ловкими политиками, умевшими подольститься к захватчикам и извлечь максимальную выгоду от сближения с ними. В.К.Шилейко удалось показать, что правители Лагаша платили кутиям немалую дань, а взамен получали ряд привилегий, главной из которых было право на привлечение жителей Шумера к строительным работам в Лагаше. Однако, как показали позднейшие исследования, права лагашских правителей в Шумере были намного серьезнее. Уже Ур-Бау удалось присоединить к Лагашу Урук и Ур, а дочь его была в Уре жрицей. Ур-Бау вел обширное храмовое строительство и был богатым и могущественным гегемоном. Преемником Ур-Бау стал его зять Гудеа, сын жрицы богини Гатумдуг, рожденный от священного брака. Гудеа оставил после себя множество пространных надписей на статуях и глиняных цилиндрах. Из них мы узнаем об избрании его «истинным пастырем» Шумера собранием номовых органов самоуправления и о том, что в руках этого пастыря находилась при кутиях практически вся территория Шумера и даже вечно враждебный Элам. Надписи Гудеа сообщают также о его экспедиции за строительным лесом и камнем в районы Бахрейна, Сирии, Малой Азии и даже полуострова Индостан.

Нет никакого сомнения в том, что правление Гудеа было временем господства старорежимной общинно-жреческой аристократии, желавшей вернуть страну на прежний путь хотя бы в сфере идеологии. Интенсивно строились храмы, скрупулезно исполнялись древнейшие ритуалы, неукоснительно соблюдались табу и трудовые повинности, связанные с работой на храм. В своих надписях Гудеа, не называя себя царем, рассматривает свой статус как вполне царский, даже упоминает о скипетре и тиаре как своих инсигниях. Но это представление о царе избираемом, как в старошумерское время, а не о царе-деспоте аккадского времени.

В эпоху Гудеа формируется классическое монументальное письмо — самая красивая шумерская клинопись; изготовляются высокохудожественные предметы утилитарного назначения (инкрустированная мебель, дорогое оружие); совершенствуется искусство резьбы на печатях и портретная скульптура; появляются прекрасные по слогу и глубокие по содержанию культовые поэмы-гимны о деяниях правителя.

Участие лагашских правителей в жизни кутийских оккупантов было столь заметным, что впоследствии Лагаш, как город — предатель интересов коренного населения страны, будет исключен из всех исторических хроник, и его элите придется самостоятельно составлять свой список царей. Уже при потомках энси Гудеа два правителя — Утухенгаль из Урука и Ур-Намму из Ура — создают армию и объявляют кутиям войну…

Выступление шумеров против кутиев было поддержано еще и знамением богов: к моменту начала битвы произошло лунное затмение, испугавшее предводителя армии кутиев Тирикана. Он бежал с поля битвы, но был выдан победившей шумерской армии жителями местечка, в котором пробовал укрыться со своей семьей.

После победы шумеров началась обычная междоусобная драка между Утухенгалем и Ур-Намму, к которой примкнул было и энси Лагаша Наммахани. Но ему сразу указали на место, припомнив процветание Лагаша при оккупантах. Осталось двое претендентов на власть. Но Утухенгаль, осматривая плотину, внезапно оступился, упал в воду и утонул. Счастливая для урского царя развязка!

Именно Ур-Намму, став основателем III династии Ура, заложил основы нового государства и принципиально нового периода в истории Южного Двуречья. Этот период, завершающий этноисторическую жизнь шумеров, с полным основанием можно назвать политико-экономическим синтезом старошумерской и аккадской форм государственного устройства. И если экономически государство Ур-Намму оставалось все тем же двухсекторных хозяйством (хотя и с властью царя над значительной частью земли), то политически государство это было по-саргоновски деспотическим, ориентированным на объединение номов под властью единого центра и в социальном плане опиралось на царских чиновников. Считать государство Ур-Намму (в науке оно также называется «царство Шумера и Аккада») шумерским было бы неверно. Шумерский язык царил в школе, храме и канцелярии, но общались уже только по-аккадски. Что же касается идеологии и религии, то они тоже были смешанными, шумеро-аккадскими. Но шумерское начало в них все же превалировало.

История шумерского государства при III династии Ура лучше всего известна по документам хозяйственной отчетности, дошедшим до нас от следующего правителя — Шульги (ок.2093-ок.2046). Шульги и его преемники оставили человечеству самый большой архив древних бухгалтерских ведомостей. Если сравнить количество этих ведомостей с общим числом глиняных табличек, получим не менее трети от этого числа. Так вот, документы эпохи Шульги показывают, что в это время шумерский царь был совершенно неограничен во власти. Никакой независимый законный орган не мог эту власть оспорить. Царь был окружен чиновниками, сменяемыми и назначаемыми по его усмотрению. Что же касается некогда могущественных и независимых энси, то теперь они превратились в подданных, строго выполнявших приказания царя. Община была фактически ликвидирована как политический институт, хотя с ее правом на землю царю все равно приходилось считаться. Вся страна была разделена на административные округа, границы которых проходили по линиям ирригационных сооружений. В каждый округ царем назначался наместник и военачальник, следившие за работой городского энси и его администрации и отправлявшие с гонцами специальные донесения царю.

Вся земля страны была распределена по своему качеству, обмерена и сведена в земельные кадастры по округам. В то же время государственные хозяйства округов должны были поддерживать между собой тесные связи и контролироваться из Ура. Большая часть свободного населения была сведена в рабочие отряды, в которых работник мужского пола назывался гуруш («юноша, молодец»), женского пола — нгеме («рабыня»). Работники были профессионально ориентированы, и все же ничто не мешало царским чиновникам перебрасывать их в любую отрасль хозяйства, отрывая от прежнего места и направления работы. Гурушей (будем называть их так, без различия пола) заносили в поименные списки с целью учета при выдаче пайка или при назначении на новый хозяйственный объект. Строго вели отчетность по больным и умершим. До наших дней дошла довольно жуткая ведомость учета смертности среди женщин и детей, тщательно разработанного надзирателями некоего лагеря. До сих пор неясно, идет ли речь о военнопленных или о царских гурушах, но во всех случаях документ этот впечатляет своей беспристрастностью в отношении человеческой судьбы и чем-то напоминает сводки, найденные в конце нашего века в архивах немецких и советских лагерей. Да и как прикажешь выжить на скудный паек, запечатленный на глиняном продовольственном аттестате: в него входили ячмень, кунжутное масло, пиво, рыба, изредка финики и никогда — мясо. Упоминаются только туши падших овец.

Кто же жил хорошо в это жестокое, вынужденно жестокое, время? Царские чиновники и, как ни странно, рабы в частных хозяйствах. Вся государственная махина держалась на скрупулезно точной работе писца-учетчика, жестокости надзирателя и покорности жреца. Шульги личным декретом повелел брать в школы как можно больше детей, причем позволялось делать исключения и для детей из незнатных и нечиновных фамилий. Нет таких предметов, которым не нужна была бы опись, которые не нужно было бы измерять и взвешивать. Самый ничтожный расход, вплоть до выдачи двух голубей к столу царицы или туши сдохшего барана на корм охотничьим собакам, фиксировался документом на глиняной плитке и закреплялся печатями ответственного чиновника и государственного контролера. Поэтому писцы были нужны постоянно, система школьного образования непрерывно развивалась и поддерживалась центром. Многих писцов оставляли по окончании курса при школе и, помимо административной деятельности, они занимались также обработкой произведений шумерской словесности, составлением первых исторических хроник и законов. Неплохо жили и находившиеся на царской службе судьи, и приближенные ко дворцу жрецы, и прославлявшие царскую власть музыканты. Что касается рабов, то, поскольку они принадлежали своим хозяевам, а не государству, государство и не могло потребовать их для своих нужд. Раб в это время трудился по дому и имел свой небольшой земельный надел, из которого мог делать подарки, а иногда даже выкупать себя на волю. Рабы могли оспаривать в суд на кражу своего имущества, отводить свидетелей и требовать приведения к присяге собственного хозяина. Правда, шанс вырваться на волю через суд был для раба ничтожным, и чаще всего это происходило либо после смерти владельца, либо вследствие обыкновенного бегства.