Иерархия мотивов, доминирование одних мотивов над другими и отображение этой иерархии в реальном поведении человека, в силу различий “пирамиды души” у разных людей (а, следовательно, и различий в иерархии мотивов) порождают некую индивидуальную “направленность” в целом поведения человека.

“…целостная структура личности определяется прежде всего ее направленностью. В основе направленности личности… лежит возникающая в процессе жизни и воспитания человека устойчиво доминирующая система мотивов, в которой основные, ведущие мотивы, подчиняя себе все остальное, характеризуют строение мотивационной сферы человека. Возникновение такого рода иерархической системы мотивов обеспечивает наивысшую устойчивость личности” (Л.Божович, “Личность и ее формирование в детском возрасте”).

А “направленность” поведения обеспечивает как бы его “смысл” и “смысл существования” личности(по сути, направленность поведения на что-либо и связывается традиционно нами с осмысленностью этого поведения). Таким образом, находясь в условиях, когда человек в процессе своей жизни и деятельности непрерывно “достраивает” и изменяет себя (т.е. свою “пирамиду души”, свою личность), абсолютно неправомерно утверждать о некоем “заранее заданном” смысле существования личности, как это часто любят делать некоторые…

Далее. Нет оснований предполагать, что процесс “наращивания” новых “верхних” слоев “пирамиды” происходит абсолютно равномерно и сопровождается формированием однотипных связей в разных местах “пирамиды”. Этот идеализированный случай, конечно же, весьма далек от реальности, в которой различного рода “неравномерности” базиса “пирамиды” и “неравномерности” в росте новых слоев создают условия для возникновения дополнительных коллективных эффектов в “пирамиде”, не связанных с целостностью всей “пирамиды души”. Достаточно “крупные” блоки элементов, являясь (с одной стороны) составными частями “пирамиды души”, могут (с другой стороны) в определенных условиях выступать в качестве относительно самостоятельного единого целого за счет сложных взаимопересекающихся связей внутри “блока”, – ведь необязательно каждый новый элемент “пирамиды” будет взаимодействовать только со всей “пирамидой” в целом. Соответственно, в поведении человека должны проявляться эффекты не только “личностной целостности”, но и “личностной фрагментации” (т.е. эффекты “раздробленности личности”).

Ясно, что при этом действия человека определяются не только свойствами и устройством всей “пирамиды души” в целом, но и свойствами подсистем этой “пирамиды”, образуемых теми же элементами. Поэтому в личности человека можно видеть как бы составные части (подсистемы единой системы).

Но человек (вспомним еще раз) является не простой системой, а системой рефлексирующей, т.е. сознающей саму себя. И система далеко еще не совершенна в этом своем качестве… Как было установлено основателем психоанализа З.Фрейдом, человек не осознает самого себя целиком и полностью, – в его психике существуют обширные области бессознательного, с которыми он себя не отождествляет. Эти области существуют вне его сознания, вне того Я, которое он воспринимает как самого себя.

“Существуют различные степени ощущения Я, что вполне совместимо с гипотезой, что это ощущение зависит от степени центрации субъективной системы, которая в патологических ситуациях может быть очень низкой или даже совсем отсутствовать” (Р.Мейли, “Различные аспекты Я”).

Понятно, исходя из чисто логических соображений, что если недостаточно совершенная рефлексирующая система отождествляет некое “Я” в своем понимании не целиком с собой, а лишь с частью этого целого, то наличие различных блоков-подсистем в “пирамиде души” должно способствовать возникновению эффектов “расщепления личности”, эффектов “изменения Я” в зависимости от внешних условий и состояния самой системы в целом. Действительно, в “поле зрения Я” в этом случае может попадать то один блок “пирамиды”, то другой, воздействие которого на всю систему в целом (или лишь на блок-подсистему сознания) оказывается для этого достаточно значимым. Этот логический вывод совпадает с полученным совершенно с других позиций З.Фрейдом результатом анализа эмпирических данных.

“…в одном и том же индивидууме возможно несколько душевных группировок, которые могут существовать в одном индивидууме довольно независимо друг от друга, могут ничего “не знать” друг о друге, и которые попеременно захватывают сознание. Случаи такого рода, называемые раздвоением сознания, иногда возникают самопроизвольно. Если при таком расщеплении личности сознание постоянно присуще одному из двух состояний, то это последнее называют сознательным душевным состоянием, а отделенное от нее – бессознательным. В известных явлениях так называемого постгипнотического внушения, когда заданная в состоянии гипноза задача впоследствии беспрекословно исполняется в нормальном состоянии, мы имеем прекрасный пример того влияния, которое сознательное состояние может испытывать со стороны бессознательного…” (З.Фрейд, “Проблемы метапсихологии”).

Юнг развил выводы Фрейда и связал проявления расщепленности личности на отдельные субличности с наличием не просто единого “бессознательного” (как у Фрейда), а с конкретными устойчивыми его подструктурами-архетипами, которые в нашем понимании являются ничем иным, как блоками-подсистемами элементов “пирамиды души”.

“…одно из проклятий современного человека заключается в том, что он страдает от расщепления собственной личности” (К.Юнг, “Архетип и символ”).

“Вне всякого сомнения, даже на так называемом высоком уровне цивилизации человеческое сознание еще не достигло приемлемой степени целостности. Оно все так же уязвимо и подвержено фрагментации. Сама способность изолировать часть сознания безусловно ценная характеристика. Она позволяет нам сконцентрироваться над чем-то одним, исключив все остальное, что может отвлечь наше внимание” (там же).

“…бессознательные факторы обязаны своим существованием автономии архетипов. Современный человек защищает себя от сознания собственной расщепленности системой разделенных отсеков. Определенные области внешней жизни и поведения сохраняются, так сказать, в разных отсеках и никогда не сталкиваются друг с другом” (там же).

Благодаря существованию эффекта “расщепления личности” ее вполне можно представить в виде набора неких “субличностей”. Проявления наличия у человека множества таких субличностей мы можем встретить в повседневной жизни на каждом шагу. Вовсе не надо далеко ходить за примерами и рассматривать экзотические случаи “раздвоения личности” у душевнобольных (эта патология является как бы гротескной иллюстрацией эффекта “субличностей”). Практически любой человек (при достаточно развитой способности к наблюдению за собой “со стороны”) может обнаружить в своем поведении в различных ситуациях не просто соответствующую реакцию на условия этих ситуаций, но и проявления как бы разных характеров. Если же за собой наблюдать трудно, то можно понаблюдать и за другими, – часто приходится слышать фразы типа “этот человек как хамелеон: дома он один, на работе другой, с друзьями третий” и тому подобное… И хотя, как правило, в современном обществе данные фразы несут негативную эмоциональную оценку, оказывается, что это – вовсе не недостаток отдельных индивидов, а свойство, присущее всем людям (но, конечно же, в разной степени).

В любых условиях любой человек всегда оказывается в ситуации выбора: какую ему занять позицию и как отреагировать на эти условия. И, естественно, что при одном и том же характере, индивид в зависимости как от внешних, так и от внутренних условий проявляет те или иные характерологические черты. Поскольку объективно условия в семье отличаются от условий, скажем, в трудовом коллективе или в общественном месте, постольку (опять-таки объективно) человек проявляет и различные черты в своем характере. При этом всегда существует определенный относительно постоянный набор признаков, отличающих одни внешние условия от других: например, в условия в трудовом коллективе входит (в отличие, скажем, от семьи) наличие отношений между руководителями и подчиненными, отсутствие родственных связей между коллегами и тому подобное. Ясно, что при относительно устойчивом наборе отличительных признаков характер индивида в трудовом коллективе неизбежно будет отличаться от характера этого же индивида в семье, поскольку характер есть не что иное, как некое осредненное поведение этого индивида, а поведение всегда зависит в том числе и от внешних условий(следовательно, результат осреднения в разных внешних условиях будет тоже разным).

Наличие у человека целого набора субличностей и его способность варьировать отождествляемую с собственным Я субличность из этого набора оказывают столь значительное влияние на поведение людей, что исследователи, естественно, не могли этого не заметить. В психологии это нашло отражение, скажем, не только в теории субличностей, но и в теории ролей, теории масок и т.д. Интересно отметить, что при всем прикладном различии разных теорий между ними явно прослеживаются общие черты. И прежде всего в этих теориях используется вывод о зависимости выбора индивидом субличности (роли, маски) от внешних условий; а в самом выборе явно прослеживается один и тот же механизм: человек как бы подстраивается к внешним условиям именно той субличностью (ролью, маской), которая по тем или иным критериям (может быть даже сугубо субъективным) наиболее адекватна этим условиям.

Заметим, что наше понимание субличности несколько отличается от того содержания, которое вкладывается в этот термин психологами-профессионалами: в их представлении субличность – это определенный устойчивый набор поведенческих черт; в то время как мы будем понимать под субличностью некую соответствующую часть “пирамиды души”, порождающую, собственно, этот набор поведенческих черт.

На основании всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что упомянутый механизм выбора субличности есть уже знакомый нам механизм резонансно-диссонансного взаимодействия. Действительно, внешние условия, обладающие вполне определенным набором характерных черт, находят свое отражение в упоминавшемся “образе реальности”, формирующемся в душе человека под воздействием этих внешних условий. Этот “образ реальности”, как объект духовно-нематериальный, будет испытывать резонансно-диссонансное взаимодействие с той частью “пирамиды души”, которая принимает участие в выработке решения по выбору наиболее эффективного поведения системы (т.е. человека) в этих внешних условиях. Ясно, что у саморегулирующейся системы, стремящейся к наиболее адекватному внешним условиям поведению, в выработке такого решения наибольшее участие будет принимать та часть системы, структура которой максимально соответствует характерным признакам ситуации, т.е. (в данном случае) характеристикам “образа реальности”. Но соответствие характеристик духовно-нематериальных объектов есть совпадение (конечно, до определенной степени) наборов собственных частот, а совпадение собственных частот обуславливает резонансное взаимодействие этих объектов.

Тогда мы получаем, что “образ реальности”, формируясь под воздействием внешних условий(наиболее вероятно, где-то в области “наружных” слоев “пирамиды души”) посредством резонансно-диссонансного взаимодействия “притягивает” субличность с наиболее близким набором собственных частот и “отталкивает” другие субличности, обеспечивая тем самым участие в принятии решения (а следовательно, и в поведении) именно той субличности, структура которой наиболее соответствует структуре “образа реальности”.

Отметим, что если при формировании “образа реальности” происходит искажение действительных внешних условий (т.е. условия воспринимаются неадекватно), то и поведение человека может не совпадать с наиболее оптимальным (с точки зрения стороннего наблюдателя) для него поведением в этой ситуации: “вызывается” не та субличность.

Но и более того. В обработке информации о внешних условиях и в принятии решения о том или ином поведении в этих условиях, во множестве случаев принимает участие та часть “пирамиды души”, которая обеспечивает такие функции как сознание и самосознание. А раз так, то в “поле зрения” самосознания попадает прежде всего та субличность, которая “притягивается” “образом реальности”. И тогда индивид, вполне естественно, идентифицирует свое Я именно с этой субличностью. Таким образом, в реальной жизни мы наблюдаем два как бы взаимоотрицающих феномена: с одной стороны, для постороннего наблюдателя в одном и том же индивиде проявляются в зависимости от ситуации разные характеры, разные личности; с другой – сам индивид во всех этих случаях видит одного и того же себя, одну и ту же личность. Однако, ничего парадоксального в этом нет, а есть лишь несовершенство восприятия. В случае стороннего наблюдателя несовершенство заключается в недопонимании многогранности единой личности индивида, а для самого индивида – в недопонимании того, что его собственная личность не является неким монолитным, жестко ограниченным образованием, а представляет собой гибкую систему, “подстраивающуюся” под внешние условия.

Отметим, что эффект самоидентификации Я индивида с субличностью, соответствующей внешним условиям, объясняет то любопытное явление, которое мы часто встречаем в жизни. Имеется в виду явление сопереживания и даже как бы “слияния” с каким-либо действующим лицом при чтении книг или просмотре фильмов (так называемое явление метемпсихоза). Увлекаясь книгой или фильмом, зритель нередко начинает воспринимать происходящее с героем в книге (или фильме) как происходящее с ним самим. События книги (фильма) “притягивают” ту субличность читателя (зрителя), которая наиболее близка по набору собственных частот к характеру какого-либо героя, и читатель (зритель) в своем самосознании отождествляет свое Я с этим героем (или пусть даже хотя бы с неким “сторонним наблюдателем”, погруженным в проистекающие события). И чем талантливее автор произведения, тем сильнее может быть эффект “переноса” зрителя в мир персонажей. Резонансная же природа этого эффекта подчеркивается используемыми нами в этих случаях фразами типа: “автор затронул в зрителе какие-то глубинные струнки” или “этот герой очень близок мне по духу” и т.п. “Близость по духу” и есть совпадение собственного набора частот, обеспечивающее сильное резонансное взаимодействие “образа реальности” (книги или фильма) с “пирамидой души”…

Помимо объяснения некоторых особенностей поведения психики человека, вывод о резонансно-диссонансной природе “подбора дежурной субличности” (т.е. субличности, задействованной в актуальных внешних условиях) дает возможность для определенного эволюционного прогноза. Действительно, если, как известно из эмпирических данных, эволюция направлена в сторону выживания максимально приспособленных к быстроменяющимся внешним условиям живых систем, то приоритет в этом направлении будут иметь именно те индивиды, которые обладают большим набором субличностей и большей способностью быстро менять “дежурную субличность” согласно изменениям внешних условий. То есть количество “людей-хамелеонов” постепенно должно увеличиваться к вящему неудовольствию строгих “моралистов”.

Оговоримся сразу, что процесс развития набора субличностей не является , как можно подумать, процессом рассеяния сознания, т.е. процессом, обратным тому, который наблюдается в целом в эволюции (см. ранее). Это не рассеяние или распад, а наоборот, усложнение структуры единой системы. Процесс же усложнения живых структур вполне согласуется с общей направленностью эволюции.

И кроме того, эволюционно в более выгодном положении находятся те живые системы, которые наиболее адекватно воспринимают внешние условия и свое место в них: т.е. системы, формирующие “образ реальности” максимально близкий к действительности (и не только по внешним условиям). В таком случае эволюция должна быть направлена не просто на дифференциацию личности, но и на развитие индивидов, сознающих гибкость сущности своей личности, наличие в ней различных характеров. Обобщая оба процесса, можно сказать, что эволюция ведет к развитию дифференцированного единства личности (а это опять же соответствует общему эволюционному процессу).

Интересно также отметить, что восприятие индивидом расщепленности собственной личности может оказывать психотерапевтический эффект. В определенных случаях это используется психологами в лечебных целях: осознавая в своем поведении влияние разных субличностей и отождествляя их с собственным Я, пациент способен усиливать самоконтроль и перестать бояться того или иного своего поведения. В чем-то схожий принцип был положен в основу психоанализа Фрейда, в котором, однако, практические результаты достигались расширением самосознания не за счет “открытия” пациенту его неосознанных субличностей, а за счет “открытия” целых областей психики (со многими субличностями), лежащих вне области его сознания.

Открытие Фрейдом факта существования огромной области человеческой психики (в нашем понимании части “пирамиды души”), лежащей вне обычного сознания, имело колоссальные последствия для изучения сущности внутреннего мира человека. Во-первых, перед исследователями возник абсолютно неизведанный объект, в значительной мере влияющий на поведение индивидов; а во-вторых, это было первой попыткой понять структуру психики человека, проникнуть в “черный ящик”, управляющий всеми его действиями (теория субличностей появилась уже позже).

“Я есть только измененная под прямым влиянием внешнего мира и при посредстве [сознания] часть Оно, своего рода продолжение дифференциации поверхностного слоя. Я старается также содействовать влиянию внешнего мира на Оно и осуществлению тенденций этого мира, оно стремится заменить принцип удовольствия, который безраздельно властвует в Оно, принципом реальности. Восприятие имеет для Я такое же значение, как влечение для Оно. Я олицетворяет то, что можно назвать разумом и рассудительностью, в противоположность к Оно, содержащему страсти” (З.Фрейд).

В этих размышлениях Фрейда мы видим попытку определения взаимного положения различных областей той структуры, которая управляет всей психической деятельностью человека, положения (опять-таки в нашем восприятии) в некоем фазовом пространстве.

Из выводов Фрейда следует, что сознание индивида (его Я) связано с “верхними” слоями “пирамиды души”, “глубинные” же слои которой определяют деятельность бессознательного (Оно). Таким образом, сознание индивида связано с функционированием тех слоев “пирамиды души”, которые формируются позднее других слоев психики, что вполне согласуется с выводом Юнга о том, что сознание является поздним приобретением человека.

Юнг пошел несколько дальше Фрейда и разделил бессознательное в целом на две принципиально разные области. По Юнгу, психика имеет три уровня: сознание, личное бессознательное, коллективное бессознательное (следы памяти, оставленные всем прошлым человечества). Коллективное бессознательное проявляется в виде архетипов; личное бессознательное – это переживания, бывшие когда-то осознанными, а затем забытые или вытесненные (комплексы).

“В процессе цивилизации мы все более отделяли наше сознание от глубинных инстинктивных слоев психического и в конечном счете от соматической основы психических явлений. К счастью, мы не утратили эти основные инстинктивные слои; они остались частью бессознательного, хотя и могут выражать себя лишь в форме образов сна” (К.Юнг, “Подход к бессознательному”).

“…поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называем его личностным бессознательным. Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем слое происходящем и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным” (К.Юнг, “Об архетипах коллективного бессознательного”).

“…коллективное бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого, будучи по природе сверхличным” (там же).