Цари III династии воевали мало. Бои происходили, в основном, в традиционных для шумерской войны местах — в районе Элама и в предгорьях Загроса. Правда, ходили и в Сирию, и в северную часть Месопотамии, доходили даже до города Библ на территории Восточного Средиземноморья. При этом сочетали войну с дипломатическими договорами, так что нередко армия недополучала ей причитавшееся. Документы показывают, что активность армии в это время не очень высока, зато в большом количестве по дорогам Ближнего Востока ходят урские эмиссары в лице дипломатов и торговых агентов, призывающие пограничные с Шумером государства к активному сотрудничеству, обмену и торговле, прославляющие власть урского царя, к тому времени уже обожествленного.

Между тем история неспешно уже готовила падение урского государства. Здесь приняла отчетливую форму максима великого психолога С.Л.Рубинштейна: «Внешние причины проявляются только через внутренние условия». Внутренне шумерское государство уже давно было готово погибнуть. Чудовищная эксплуатация царских работников, разорение общинников, деятельность ростовщиков, голод и продажа детей в рабство ради куска хлеба — все это могло служить горючим материалом для нового социально-исторического пожара. Тут как тут оказались и внешние враги, неизменно чующие слабость соседа, — эламиты на востоке и дикие племена западносемитских кочевых скотоводов-амореев — на западе. При царе Шу-Суэне была построена стена длиной примерно 200 километров, отделявшая Шумер от кочевых племен. Но это не помогло…

то переход к единовластию был необходим, то был уже обречен… Автор сам не знает, как подогнать под марксистско-ленинскую схему имеющуюся картинку…

Царь Ибби-Суэн послал своего военачальника Ишби-Эрру закупить в северо-западных округах страны большое количество ячменя. Недорого купив зерно у общинников, Ишби-Эрра отказался везти его в Ур и потребовал от царя невыполнимого — 600 барж для доставки. Царь отказал ему и посоветовал попросить баржи у городских энси, обещав заплатить двойную цену за доставленный ячмень. Но Ишби-Эрра, вместо того, чтобы обратиться с просьбой о баржах, попросил у градоначальников согласия на организацию военного союза против центральной власти и потребовал, чтобы его признали царем. Так начался распад некогда могущественного государства. Все больше местных правителей отлагались от Ура, армия была дезорганизована общим кризисом, враг с двух сторон вошел в столицу Шумера и в 1997 году захватил ее. Ибби-Суэн был уведен в оковах а эламскую область Аншан. Эламиты ушли довольно быстро, потому что было куда. Амореи по понятной причине остались, и их вожди основали в шумерских городах свои династии, после чего началась уже совсем другая эпоха истории Двуречья, известная под названием «Старовавилонский период».

Уже во времена III династии Ура население страны было смешанным, шумеро-аккадским, так что нельзя говорить о национальном шумерском государстве. После падения Ура в состав населения Южного Двуречья влились амореи (известно около 50 их племен), мигранты с Кавказа — хурриты, жители различных государств на территории Сирии, некоторые осевшие в Шумере немногочисленные эламиты. Неудивительно, что уже ко времени Хаммурапи шумерский этнос полностью растворился в соседних, оставив по себе только язык и достижения культуры (прежде всего письменность).

Никакого писаного права в шумерское время не было. Обычаи естественным образом возникли в общине, ритуалы разрабатывались храмами, правительственные указы исходили из дворца. В самом конце шумерской цивилизации стали создаваться своды законов, которые, впрочем, не играли роль обязательных для исполнения документов, а носили, скорее, рекомендательный характер, являясь эталонами правовой деятельности.

Мировоззренческой основой права в Шумере были категории ни-ги-на («истинность, постоянство») и ни-си-са («справедливость, равенство»).

автор игнорирует как всю мифологию, утверждающую, что «порядок» шумерам дали боги (отсюда, кстати, и стремление к «постоянству»); так и тот факт, что все реформы стремились «восстановить порядок, существовавший ранее» (факт, который он сам упоминает в других местах).

На первый вопрос истории шумерского права — вопрос о процедуре назначения лугалей — до сих пор нет однозначного ответа. В науке устоялось мнение, согласно которому каждый лугаль избирался в священном городе Ниппуре. Но старошумерские царские надписи нередко сообщают о даровании царской власти родными богами энси в его собственном городе. Отсюда можно сделать вывод о неверности утверждившегося мнения насчет Ниппура. Но не стоит спешить с выводами. Например, если взять надписи правителя Лагаша Энметены, избранного царем, то можно встретить такие формулы: «Высокий скипетр определения судьбы Энлиль от Ниппура Энметене даровал»; «Когда Нанше Энметене царскую власть (над) Лагашем даровала…». Здесь мы видим, казалось бы, взаимоисключающие положения: царская власть даруется и богиней-покровительницей династии в мете проживания энси, и владыкой Ниппура Энлилем. На само же деле это может означать, что утверждение в царском достоинстве проходило в два этапа: сперва по месту проживания кандидата, а затем уже на съезде всех богов и правителей в священном Ниппуре.

вполне может быть, что уровень царской власти был разный, — при утверждении в Ниппуре — выше, чем просто в одном городе, над котором господствовал свой бог(богиня).

Неясным остается и вопрос о процедуре выборов. Царские надписи досаргоновской эпохи, дошедшие до нас из Лагаша, указывают одновременно на наследование престола и на выборы.

а почему бы и не быть совершенно простой ситуации, — если есть прямой (достойный по канонам) наследник, то по наследству; а если нет — то выборами…

В Индии и Китае царство с определенного времени предавалось по наследству, но только с официального согласия богов. Аналогично и в Египте, и в странах Мезоамерики.

Царя выбирает собрание свободных взрослых мужчин, число которых в различных текстах варьируется, но всегда кратно 60 (3600, 36000, 216000). В надписях упоминается обряд передачи избраннику богами всех лучших качеств, атрибутов власти и, кроме того, нового имени. Все имена шумерских правителей, известные из надписей, являются их тронными именами. В обряде интронизации какое-то значение имеет «кирпич Экура» (главного ниппурского храма, в котором собирается совет богов). То ли он использовался как гадательная фишка со значками типа «да-нет», то ли был связан с магией родов, в которой закладка первого кирпича в фундамент дома аналогична появлению человека на свет. В эпоху III линастии Ура о выборах речь уже не шла. Царь был царем от рождения, он был специально создан богами для «царской судьбы» и, кроме того, с рождения равен богам.

есть версия, что в древности кирпич использовался при реальных родах (сугубо в практических целях). Поэтому и здесь кирпич мог играть некую символическую роль при «рождении» нового царя (обряд интронизации, как и многие другие обряды, символизировал рождение нового человека, что подчеркивалось и новым именем).

Избранный царь проводил реформы, следы которых остались в нескольких пространных надписях Энметены и Урукагины (старошумерское время), а также составлял законы, о чем свидетельствует текст законов Шульги, ранее ошибочно принятых за законы его предшественника Ур-Намму. Соотношение между реформаторскими мероприятиями Энметены и Урукагины также является большой загадкой для шумерологов. В их надписях встречаются аналогичные формулы, из чего следует, что проводимые ими мероприятия также были аналогичны.

В основе реформ Энметены и Урукагины лежит категория ама-ги — «возвращение к матери». Энметены сообщает буквально следующее: «Возвращение к матери в Лагаше он (царь, называющий себя в 3-м лице — В.Е.) установил. Мать к сыну вернулась, сын к матери вернулся. Возвращение к матери для выплаты долгов по зерну в рост он установил. Тогда Энметена богу Лугальэмушу храм Эмуш в Бад-Тибире… построил, на место его вернул. Для сыновей Урука, сыновей Ларсы, сыновей Бад-Тибиры возвращение к матери он установил: к Инанне в Урук вернул, к Уту в Ларсу вернул, к Лугальэмушу в Бад-Тибиру вернул». Здесь отождествляются по своему значению три факта: отмена долговых обязательств по выплате ячменя с процентами, восстановление старого храма и освобождение с возвращением домой граждан других городов. Во всех трех случаях происходит как бы сброс времени, и жизнь начинается сначала, то есть, если говорить образно, в утробе матери, куда возвращается сын.

Столь же идеологичны и реформы Урукагины. Он также называет их «возвращением к матери» и полагает, что с его воцарением в стране установился новый порядок. Но сам же Урукагина называет этот порядок нам-тар-ра уд-би-та — «прежнее определение судеб», то есть прапорядок, существовавший до того беспорядка, который предшествовал правлению Урукагины. И что же он реально делает? Отстраняет от храмовых служащих чиновников, которые брали с них взятки; возвращает богу его поле, отнятое прежним правителем; возобновляет оплату похорон; запрещает имущему и чиновному завладевать добром бедняка; освобождает («очищает», как буквально сказано в тексте) граждан Лагаша от долгов, кражи имущества, убийства, тюремного заключения; наконец, возвращает прежнее имя восстановленному им каналу. Происходит то же самое возобновление времени по новому кругу, что и в надписи Энметены. Реформа как прогрессивное поступательное движение вперед здесь невозможна, потому что неведомо само это «вперед». Можно только вернуть время, отменив действительный статус всех происходивших в нем событий, невзирая на выгоду или ущерб, которые эта отмена может принести людям.

какой может быть расчет «выгоды или ущерба» в случае, когда идет возврат к порядку, установленному богами?!. Царь поставлен богами, для того, чтобы служить им. Вот он и делает это, восстанавливая ими установленное…

Царя в Шумере выбирали в первые дни новогодних празднеств, каждое царствование имело собственную хронологию. Поэтому воцарение, совпавшее со сменой года, как раз и означало обновление времени, происходившее с уничтожением всех фактов прошлого. Такое вот «переобращение» времени называется по-латыни «революция». А если кто-нибудь захотел бы перевести это с латыни на шумерский, получилось бы ама-ги.

Ко времени III династии Ура развитие государства потребовало уже писаного свода законов. Однако если говорить о правовой культуре в целом, то даже в эти, последние времена шумерской цивилизации она невысока. Должность судьи не была профессиональной; большинство судей одновременно являлись жрецами, крупными чиновниками и т.п. иногда дела решал правитель города, иногда его первый заместитель. В судебном заседании участвовал также чиновник машким, получавший плату, бывшую обязательным судебным сбором. Однако в мелких общинах судом по-прежнему оставалась сама община, то есть собрание ее старейшин или всех взрослых мужчин. Как показано В.А.Якобсоном, судебные заседания имели состязательный характер: истец и ответчик в присутствии судей должны были доказать свою правоту. Если истину невозможно было установить на суде, прибегали к испытанию ответчика, проходившему в двух основных формах: либо его погружали в реку, и если бог реки «отпускал» его — освобождали; либо заставляли клясться перед статуей бога в храме, и это уж было самым серьезным испытанием. Все жители Шумера, безусловно, были люди верующие и знали, что за ложную клятву их постигнет кара божия. Если ответчик клялся в своей невиновности именем бога — сомнений в его невиновности быть не могло. Если же отказывался — тем более не возникало сомнений в его преступлении.

Дошедший до нас сборник Законов Шульги частично разрушен, поэтому ничего нельзя сказать о его композиции. Сохранилось 30-35 положений, регулирующих семейное право, право рабов, аграрное право и рассматривающих случаи лжесвидетельства перед судом. В частности, регулировались имущественные отношения между супругами; предусматривалось финансовое возмещение хозяину раба за нанесенные рабу увечья или за его убийство; членовредительство свободному человеку также каралось денежным штрафом. Лицо, незаконно захватившее чужое поле, подвергалось конфискации доходов и штрафу в сумме производственных затрат. За затопление чужого поля или за его превращение в пустошь по небрежности предусматривалось возмещение в размере около 900 литров ячменя за 0,3 гектара поля.

Довольно темным остается вопрос о податях и повинностях в Шумере. Данные, собранные И.М.Дьяконовым и Н.В.Козыревой в их обобщающих статьях на эту тему, свидетельствуют о том, что существовали обязательные жертвенные дары, взимавшиеся в пользу храмов в виде скота, зерна и ремесленных изделий. В досаргоновском Лагаше в период между сбором урожая и посевом производились работы по рытью каналов, колодцев и по уборке урожая на земле правителя; известно, что в период работ их исполнители получали от храма натуральные выдачи. В Умме более позднего времени группа жителей выполняла обязанности лесничих на постоянных лесных участках в окрестностях города. За исполнение таких обязанностей они получали выдачи ячменем и шерстью. В эпоху III династии Ура существовали обязательные ежегодные поставки праздничных жертв в два главных урских храма, причем Лагаш должен был поставлять жертвы два месяца в году (как провинившийся), а все другие округа — только месяц. За все поставки отвечали энси; доставляемый ими скот, скорее всего, собирался с частных лиц, имевших собственные хозяйства (что-то вроде «разверстки»).

Шумерские космогонические представления распылены по множеству текстов самых разных жанров, но в целом можно нарисовать следующую картину. Понятий «вселенная», «космос» в шумерских текстах не существует. Когда есть необходимость говорить о целостности мира, употребляют составное слово ан-ки («Небо-Земля»). Известен также термин нам-шар-ра — «бесчисленное множество», означающий мир как совокупность нагроможденных друг на друга отдельных тел, не поддающихся учету и пониманию. Считалось, что до возникновения мира Небо и Земля были единым телом, из которого затем появились все сферы мира. Разделившись, Небо и Земля не утратили свойств отражаться друг в друге; так, например, семь небес имеют отражение в семи отделах подземного мира. Мир в течение года описывает круг и в конце года «возвращается на свое место» (ки-би-ше ги), то есть восстанавливается в прежнем целостном облике. «Возвращение на свое место» означает в шумеро-вавилонской культуре комплексное обновление мира, которое подразумевает разрыв всех прежних связей: прощение должников, освобождение преступников из тюрем, реставрацию или переустройство старых храмов, издание новых царских указов и нередко введение нового отсчета времени.

Циклическое движение мира связано с развитием человеческого коллектива на основе принципов справедливости (ни-си-са) и порядка (биллуда). Из области седьмого неба Ан спускает в обитаемый мир сущности (ме) всех форм человеческой культуры, куда входят и профессии, и важнейшие действия людей, и атрибуты царской власти, и даже некоторые эмоции и черты характера. Каждый бог, каждый человек должен максимально соответствовать своей сущности (ме-те-на — «приближенный к своей сущности»), и тогда он имеет возможность получить хорошую судьбу (нам-ду — «благоприятная судьба»). Судьбы могут даваться богами как на основании дел человека, так и на основании его имени. Что же касается судьбы царя, то уже сам факт его рождения предопределяет выполнение им некоей важной миссии. А в момент интронизации боги судят ему различные прекрасные судьбы и всякий раз подтверждают свои слова возгласом хе-ам («Да сбудется!»).

…фрагмент из Йельского музея NBC 11108 — датируется его первым издателем Я.Ван Дейком эпохой III династии Ура:

1. Ан господином был, Ан сиял — Ки темна была, на подземный мир не смотрела.

2. Скважина воду не несла — ничто не было создано, на обширной земле нива не обрабатывалась.

3. Высокое жречество очищения Энлиля не существовало — священный обряд омовения рук совершенно не исполнялся.

4. Иеродула Ана себя не украшала — (…)

5. Ан и Ки вместе были,

6. в браке не состояли.

7. Месяц не сиял — тьма все объяла.

8. Ан к Даг-ан-на лицо поднял,

9. Кладбище на поле не переходило (?).

10. МЕ Энлиля над чужими странами не были совершены.

11. Светлая Инанна Эанны жертв не получала.

12. Великие боги Ануннаки в движение не приходили.

13. Боги неба, боги земли не стояли.

Прообразом урского текста, как установил Я.Ван Дейк, послужил космогонический фрагмент Ukg.15, составленный примерно в XXIV веке, во время царствования Урукагины Лагашского, и состоящий из 14 строк. Первые четыре строки пока не поддаются интерпретации, начиная с пятой текст гласит: «Скважина воду испустила. / Ан — владыка он — в молодчестве своем встал. / Ан и Ки друг на друга кричали (раскололись, отошли друг от друга. — В.Е. / Тогда Энки-Нинки не было, / Энлиль не жил, / Нинлиль не жила, / (две непонятные строки), / День не проходил, / Новый месяц не выходил». Ukg. 15 I 5- II 5; III 3-4).

корректнее было бы сказать — не «составленный», а «записанный».

Фрагмент времен Урукагины описывает такое начало мира, когда существовал только бьющий из-под земли пресноводный источник и происходил первый конфликт Ана и Ки, ранее существовавших нераздельно. Тогда не было богов-повелителей мира, не было и отсчета времени, поскольку новый месяц также не существовал.

После отделения Неба от Земли начинается наделение божеств воздуха и земли атрибутами мирового порядка. К таковым у шумеров относятся категории ме, нам, гарза, гиш-хур, биллуда.

МЕ (от глагола «быть-являться, быть в своем облике») — потенции, идеальные модели вещей, имеющих отношение к храму и к жизни богов. Они выражают стремление вещи обрести жизненную силу и внешнее проявление. Все, что есть в мире, может осуществиться только через наличие своих МЕ. Идеальное произведение — вещь, полностью соответствующая своим МЕ. МЕ неизменно соотносятся с небом и богом Аном, что у шумеров указывает на беспредельную удаленность замысла вещи от ее воплощения. МЕ нередко сопоставляются с ГАРЗА, обозначая в этом случае обрядовый акт или атрибуты царской власти.

НАМ — слово, обычно переводимое как «судьба». С точки зрения этимологии, оно означает на-и-ам — «(то, что) воистину есть ( своем облике)». То есть это материальное оформление и проявление МЕ в пространстве и времени, конкретное индивидуальное бытие вещи на протяжении всего отпущенного ей срока. В понятие НАМ входит все, что касается данного предмета: статус, место, возраст, атрибуты, сопутствующие обстоятельства.

ГАРЗА — понятие, которое до сих пор трудно поддается определению. В некоторых контекстах оно обозначает обрядовый акт, ритуал как таковой. Но есть и немало случаев, когда под ГАРЗА понимают то же самое, что уже выражено категорией МЕ.

ГИШ-ХУР («дерево — царапать») — предначертание, план, божественный проект, созданный на основе МЕ вещи и предопределяющий ее НАМ. Чаще всего таким проектом владеют боги Энлиль и Энки.

БИЛЛУДА (от аккад. Булуту — «господство») — порядок, установленный богом на его территории. Он включает в себя храмовые ритуалы, жертвоприношения, назначения на должности и их исполнение.

В шумерских текстах известны две версии появления человека. Чаще всего говорится о создании первых людей из глины богом Энки. Но есть и упоминания (очень краткие и немногочисленные) о том, что люди пробивались из-под земли, подобно траве. По представлениям шумеров, каждый человек появляется на свет для работы на богов. На протяжении всей жизни он должен отдавать им часть своего урожая и скота, воевать за их храмы, услаждать их слух хвалебными песнопениями и тем самым оправдывать свое высшее предназначение в обитаемом мире.

Ребенок (лу-тур) должен беспрекословно подчиняться воле родителей и выполнять их приказы так же усердно, как взрослые выполняют повеления богов. Юноша (гуруш) должен пройти обряд инициации, после которого он покидает родительскую семью и становится воином. Молодые люди, не имевшие своей семьи, служили основной воинской силой в дальних походах шумерских царей, они же входили в состав городского ополчения и имели голос в народном собрании. Вернувшись из похода с богатой добычей, человек обзаводится семьей, строит дом и получает статус взрослого (лу — собственно «человек»). Он овладевает ремеслом, занимает определенное положение в обществе, характер его делается все боле спокойным, а разум вбирает мудрость предков. И в четвертом возрасте — старческом (аб-ба — «старик») — человек является носителем традиции, ее преданий, ее норм и идеалов. Он уважаем в народном собрании, у него множество детей и внуков, большое хозяйство, и он вполне может рассчитывать на обильные жертвы после смерти. Такова судьба большинства жителей Шумера, усердно выполнявших свой долг пред жизнью и не имевших ни «судьбы царя» (нам-лугаль»), ни «судьбы писца (нам-дуб-сар).

Миссии шумерских правителей не отличались разнообразием: либо это война с соседним городом за возвращение незаконно занятой земли, либо восстановление старого храма, либо проведение законодательного акта. В случае успеха этих акций на страну изливалось изобилие в виде высоких урожаев и приплода скота, а сам правитель получал от богов право на долгий, фактически бесконечный срок правления. В случае же неудачи или, того хежу, отступления правителя от традиционных ритуалов и житейских норм, его страну ждало санкционированное богами нападение противника и массовый мор от болезней. Впоследствии выборы в Ниппуре стали формальным актом, поскольку престолонаследие считалось нормой государственной политики. Во время III династии Ура цари были признаны равными богам и даже имели божественных родственников (например, братом царя Шульги считался знаменитый Гильгамеш). Соответственно, вечной признавалась и сама урская государственность. Однако в самом конце шумерской истории, под воздействием политических обстоятельств, появляется теория о «царственности» (или «судьбе царя»), переходящей из города в город, поскольку вечное правление, как и вечная жизнь, недостижимо для смертных.

Несколько иной была жизнь образованного человека. С пяти-семи лет и до двадцати он учился в школе (э-дуб-ба — «дом табличек»), которая в те далекие времена была одновременно и школой и университетом…

Обучение начиналось с письма и заучивания различных слов. При школах составлялись большие тематические списки знаков. Нужно было не только уметь правильно их писать, но и знать наизусть все их значения. Затем учили переводу с шумерского языка на аккадский и обратно. После начального обучения, которое легко давалось отнюдь не всем, приступали к более сложным предметам. Как явствует из экзаменационного текста, записанного в самом конце шумерской истории, выпускник школы должен был хорошо владеть словами арго различных профессий (языком жрецов, пастухов, моряков, ювелиров) и уметь перевести их на аккадский язык. В обязанность ему вменялось знание тонкостей певческого искусства и вычисления.

До нас дошло большое количество математических задач из шумерской школы, по которым видно, что ученик мог умножать, подсчитывать итоги, межевать поля, вычислять коэффициенты. Интересно, что на табличке записаны только условие задачи и ее решение, но сам ход мысли в процессе решения всегда утаен. Это показывает, что для школы важен был результат познания, но не его метод и не процесс обдумывания материала. В головы учащихся большими порциями вбивались результаты чужого опыта, а самостоятельность вывода или решения не поощрялась.

вот и возникает вопрос — откуда же в таких условиях естественным образом могли вообще возникнуть готовые решения, если никто не был способен творчески мыслить?..

По окончании школы ученик получал звание писца (дуб-сар) и распределялся на работу. Он мог стать либо государственным, либо храмовым, либо частным писцом или писцом-переводчиком. Государственный писец вел хозяйственные расчеты, но мог выполнять и более интересную работу, например, записывать из уст жрецов различные тексты богослужебного характера или вести астрономические наблюдения. Частный писец работал в хозяйстве крупного вельможи и на какое-то интересное для образованного человека дело рассчитывать не мог. Писец-переводчик ездил по самым разным работам, нередко бывал и на войне, и на дипломатических переговорах.

автор неправомерно употребляет термин «интересная работа». Действительно интересная она может быть только для такого человека, у которого есть вообще тот самый интерес к творческой деятельности, а этот интерес не возникает на пустом месте, — он должен взращиваться и воспитываться с самого начального периода обучения. Но этого не было. Следовательно, и творческая работа не могла быть интересной для выпускников подобных школ. Гораздо «интересней» для них должно было делать то, что они знают и умеют. Достаточно известные психологам выводы…

Некоторых выпускников оставляли при школах учителями, и основной их работой, помимо ведения уроков, было составление композиций из текстов, бытовавших в устной традиции. Содержание этих текстов менять было нельзя, но их форма могла подвергаться любому воздействию. Благодаря школьным (и отчасти храмовым) писцам до нас дошли бесценные памятники шумерской литературы. Профессия писца давала человеку хорошее жалованье (роль денег в то время выполняли серебряные слитки и мешки с зерном), уважение в обществе и относительную независимость от обычной «судьбы человека». Каждый писец понимал, что сохраненное им слово останется на земле даже после того, как имя его будет забыто.

в условиях, когда содержимое требуется соблюдать очень точно, также не очень корректно употреблять слововыражение «в это время сложились такие-то тексты». Всюду господствует фиксация традиции, — для сочинительства нового нет места!..

Что касается жрецов, то в те далекие времена они были государственными служащими и не отделялись от основной массы общинников. В шумерском языке нет даже обобщающего слова для обозначения всех культовых должностей: различают умастителя, очистителя, окропителя, облачителя статуй, экзорциста (изгонителя злых духов); названия некоторых должностей все еще недоступны для перевода. Жрецы передавали свои навыки из уст в уста и в большинстве своем были неграмотны. В их основные обязанности входило обслуживание статуй в храмах, проведение городских ритуалов и идеологическое обеспечение власти. Женщины-жрицы участвовали в обрядах священного брака, но были и такие, которым по должности запрещалось вступать в брачные отношения и иметь детей.

В клинописи перед мужским именем ставится показатель «человек», который мы никогда не увидим у женского имени. А наличие двух шумерских языков — с «мужской» и «женской» фонетикой — вполне убедительно доказывает, что для шумерского мужчины женщина была иным существом, чем он сам.

Смерть человека становилась событием для всей общины. Покойнику воздавались почести и приносились жертвы, а его родные должны были в знак великой скорби рвать на себе волосы, раздирать ногтями тело и рыдать в голос. Перед погребением покойник получал определенную сумму в серебре, которую он должен был отдать в качестве платы за перевоз «человеку того берега реки» — шумерскому Харону. Захоронение происходило или во внутреннем дворе дома, или на кладбище, находившемся на краю города. Благополучно перебравшись «на тот берег», человек через семь ворот попадал в обитель подземного мира — большое и очень грязное помещение без света, в котором не было пищи и питья, а только глина и мутная вода. Дальше начинались его загробные мучения. Если покойник имел детей, он мог рассчитывать на постоянные жертвы. Если же он был бездетен или забыт своими потомками, ему грозила совсем плохая участь: не дождавшись от родных внимания, он выходил из-под земли и бродил по миру в образе голодного духа. Этот дух приносил вред всем встреченным им людям, и избавиться от его воздействия можно было только чтением сложных заговоров и выполнением магических процедур. Находил ли он в конце концов пищу или возвращался в свою вечную обитель голодным — неизвестно. Вполне возможно, что на этом заканчиваются размышления шумеров о посмертной судьбе человека. Ни перевоплощения, ни загробного блаженства мы здесь не находим.

Сакральное пространство шумерской культуры, как и любой другой, имеет вертикальную и горизонтальную ориентации. Его вертикаль состоит из верхней сферы планет и звезд (ан), сферы обитаемого мира (калам) и сферы нижнего мира (ки), которая имеет два подотдела: область подземных вод (абзу) и область мира мертвых (кур). Верхний мир подразделяется на несколько небес (их число может доходить до семи), управляется мудрым старейшиной богов Аном, восседающим на троне седьмого неба, и является местом, откуда исходят законы мироздания. Он почитается как образец стабильности и порядка, которого так не хватает среднему миру. Этот средний мир состоит из «нашей страны» (калам), «степи» (эден) и чужих земель (также кур). Он находится во владении Энлиля — бога ветров и сил окружающего пространства. «Наша страна» — это территория города-государства с храмом городского божества в центре и с мощной стеной, окружающей город. За пределами городской стены расстилается «степь» (на самом деле — пустыня или просто открытое место) — место не злое и не доброе, где могут действовать как боги, так и демоны. Все чужие земли, лежащие за пределами «степи», называются так же, как и страна мертвых в нижнем мире, и причина этого одна: они неведомы человеку «нашей страны» и законы их жизни ему непонятны. Область подземных вод нижнего мира подчиняется Энки, богу-создателю человечества, хранителю ремесел и искусств. От подземных, колодезных и арычных вод человечеству приходит таинственная помощь как в работе, так и на отдыхе (пить колодезную воду можно, в отличие от воды речной). Поэтому происхождение истинного знания связывалось у шумеров с глубокими подземными источниками. Область мира мертвых, напротив, сама требовала постоянной помощи от человека, поскольку нужно было регулярно кормить и поить умерших предков; в противном случае они могли превратиться в голодных злых духов и начать мстить своим живым потомкам жестокими болезнями. Во главе этого мира стояли супруги Нергал и Эрешкигаль, а решения в нем принимали грозные судьи людей Ануннаки.

Для шумеров имела большой смысл символика направлений, связанная с положением тела и рук. Прямой путь (си-са) связывался с равенством и справедливостью, правая сторона (зид) олицетворяет праведность и богобоязненность. Что же касается левой стороны, то какие-либо упоминания о ее нечистоте (в связи с нечистотой левой руки) в литературе отсутствуют. Восток для шумеров ассоциировался со страной Аратта — известной из эпоса Страной кедров, на которую ходили войной шумерские цари с целью добычи строительного леса. В Аратте (предположительно древняя Хараппа) работали замечательные мастера, с которыми шумеры любили соревноваться в различных искусствах, в том числе и в искусстве магии. В этой земле можно было получить вечную жизнь, отняв у хранителя кедрового леса семь «лучей сияния». Таким образом, на востоке находилось все лучшее и заветное, бывшее для шумеров недостижимым идеалом. Запад (Сирийская пустыня) воспринимался как место, откуда постоянно исходит опасность. Непрерывные набеги кочевых скотоводов на поля и пастбища шумеров подтверждают реалистичность этих представлений. Северное направление (Ассирия, Аккад) в раннешумерских источниках не выделяется, но после Аккадской династии север начинают ассоциировать с царями Аккада как носителя государственности и военной мощи. Юг стабильно связан с торговлей, шедшей по Персидскому заливу, и прославлен в ряде гимнов как место приращения богатств страны. Кроме того, на юге находится священный остров Дильмун (совр. Бахрейн), на котором в одном из мифов боги создают жизнь. На Дильмуне после потопа поселяют праведника, которому затем дается бессмертие. Поэтому отношение шумеров к югу и южным землям было в высшей степени благожелательным.

Ан — старейшина богов, существовавший еще до отделения Неба от Земли. Он никогда не изображается действующим, но всегда советующим. По праву старшинства он управляет собранием богов, но его голос в нем практически не слышен. Именно Ан является хранителем священных МЕ, которые после сотворения мира он передаст силам земли и подземных вод.

Энлиль (чье имя переводится как «владыка Ветер» или «господин Дуновение») — божество со множеством функций, сводящихся к одному смысловому ядру. Он повелитель воздуха и ветра, властитель мира, расположенного между небом и землей; он второй глава Собрания богов, утверждающий царя на престоле; он господин чужих стран; он предводитель всех внешних сил местности, старающихся выгнать из своих владений человека; он устроитель гибельного потопа. В первоначальном своем виде Энлиль может быть понят как бог местности, противостоящей человеческому коллективу в работе по ее обживанию. Однако впоследствии он понимался только как бог-покровитель царской власти , карающий царя за пренебрежение к древним праздникам и постоянным жертвам. В качестве карающей руки Энлиля в этом случае выступали враждебные Шумеру горные племена, захватившие власть в стране. Энлиль — покровитель естественных законов, и прежде всего законов биологического возраста, старения и смерти. Он устраивает потоп потому, что вечная жизнь шумерских городов была бы противоестественной. Он поощряет борьбу соперников и победу сильнейшего из них. Именно в Ниппуре — городе Энлиля — существовал эталонный для Шумера календарь, предписывающий строго определенные действия в определенный месяц года, когда на небе восходит соответствующее созвездие.

Энки («господин земли») — сила, во многом противоположная Энлилю. Это прежде всего повелитель пресных и подземных вод; это создатель и покровитель человечества; это умелец, искусник и маг, обучающий своим хитрым искусствам младших богов, с тем чтобы они передали его премудрость людям. Позднее Энки станет покровителем шумерских школ и писцового ремесла, хотя главная роль в управлении образованием достанется второстепенной богине Нисабе. Энки любит преодолевать естественный закон — именно его своевременный совет спасает семью праведника от потопа. Энки лечит больного, восстанавливает чистоту оскверненного, покровительствует любой попытке изменить предопределение и исправить естественное положение дел. Он олицетворяет собой человеческий коллектив, пытающийся изменить первоначальные условия своего обитания, подчинить себе природу и закрепить в традиции навыки технологии и творчества. Энки не очень любим по понятной причине: он умеет преодолевать мировой порядок. К нему обращаются только в час серьезной опасности, угрожающей коллективу или отдельному человеку. В мирные дни Энки едва ли удостаивается жертв, редки и святилища, ему посвященные.

весьма сомнительна столь точная (с философской точки зрения) категоризация и разделение главных богов. Она требует не просто каких-то начальных попыток осмысления мира, а весьма и весьма развитой философской школы… Причем не просто «традиционной», а творческой философской мысли!..

Думузи (имя переводится «истинный сын», но его значение неясно) — божество весенних процессов вегетации и покровитель скотоводов (поощряет размножение скота). Т.Якобсен, посвятивший Думузи большое исследование, указывает на его роль бога плодоносящей финиковой пальмы. Известны и многочисленные тексты о браке между Инанной и Думузи, также совершающемся весной. В канун летнего солнцестояния Думузи уходит в подземный мир, передавая земле свою плодоносную силу.

Инанна (имя переводится обычно как «госпожа неба», но это позднешумерское его толкование) — богиня планеты Венера, олицетворяющая силу любовной и воинской страсти. Инанна воплощает стихийную силу природы и человеческие эмоции, а также во многом является олицетворением женского начала в природе и обществе. Инанна — дева-воительница, она никогда не рожает, покровительствуя только самим отношениям между полами. Она всегда в конфликте с демиургами и их позитивной созидательной активностью. Плоды ее деятельности нельзя увидеть как статичные формы — это состояния, которые проступают изнутри человеческой души и из глубины внешнего мира природы.

Где-то на втором плане шумерских текстов пребывают многочисленные богини-матери, известные под именами Нинхурсаг, Нинмах, Дингирмах. Они совершенно не имеют характера и упоминаются как знак прежних представлений о происхождении мира из чрева Матери, связанных с материнским родом.

Второе поколение шумерских богов ярче всего представлено богами Луны (Нанна), Солнца (Уту) и мирного труда (Нинурта). Из них каким-то характером наделен только Нинурта. Это весьма амбивалентное существо — пахарь в мирной жизни и защитник своей земли в военное время. Нинура наделен избыточной жизненной силой, на войне он яростен и агрессивен, в мирное время тих и сосредоточен на своем труде. Можно сказать. Что Нинурта (как и эквивалентный ему Нингирсу) является олицетворением любви коллектива к своей земле и его готовности в любой момент достойно защитить эту землю от внешнего вторжения. Частые сравнения Нинурты с громом наводят на мысль о его первоначальной природе как божества весенней грозы, хотя доказать это довольно-таки трудно.

Интересна также история богини по имени Нисба, недавно поведанная Г.Зельцем. Имя этой богини первоначально звучало нин-ше-ба («госпожа ячменного рациона»). Сперва она олицетворяла жертвенный ячмень, затем — процесс учета этого ячменя, а впоследствии стала отвечать за все счетные и учетные работы, превратившись под конец шумерской цивилизации просто в богиню… школы и грамотного письма.

…о демонологии на сегодня практически ничего сказать нельзя. Все сборники заговоров, изгоняющих злые силы, составлены в вавилоно-ассирийское время и, скорее всего, содержат весьма небольшой компонент собственно шумерских представлений об этих силах. Наверняка можно сказать только следующее:

1. Различались духи-охранители, враждебные духи и духи предков.

2. К числу охранителей относились алад-си-га (дух плаценты, аналогичный античному гению) и лама-ша-га (дух жизненной силы, связан со зрительными органами). Судя по именам, это семитские заимствования.

3. Враждебные духи состояли из чудовищ, погубленных героями на земле, а также из духов различных заболеваний. К таковым относились, например, аккадизированные асакку (от имени хаотического чудовища Асага, соперника новогоднего героя Нинурты), утукку, алу, галла (служители подземного мира и смерти, охотники на людей).

4. Духи предков чаще всего были враждебны людям, поскольку получали мало пропитания. Из них известны гидим (дух голодный и часто жаждущий) и различные виды лу-лил-ла (призраки, букв. «человек воздуха») — мужчины, женщины и девы-призраки. Происхождение призраков должно чем-то отличаться от обычных духов гидим. Скорее всего, это люди, лишенные обычного статуса усопших вследствие странной или преждевременной смерти, а возможно даже — и вследствие отсутствия места погребения. То есть, весьма вероятно, что шумерские духи-призраки могут быть сопоставимы со славянскими заложными покойниками. Отношение к ним преисполнено ужаса, а сами они никогда не удостаиваются обычных для предка жертв.

Вот, пожалуй, и все, что можно на сегодняшний день сказать о наиболее архаичных верованиях шумеров. Неведомы нам их домашние праздники и возрастные ритуалы, совершенно утаены от нас простонародные свадебные обряды, лишь некоторые тексты вскользь упоминают об оберегах и амулетах, форма которых также до нас не дошла.

…уже в самое раннее время существовала иерархия богов шумерского пантеона: первыми шли демиурги, заседавшие в собрании священного Ниппура, затем лунный и солнечный боги, потом богини-матери и боги-воины различных городов. При этом боги-демиурги всегда выступали только под одним именем (не считая эпитетов), прочие же божества имели их по нескольку. Особенно много имен было у богинь-матерей и у весеннего бога Думузи.

Ан и Инанна почитались в городе Уруке, где в честь них был возведен храм Эаннна («Дом Неба»). Ан изображался знаком «звезда», у Инанны был свой собственный символ, изображение которого до сих пор не разгадано. Предположительно, это шест, стоящий у дверей священного загона и символизирующий обряд священного брака между Инанной и Думузи. Думузи, культ которого был распространен во многих шумерских городах (только в Лагаше было два культа, в которых он выступал под разными именами), чаще всего отождествлялся с овцами и изображался с бараньей головой. Энлиль правил священным Ниппуром — городом, в котором жили все боги Шумера, поскольку на его территории стояли их святилища и проходило их собрание. Как существо воздушное, Энлиль не мог иметь никакого изображения, и мы не знаем ни одного примера его сравнения с какой-либо вещью или животным. Правда, в некоторых гимнах он назван «козел-вожак Неба и Земли», но вряд ли это буквальное отождествление. Энки управлял городом Эреду на берегу Персидского залива, и нередко он сам и его окружение уподоблялись рыбам. С другой стороны, на печатях Аккадской эпохи у ног Энки расположился козленок. Намек ли это на способность Энки предсказывать судьбу по печени козленка или речь идет об одной из зооморфных ипостасей самого Энки — сказать трудно. Возможно, и то и другое. Бог-воин — Нингирсу в Лагаше, Шара в Умме, Нинурта в Ниппуре — известен в антропоморфном облике как бородатый человек с большой сетью в руке, но его символом является львиноголовая птица Анзуд. У нее громоподобный голос и пронзительный взор, что, скорее всего, говорит о ее связи с громом и молнией. Повелитель города Ура лунный бог Нанна однозначно установленных изображений не имеет, но вполне возможно, что известный в глиптике сюжет — царь, восседающий на троне в ладье — передает путешествие лунного бога по ночному небу. Солнечный бог Уту, бывший к тому же владыкой справедливого суда и правивший городами Ларса и Сиппар, изображен на аккадской печати в облике юноши с кривым кинжалом в руке, разрубающим горы, из-за которых он выходит. Младшие и второстепенные божества Шумера, включая богинь-матерей и владыку загробного мира Нергала (господина города Куту), в шумерское время изображений не имели.

Совершенно ничего не известно в этот период о родословиях шумерских божеств. Нужно отметить как общий принцип, что в разных городах один и тот же бог мог вступать в различные родственные отношения, что определялось политико-идеологическими обстоятельствами. Так, например, Инанна в Уруке могла быть дочерью Ана, в Уре — дочерью лунного бога Нанны, а в Эреду — дочерью Энки. Точно так же Нинурта был в Эреду сыном Энки, а в Ниппуре — Энлилия.

В эпоху Аккада произошло слияние шумерских и семитских божеств, выполнявших одинаковую функцию в пантеонах. Инанна срослась с семитской богиней любви и войны Иштар, Энки — с богом воды и жизни Хайей (в клинописи Эа), бог ветра и дождя Ишкур соединился с Хададом (в аккадском произнесении Адад) и т.д.

В эпоху III династии Ура жесткому учету и ранжированию подверглись не только люди, но и боги. Во главе Ниппурского Собрания был поставлен Энлиль, по обе руки от него — ан и Энки. Ниже шли семь или девять богов, называемых Ануннаками (впоследствии судьи в загробном мире); в их число входили Инанна, Уту, Нанна, Нергал и несколько второстепенных божеств. У подножия этой лестницы размещалось несколько сотен остальных богов. Каждый город имел своего бога-покровителя с женой, сыновьями и богами-слугами. Все божества шумерского пантеона в это время являются и шумерскими, и семитскими. Разница уже не ощущается — даже всемогущий Энлиль может теперь почитаться под именем семитского бога Бела (в переводе «господин, владыка»). За всеми богами строго закреплено родословие, которое упоминается в посвящаемых им гимнах. Кроме того, в числе богов отныне пребывают и урские цари.

любопытно, а в какой «разряд» входили цари?..

если не найдено табличек с родословным древом богов ранее, то это вовсе не значит, что их «упорядочили» лишь при III династии Ура. Стремление же к учету могло стимулировать и фиксацию древа богов по древним источникам.