Глава 37. Процесс отделения души от тела при физической смерти. Посмертный шок и адаптация души к новым условиям

“Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно смертен,
вот в чем фокус!”

М.Булгаков, “Мастер и Маргарита”

Итак, человек умирает (как это не печально)… Это может произойти практически мгновенно (внезапная смерть) или постепенно (скажем, смерть от болезни или при старении). Если человек умирает естественным образом, то он успевает испытать ряд общих для всех ощущений.

“Три основных признака смерти и их символические образы таковы: 1) ощущение тяжести в теле – “земля в воде”; 2) ощущение холода, словно тело оказалось в воде, которое постепенно переходит в лихорадочный жар – “вода в огне”; 3) ощущение, словно тело разрывается на мельчайшие атомы – “огонь в воздухе”. Каждый признак сопровождается внешними изменениями, такими как утрата контроля над лицевыми мышцами, потеря слуха и зрения, прерывистое дыхание перед обмороком…” (“Тибетская книга мертвых”).

“Человек умирает, и в тот момент, когда его физические страдания достигают предела, он слышит, как врач признает его мертвым. Он слышит неприятный шум, громкий звон или жужжание, и в то же время он чувствует, что движется с большой скоростью сквозь длинный черный тоннель. После этого он внезапно обнаруживает себя вне своего физического тела, но еще в непосредственном физическом окружении, он видит свое физическое тело на расстоянии, как посторонний зритель. Он наблюдает за попытками вернуть его к жизни, обладая этим необычным преимуществом, и находится в состоянии некоторого эмоционального шока” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

“Через некоторое время он собирается с мыслями и постепенно привыкает к своему новому положению. Он замечает, что обладает телом, но совсем иной природы и с совсем другими свойствами, чем то физическое тело, которое он покинул. К нему приходят души других людей, чтобы встретить его и помочь ему. Он видит души уже умерших родственников и друзей, и перед ним появляется светящееся существо, от которого исходит такая любовь и душевная теплота, какой он никогда не встречал. Это существо без слов задает ему вопрос, позволяющий ему оценить свою жизнь, и проводит его через мгновенные картины важнейших событий его жизни, проходящие перед его мысленным взором в обратном порядке. В какой-то момент он обнаруживает, что приблизился к некоему барьеру или границе, представляющей, по-видимому, раздел между земной и последующей жизнью. Однако он обнаруживает, что должен вернуться обратно на землю, что час его смерти еще не наступил. В этот момент от сопротивляется, так как теперь он познал опыт иной жизни и не хочет возвращаться. Он переполнен ощущением радости, любви и покоя. Несмотря на свое нежелание, он, тем не менее, каким-то образом воссоединяется со своим физическим телом и возвращается к жизни. Позднее он пытается рассказать обо всем этом другим, но ему трудно это сделать. Прежде всего ему трудно найти в человеческом языке адекватные категории для описания этих неземных событий” (там же).

Следует заметить, что, во-первых, возврат в физическое тело, естественно, испытывают лишь вернувшиеся к земной жизни, а во-вторых, светящееся существо в “Тибетской книге мертвых” и у части свидетелей не отмечается, – данное явление наблюдают чаще всего представители европейских культур, где сильное влияние в свое время оказало христианство…

В определенный момент умирающий понимает, что его сознание, продолжая функционировать, оказывается вне физического тела; его “Я” покинуло бренную оболочку, но все-таки продолжает существовать, сохранив свою целостность.

“Согласно очевидцам, первое, что происходит с умирающим, – он покидает свое тело и оказывается вне его. Нередко он видит при этом окружающую обстановку и людей, включая собственное мертвое тело и усилия врачей по его реанимации. Он переживает блаженное состояние теплоты и легкости: как если бы он плавал; он более не в состоянии воздействовать на живых людей речью или прикосновением и потому часто испытывает безмерное одиночество; его мысли движутся как правило, намного быстрее, чем когда он пребывал в теле” (Иеромонах Серафим, “Душа после смерти”).

При этом практически во всех “первоисточниках” отмечается, что умерший (т.е. “потерявший” физическое тело) испытывает ощущение мира и покоя. Это, с нашей точки зрения, обуславливается потерей основного числа связей с физическим телом, вследствие чего в “пирамиду души” перестает поступать информация о состоянии организма (в том числе о всех болезненных ощущениях тела).

Естественно, что при этом как бы “выключаются” привычные органы чувств человека, и “пирамида души” (в том числе сознание человека) остается “наедине с собой”, без привычной связи с организмом. В результате вся психика (и в том числе сознание) человека как бы “высвобождает” каналы, задействованные до того на прием информации о состоянии физического тела. И более того, похоже, что при этом теряется ряд наследственных духовно-нематериальных структур “пирамиды души”, связанных с “архетипами страха”.

“Твой разум пуст, но это не пустота Небытия, а разум как таковой, свободный, трепещущий, блаженный; это само Сознание…” (“Тибетская книга мертвых”).

Реально при этом (по крайней мере, довольно часто) не происходит мгновенной потери сразу всех каналов связи тела и души, что подтверждает, в частности, возможность реанимации.

“При смерти душа высвобождается постепенно; тем дольше, чем материальнее была жизнь” (П.Галева, “Беседы у Аллана Кардека”)…

Физическая смерть, по всей логике, не ограничивается лишь потерей физического тела. Происходит также потеря “физической личности”, той части человеческой личности (имеется в виду – та часть человеческой психики), которая непосредственно связана с физическим телом. Очевидно, что эта часть психики (т.е. “пирамиды души”) при смерти физического тела становится “лишней”, “ненужной”.

Ясно также, что если “физическая личность” занимает доминирующее положение в иерархии личностей, т.е. если в “пирамиде души” весьма сильно развиты структуры, ориентированные на связь именно с физическим телом, то физическая смерть очень сильно сказывается на всем Я человека. При этом становятся возможными и негативные последствия в результате такого изменения Я. Очевидно, что изменения должны быть тем меньше, чем меньшую значимость имеет физическая личность в упомянутой иерархии. Тогда выглядит вполне объяснимой ориентировка буддизма, йоговской школы и других религий на ограничение значимости для человека телесных ощущений, на развитие в нем духовности.

Но все-таки, судя по всему, основная часть “пирамиды души”, – и именно та, которая связана с восприятием самого “Я” человека, – отделяется от физического тела за весьма короткий период времени.

“Несмотря на всю сверхъестественность бестелесного состояния, человек оказывается в подобном положении настолько внезапно, что требуется некоторое время, прежде чем до его сознания доходит значение того, что он переживает” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

Интересно отметить, что в момент смерти (физического тела) пережившие посмертный опыт и умирающие часто слышат некий шум и/или видят сияние.

“Из глубины этого сияния раздается естественный звук Реальности, подобный раскатам тысячи громов. Это естественный звук твоего подлинного “я”” (“Тибетская книга мертвых”).

“…в тот момент, когда твое сознание отделилось от тела, ты должен был увидеть сияние Чистой Истины, неуловимой, сверкающей, яркой, ослепительной, чудесной, величественной, лучезарной, похожей на мираж” (там же).

Эти явления, в принципе, тоже вполне предсказуемы и объяснимы. Если душа теряет в момент смерти связь с физическим телом, т.е. в “пирамиде души” обрываются некие связи, то, по всей логике, данный процесс должен сопровождаться порождением определенных колебаний в “пирамиде души”. Если же учесть, что наши зрительные и слуховые ощущения на некоторой стадии также принимают вид колебаний в “пирамиде души” (при этом структура колебаний “пирамиды души” явно отслеживает структуру зрительного или слухового сигнала, – см. ранее), то вполне вероятно, что умирающий воспринимает и ощущает разрыв связей души с телом в виде некоего “шума” или “излучения” (тем более, что данный “сигнал” приходит опять-таки из областей “пирамиды души”, ориентированных перед этим на связь с физическим телом, т.е. на прием в том числе слуховых и зрительных сигналов).

Но колебания “пирамиды души” – это также и эмоции; т.е. умирающий должен в этот момент испытать и некий эмоциональный всплеск. Это тоже имеет место в реальном посмертном опыте: Р.Моуди указывает на состояние “эмоционального шока” в первый момент после отделения души умирающего от физического тела.

Далее. Весьма примечательным является то, что посмертный опыт дает возможность получения экспериментальных данных о свойствах мира, в который попадает личность после смерти физического тела, и о свойствах объектов этого мира. Скажем, хотя человек (точнее – его индивидуальность; а по сути – его душа) теряет физическое тело, он в определенный момент замечает, что каким-то (явно не привычным физическим) телом он все-таки обладает.

“Смерть есть разрушение самой первой оболочки, дух сохраняет вторую, которая составляет для него эфирное тело, невидимое нам в нормальном своем состоянии, но которое он при определенных условиях может сделать видимым, и даже осязаемым, как это происходит для зрения, слуха и осязания” (П.Галева, “Беседы у Аллана Кардека”).

“Умирающие, по-видимому, первоначально осознают существование своего духовного тела из-за ограниченности его возможностей” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

“…хотя духовное тело и незаметно для людей, обладающих физическими телами, оно, по мнению всех, кто это пережил, есть нечто, хотя его и невозможно описать [облако, туман, что-то тонкое, сгусток энергии и др.]” (там же).

“Моя сущность ощущала себя как некоторую плотность, однако все же не физическая плотность, скорее это походило на какую-то волну или нечто, сходное с ней. Я думаю, что это было вполне физической реальностью, а напоминало некий, если хотите, заряд… Моя сущность не имела физических свойств…” (там же).

“…я находился… в теле, но не в физическом, а в ином, которое я, пожалуй, лучше всего могу охарактеризовать, как некий вид энергии. Если бы мне нужно было описать словами, я сказал бы, что оно прозрачно и духовно, в противоположность материальным предметам. И в то же время у него определенно имелись отдельные части” (там же).

Здесь можно отметить, что человек (точнее – то, что от него осталось) ощущает и воспринимает себя вполне определенно как локализованный и ограниченный (относительно того пространства, куда он попал) объект, обладающий некими (в некоторых описаниях размытыми) границами. Это свойство так или иначе отмечается во всех имеющихся описаниях и “первоисточниках”. Другие же свойства этого объекта дают нам возможность сделать однозначный вывод о том, что, во-первых, сам он имеет духовно-нематериальную природу, и, во-вторых, этот объект (душа) попадает именно в духовно-нематериальный мир со всеми перечисленными ранее свойствами. И прежде всего это подчеркивается тем, что объект (душа) оказывается явно вне физического пространства-времени, вне физического мира.

“…внезапно появилось сияющее тело, напоминающее прежнее тело. Как гласит тантра: с телом по виду из плоти, которое напоминает прежнее и то, что появится, наделенное всеми чувствами и силой беспрепятственного передвижения, обладающее чудесными кармическими способностями, видимое чистым небесным взором обитателей Бардо” (“Тибетская книга мертвых”).

“…твое нынешнее тело… не есть тело из грубой материи, и потому ты обладаешь способностью беспрепятственно проходить сквозь скалы, холмы, камни, землю, дома…” (там же).

“Физические объекты не составляют никаких препятствий, а перемещение с одного места на другое может быть очень быстрым, почти мгновенным” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

“…по сообщениям нескольких человек, они, находясь в духовном теле, осознавали, что они лишены ощущения веса, движения и расположения в пространстве” (там же).

“…почти все отмечают, что когда находишься вне тела, времени не существует” (там же).

Во всех этих описаниях “духовного тела” легко можно заметить свойства, которыми обладают объекты духовно-нематериального мира (см. ранее)…

Но духовно-нематериальный мир непривычен для живого человека, весьма сильно привязанного к миру материальному. Естественно, что попадание в мир, совершенно отличный от привычного, затрудняет осознание и описание происходящего вокруг.

“Это “новое тело” представляет собой один из двух или трех аспектов опыта, связанного со смертью, для которых неадекватность человеческого языка создает наибольшие трудности” (там же).

“…наш мир, тот, в котором мы живем сейчас, – трехмерный, но мир иной совершенно определенно не трехмерен, и именно поэтому так трудно рассказать вам об этом” (там же).

Переход в духовно-нематериальный мир при смерти, как оказывается, вовсе не сопровождается полным отрывом от информации о материальном мире (по крайней мере, на самом первом этапе), что является свидетельством связи, существующей между двумя мирами.

“Когда поток сознания покидает тело,.. он [умирающий] видит своих родных и близких, как видел раньше, и слышит их плач” (“Тибетская книга мертвых”).

“В это время умирающий видит, как его долю пищи откладывают в сторону, как с его тела снимают одежды, как подметают место, где он спал. Он слышит плач и причитания своих друзей и родственников; но, хотя видит и слышит, как они взывают к нему, его собственные зовы им не слышны – и он удаляется прочь недовольный” (там же).

С “утерей” физического тела душа теряет и привычные нам органы чувств. Но физические органы чувств, помимо всего прочего, устроены таким образом, что заметно снижают силу воспринимаемого ими внешнего воздействия. Теперь этот “буфер” убран, и всякое внешнее воздействие действует на душу в полную силу, что обостряет восприятие воздействия и усиливает эмоции, вызываемые им.

“…муки и услады… в тысячу раз живее тех, какие вы ощущаете на земле, поскольку дух, раз освободившись из материи, делается гораздо более впечатлителен. Материя более не притупляет его ощущения” (П.Галева, “Беседы у Аллана Кардека”).

“Существует небесная музыка и небесная красота, которые несравненно лучше земных” (там же).

Но если человек (т.е. его душа) лишается привычных органов чувств, то каким же образом он воспринимает внешнее воздействие?.. Ответ на этот вопрос кроется в упоминавшейся ранее способности человека к приему информации непосредственно из духовно-нематериального мира и в наличии связи двух миров.

“…Кюблер-Росс упоминает замечательный случай, когда слепая женщина “увидела” и верно описала все, происходившее в комнате, в которой она “умерла”, хотя, вернувшись к жизни, она вновь стала слепой – потрясающее свидетельство того, что в подобных случаях видит не глаз (и мыслит не мозг, ибо после смерти умственные способности обостряются), но скорее сама душа” (Иеромонах Серафим, “Душа после смерти”).

“…даже если при жизни ты был слепым, глухим или хромым, то здесь, в Посмертном Мире, твои глаза увидят образы, уши услышат звуки, и все остальные органы чувств будут невредимы, восприимчивы и совершенны” (“Тибетская книга мертвых”).

И дело вовсе не в “восстановлении” каким-либо чудодейственным образом органов восприятия. Речь идет о том, что “включается” то восприятие, которое в разных “первоисточниках” называется то “астральными чувствами”, то “духовным зрением” или “духовным слухом”, то “телепатическим восприятием”, а по сути это есть не что иное как непосредственный прием информации из духовно-нематериального мира со всеми ранее описанными его свойствами.

“Когда прекращается видение телесными очами, начинается видение духовное” (Архиепископ Иоанн, “Жизнь после смерти”).

“Мне казалось, что это духовное зрение не знает границ, так как я могла видеть, что угодно и где угодно” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

“Им скорее казалось, что они воспринимают мысли окружающих лиц и… этот же механизм непосредственной передачи мыслей играет очень важную роль на поздних стадиях опыта смерти” (там же).

Формирующийся еще при жизни человека механизм восприятия структуры поступающей информации сохраняется, что дает возможность обходиться без органов чувств, оставшихся в мертвом теле. При этом явно можно проследить связь такого восприятия с резонансным духовно-нематериальным взаимодействием.

“Каждая душа может войти в соприкосновение с другой душой, лишь направляя свое внимание к ней. Это происходит не только с “быстротой мысли”, но и с совершенной полнотой, если души стоят на одинаковом уровне духовного развития; вся мысль молниеносно переносится от одной души к другой, и каждая душа видит, как создается мысль в другой душе” (Ю.Иванов, “Человек и его душа. Жизнь в физическом теле и астральном мире”).

В принципе, появление у человека после смерти этих свойств вполне можно спрогнозировать, исходя из свойств его духовно-нематериальной составляющей, которые заведомо должны проявляться в духовно-нематериальном мире. Этот вывод подчеркивается практически полной аналогией эффектов, проявляющихся в посмертном опыте и при медитации.

“Естественное или невоплощенное состояние – состояние покоя, которое можно сравнить с дхьяной (глубокая медитация), хотя здесь ум еще соединен с телом. Сознательное восприятие Чистого Света вызывает состояние экстаза, которое святые и мистики Запада, называют Озарением” (“Тибетская книга мертвых”).

Но раз возможно (по крайней мере на первом этапе) восприятие информации из материального мира телепатическим образом, то возможно оказание воздействия со стороны живых на душу умершего. Скажем, достаточно известен тот факт, что присутствие при умирающем близких ему людей, уговаривающих (умоляющих, кричащих и т.п.) его “еще подержаться”, способно в некоторых условиях действительно удержать его от перехода в мир иной. И наоборот, поскольку подобное воздействие может иметь и вредные для души последствия, некоторые “учения об умирании” рекомендуют для окружающих действия, направленные на облегчение процесса “расставания” умирающего с физическим телом и адаптации души к новым условиям существования.

“Когда кто-либо умирает, то очень важно присутствие рядом с ним близкого друга, который всем сердцем окажет ему помощь и помолится во благо души его” (“Искусство умирать”, трактат XV в.).

“Согласно тибетским и ламаистским представлениям, нельзя прикасаться к телу умершего, чтобы не помешать нормальному отделению потока сознания, который покидает тело через отверстие Брамы, находящееся в темени” (Примечания к “Тибетской книге мертвых”).

“В это время [во время умирания] ни родственнику, ни другу не следует позволять плакать и причитать: это вредно для умершего…” (“Тибетская книга мертвых”).

Достаточно очевидно, что отрыв души от физического тела при смерти, обрыв связей между ними освобождает “пирамиду души” от необходимости непрерывной обработки информации о состоянии и функционировании элементов и органов физического тела. Вследствие этого душа получает возможность обрабатывать больше информации о своем собственном состоянии и информации об окружающем мире.

“Не зная, мертв он или нет, умерший обретает ясность сознания” (там же).

“…ум становится там [в Промежуточном Состоянии] в девять раз сильнее” (там же).

В частности, отрыв от “телесных” информационных каналов может быть причиной эффекта “вспоминания” событий прошедшей жизни. Поскольку потребность в информации остается на прежнем уровне, а ее количество резко сокращается (сигналов от тела уже нет), сознание возмещает образующийся информационный недостаток за счет извлечения образов из памяти. При этом так как информация при жизни человека поступает и фиксируется в памяти не только через сознание, но и подсознательным путем, душа вспоминает даже давно забытые сцены и образы.

“…ничего не забывает душа из того, что она сделала в сем мире, но все помнит по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от земного сего тела” (авва Дорофей, Поучение 12).

Возможны и другие версии объяснения “вспоминания”. Во-первых, освободившиеся от приема информации о состоянии физического тела информационные каналы сознания могут как бы “переключаться” на данные о состоянии и содержимом бессознательной части психики человека, где и хранятся все “картины прошлого”.

Во-вторых, душа, лишившись материальных источников энергии, пополняет ее запас путем дополнительного упорядочения ранее накопленной информации (по аналогии с процессами, происходящими во время сна человека). Это позволяет, кроме того, уменьшить неупорядоченность внутренних мыслеобразов, что усиливает резонансный характер их взаимодействия и увеличивает устойчивость “пирамиды души”, которая теряет с физической смертью часть удерживающих ее в качестве единого целого связей (связи с единым физическим телом). И это, в-третьих…

В некоторых случаях данное “вспоминание” осуществляется в присутствии и под воздействием некоей внешней силы, принимающей иногда образ некоего существа. Часто приверженцы религиозных взглядов используют упоминания о данном существе в качестве бесспорного аргумента в пользу существования Бога. Однако однозначного вывода здесь сделать нельзя, поскольку, во-первых, явно прослеживается связь мировоззрения умирающего с той трактовкой силы (существа), которую дает видимым образам умирающий. А во-вторых, скажем, в “Тибетской книге мертвых”, зародившейся в культуре, которая не провозглашала наличия единого Бога как персонифицированной личности, процесс “вспоминания” описывается как происходящий без вмешательства сторонней силы (существа).

“…зеркало, в котором отражаются все добрые и злые дела человека” (“Тибетская книга мертвых”).

Исходя из эмпирических данных о характере и условиях протекания процесса “вспоминания” можно сделать еще два вывода. Во-первых, в определенных случаях в этот момент действительно наблюдается воздействие внешней силы. А во-вторых, если данное воздействие осуществляется, то оно имеет весьма примечательную цель.

“Во время просмотра светящееся существо как бы подчеркивало, что в жизни самыми важными являются две вещи: научиться любить других людей и приобретать знания” (Р.Моуди, там же).

Заметим, что ориентировка “научиться любить других людей” непосредственно вытекает из условий сосуществования различных личностей (людей или душ) при резонансно-диссонансном духовно-нематериальном взаимодействии между ними. Поскольку сосуществование требует отсутствия отталкивания (т.е. отсутствия диссонансного взаимодействия), постольку оно требует “настройки” на “собственные частоты” другой личности, на восприятие ее такой, какая она есть, что означает как раз “ориентировку на любовь”.

А нацеленность на приобретение знаний непосредственно связана с извлечением информационной энергии. Как уже говорилось ранее, для максимально возможно более полного усвоения воспринимаемой информации (а равно и для получения максимального к.п.д. по извлечению энергии при обработке информации) человек (и его душа) должен обладать максимумом знаний, чтобы вносить минимальное количество искажений в воспринимаемую информацию и иметь возможность максимального ее упорядочения.

Таким образом, речь идет о воздействии, направленном на адаптацию к новым условиям существования: получение энергии из обработки информации и сосуществование личностей в условиях господства резонансно-диссонансного взаимодействия. Вопрос же о том, кто (или что) может оказывать подобное воздействие, мы пока опустим, поскольку имеющиеся экспериментальные данные не позволяют сделать никакого однозначного вывода или предположения…

Итак, душа отделяется от тела, и происходит это довольно быстро (в основной своей части). Однако, судя по имеющимся данным, окончательное отделение души от тела происходит постепенно и завершается по истечении ориентировочно трех дней (может быть именно поэтому и существует обычай хоронить умершего на третий день после смерти, – тогда, когда все связи прерваны и состояние физического тела уже не отражается на состоянии души умершего).

“В течение первых двух дней душа наслаждается относительной свободой и может посещать на земле те места, которые ей были дороги, но на третий день она перемещается в другие сферы” (Архиепископ Иоанн, “Жизнь после смерти”).

До сих пор, описывая и анализируя процессы, происходящие с человеком при смерти физического тела, мы оперировали только понятием “душа” (или “пирамида души”). Однако, как уже говорилось ранее, духовно-нематериальная составляющая человека состоит не только из “пирамиды души”, являющейся активным объектом духовно-нематериального мира. В состав этой духовно-нематериальной составляющей входит также и такой пассивный объект духовно-нематериального мира, как образ физического тела человека. Это объект, который в некоторых “первоисточниках” фигурирует под термином “эфирное тело человека” и который мы более склонны называть термином “фантом” (см. ранее).

Естественно, что при физической смерти человека претерпевает изменения и образ-фантом. Имея, как и “пирамида души”, духовно-нематериальную природу, образ-фантом отделяется от физического тела вместе с “пирамидой души”. Однако, поскольку его источником является непосредственно живой организм, он более связан с физическим телом. В силу этого (судя по имеющимся данным) через некоторое время образ-фантом, “эфирное тело” человека (образ физического тела, как объект духовно-нематериального мира), отделяется от “пирамиды души” и в дальнейшем существует самостоятельно в роли пассивного духовно-нематериального объекта.

“Сам факт общения с духами, кстати сказать, отрицают и серьезные оккультисты. Астральные тела не принимают участия в земной жизни, медиумы вступают в контакт лишь со своеобразными “раковинами”, “психическими оболочками”, сохраняющими отдельные черты населявшей их личности, которая к этому времени уже покинула астральный мир и перешла в более высокое измерение. Эти оболочки обладают лишь видимостью жизни, они оживляются психической энергией впавшего в транс медиума (или, во время столоверчения, энергией его участников). Поэтому в непроизвольном письме, в речах медиума могут проявиться какие-то реплики умерших, но о подлинном общении с духами не может быть и речи, поскольку материализуются лишь какие-то осколки этой “раковины”, соединившиеся к тому же с идеями и впечатлениями медиума” (Предисловие А.Руткевича к книге К.Юнга “Архетип и символ”).

Также естественно, что, благодаря резонансному духовно-нематериальному взаимодействию, образ-фантом может “притягиваться” к местонахождению физического тела и к местам обитания человека при жизни, что отмечается в некоторых “первоисточниках”.

“Через несколько суток после смерти человек выходит из эфирного тела, которое некоторое время носится над могилой физического тела. Покинутое эфирное тело может быть иногда видно сенситивным людям на кладбище как привидение. Через несколько недель оно распадается и рассеивается в воздухе” (Ю.Иванов, “Человек и его душа. Жизнь в физическом теле и астральном мире”).

Если при жизни человека существование образа-фантома непосредственно поддерживается жизнедеятельностью организма, то с прекращением жизненных процессов в физическом теле и заменой их на процессы разложения образ-фантом перестает получать “подпитку” со стороны организма и постепенно распадается (поскольку теряет связь и с “пирамидой души”).

Существование же образа-фантома некоторое время спустя после физической смерти человека с учетом того, что образ-фантом несет в себе информацию о состоянии физического тела при жизни человека, создает условия для возникновения такого феномена как возможность диагностирования прижизненных болезней умершего человека. Кстати, В.Сафонов, занимавшийся подобным диагностированием, отмечает тот факт, что диагностирование по образу-фантому дает возможность определения не только состояния тела до смерти, но и изменений, происшедших с физическим телом некоторое время спустя после физической смерти (видимо, до тех пор, пока сохраняются еще некоторые связи физического тела с образом-фантомом)…

Итак, душа человека окончательно отрывается от физического тела, связывавшего человека с материальным миром, и оказывается сугубо в духовно-нематериальном мире, где объекты взаимодействуют совершенно по иным законам (ряд из которых рассмотрен ранее), нежели законы, господствующие в материальном мире.

“Душа не удерживается никакими препятствиями, ставимыми смертью, но более деятельна, потому что действует в своей собственной сфере без всякой связи с телом…” (Св.Амвросий, “Смерть как благо”).

Душа, как активный объект духовно-нематериального мира, способна производить в нем в ходе своей деятельности мыслеформы, мыслеобразы. Но теперь человек (точнее – та активная часть, которая от него осталась) не связан с материальным миром и находится в мире духовно-нематериальном. Поэтому в процессе мыследеятельности сознание человека порождает образы из духовно-нематериальной субстанции, которые в духовно-нематериальном мире являются объектами, совершенно самостоятельными (хотя и зависящими от сознания), и воспринимаются (особенно с непривычки) как посторонние объекты.

“…отныне ты наделен чудотворной силой; однако она – не результат самадхи, но возникла в тебе естественно и имеет кармическую природу” (“Тибетская книга мертвых”).

“В “тонком” мире можно творить из тонкой материи своими мыслями все, что угодно, что только человек желает. Чем богаче воображение человека, тем разнообразнее его творчество, и чем культурнее человек, тем прекраснее оно” (Ю.Иванов, “Человек и его душа. Жизнь в физическом теле и астральном мире”).

“В ментальном мире мысли человека немедленно воспроизводятся в определенные формы, ибо разреженная и тонкая материя этого мира есть та среда, в которой проявляется наше мышление, и материя эта складывается немедленно в определенные очертания при каждом воздействии на нее мысли” (там же).

“…твой разум в Промежуточном Состоянии не имеет твердой опоры, легковесен и пребывает в непрерывном движении, и любая твоя мысль, благочестивая или нет, обладает огромной силою…” (“Тибетская книга мертвых”).

Таким образом, человек, привыкший в материальной жизни к активной мыследеятельности (и не только на сознательном, но и на бессознательном уровне!), оказывается в духовно-нематериальном мире окруженным продуктами этой своей мыследеятельности. Все образы, рождаемые сознанием и подсознанием, “вдруг” (для него) обретают в духовно-нематериальном мире зримую реальность.

“Согласно “Ченид Бардо”, реальность, характеризующая состояние Ченид, – это реальность сознания. “Мысли” предстают здесь как нечто реальное, фантазия обретает зримые формы, перед умершим проходят жуткие видения, порожденные его кармой и направляемые “доминантами” бессознательного” (К.Юнг, “Психологический комментарий к “Тибетской книге мертвых”).

“Когда Неопределенная Реальность предстанет передо мной, то, отбросив всякую мысль о страхе и трепете перед всеми видениями, да сумею я понять, что они – лишь отражения моего собственного ума, да сумею я понять, что по природе своей – это лишь иллюзии Бардо, и в решающее мгновение возможности достижения великой цели да не убоюсь я сонмов Мирных и Гневных Божеств – своих собственных мыслей” (“Тибетская книга мертвых”).

Человек оказывается окруженным “роем” всевозможных образов, многие из которых порождаются его подсознательной деятельностью, которую он не умеет еще контролировать. Поэтому образы могут принимать фантастический вид, и человек не всегда способен осознать их как собственные. Эффект усиливается еще и тем, что принимают “видимую” форму также и те образы, которые относятся к коллективному бессознательному, передаваемому по наследству от предыдущих поколений и закрепленному в виде различных “чужих” мыслеобразов…

“Божества пребывают в нас и не есть что-то существующее вне нас” (Лама Кази Дава-Самдуп).

“Мир божеств и духов – это коллективное бессознательное внутри меня” (К.Юнг, “Психологический комментарий к “Тибетской книге мертвых”).

Но поскольку еще не привыкший человек воспринимает возникающие образы как объекты посторонние, а не плод своих мыслей, он способен оценить их как враждебные и агрессивные, что чаще всего порождает в нем чувство страха.

“…феномены, точнее, восприятие феноменов в мире Бардо будет происходить иначе, нежели в земном мире, и умершему покажется, что все явления сдвинулись со своих мест, пришли в полный беспорядок. Отсюда – предостережение умершему, который должен привыкнуть к посмертному состоянию” (“Тибетская книга мертвых”).

“Увидев же внезапно то, чего прежде никогда не видели, они воспринимают это как нечто враждебное; в них возникает чувство вражды…” (там же).

“…если же, несмотря на духовную сосредоточенность и послушание в земной жизни, ты не узнаешь своих собственных мыслей, если не воспримешь это наставление, тогда свет испугает тебя, звуки устрашат, видения ужаснут” (там же).

“…человек встречается здесь со своим истинным качеством в результате того, что внешнее окружение воздействует на него не извне, а изнутри его самого” (Ю.Иванов, “Человек и его душа. Жизнь в физическом теле и астральном мире”).

“Таким образом первая сфера представляет собой субъективную сферу, с таким же множеством состояний и переживаний, сколь много имеется индивидов и умонастроений…” (там же).

“Попадают в первую сферу и те, кто перед смертью испытывает чувство страха… В страхе ожидающие своей неминуемой смерти, скатываются прямиком в те представления, которые они сами создали о жизни после смерти” (там же).

Поскольку человек попадает в сферу своих мыслеобразов, постольку во всех “первоисточниках” отмечается тяжесть самоубийства. Самоубийство человек осуществляет под воздействием своих каких-то весьма неприятных мыслей, получающих после смерти “зримое” воплощение, поэтому самоубийца не решает своих внутренних проблем, а наоборот, – еще более усугубляет свое положение.

“…конфликт, который они пытались разрешить путем самоубийства, остается и тогда, когда они умирают, но появляются новые трудности. В своем нетелесном опыте они уже ничего не могут сделать для решения своих проблем и, кроме того, им приходится видеть трагические последствия совершенного ими” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

Интересно отметить, что при этом остается открытым вопрос о последствиях героизма, сильно смахивающего (чисто с фактической стороны) на самоубийство. В частности, в случаях, когда человек сознательно идет на смерть ради других людей или каких-либо идеалов…

Но вернемся к теме… Что же происходит с человеком (точнее – с его душой) при попадании в эту “мрачную сферу”?..

С одной стороны, образы, как пассивные объекты духовно-нематериального мира, самостоятельно не могут нанести вреда человеку.

“Тело, которым ты сейчас обладаешь, называется духовным телом склонностей; оно – не из плоти и крови, и потому ни звуки, ни свет, ни видения, ничто не причинит тебе вреда; ты более не подвержен смерти. Тебе достаточно знать, что это твои собственные мысли” (“Тибетская книга мертвых”).

“Твое тело – духовное тело, оно не может умереть, даже если его обезглавить или четвертовать. Природа твоего тела – пустота, тебе нечего бояться” (там же).

Но есть и другой аспект. По сути эта первая сфера является областью мыслеобразов людей. Глубокое переживание ее прохождения обуславливается отсутствием “привычки”, т.е. из-за неподготовленности к восприятию так “близко” и “естественно” возникающих образов. На человека обрушивается хаос мыслеобразов, от которых ранее он был защищен механизмами внутренней и внешней защиты. Следовательно, должны быть возможны “срывы” нервной, точнее – психической системы (мы сказали по привычке “нервной”, но нервов-то уже нет!!!). Особенно, если учесть, что, по исследованиям З.Фрейда, воздействие изнутри на “Я” индивида имеет значительно большую силу, чем внешнее раздражение (т.к. тоньше “защита”, т.е. более низкий порог чувствительности). Следовательно, тем быстрее должен происходить “зашкал” и “срыв” психики при таком описываемом воздействии.

“Это Бардо Гневных Божеств, и тому, кто поддастся влиянию страха, ужаса и трепета, достичь осознания будет очень трудно” (там же).

“…кто не узнает своих собственных мыслеформ, тот, как бы ни был он начитан в сутрах и тантрах и как бы ни исполнял религиозные заповеди, даже на протяжении целой кальпы, не станет Буддой. Но кто узнает свои мыслеформы, тот с помощью этого станет Буддой” (там же).

“…это – мыслеформы, порождаемые нашим собственным разумом. Когда человек убеждается, что его напугало чучело льва, он освобождается от страха. Если же он не знает, что это лишь чучело, страх возрастает, но стоит все объяснить, как страх его покидает… Просвещение и самопознание освобождают его” (там же).

Таким образом, осознание умершим зависимости окружающих картин от собственных мыслей помогает ему избавиться от беспричинного страха и преодолеть сферу собственных мыслеобразов.

В “Тибетской книге мертвых” отмечается важность учения, важность знания того, с чем сталкивается умерший. Это помогает снизить вероятность сильного стресса при столкновении с собственными мыслеобразами в “тонком” мире. В более же значительной степени помочь в этой ситуации может умение “духовной концентрации”, под которой в “Тибетской книге мертвых” явно подразумевается умение сознательно регулировать свои собственные мысли. Без специальных тренировок этого, к сожалению, достигнуть не так просто.

“Человек умирает только раз в жизни и потому, не имея опыта, умирает неудачно. Человек не умеет умирать, и смерть его происходит ощупью, в потемках. Но смерть, как и всякая деятельность, требует навыка. Чтобы умереть вполне благополучно, надо знать, как умирать, надо приобрести навык умирания, надо выучиться смерти. А для этого необходимо умирать еще при жизни, под руководством людей опытных, уже умиравших” (О.Павел Флоренский, “Человек умирает только раз в жизни”).

При этом не надо забывать, что под влиянием какого-либо учения у человека неизбежно формируются образы, соответствующие этому учению. Поэтому, во-первых, мир его собственных образов неизбежно вберет в себя черты данного учения; а во-вторых, устойчивость приобретенных образов неизбежно скорректирует и область его последующего пребывания (как мы увидим чуть далее). Исходя из этого, необходимо крайне осторожно “просветительствовать” и получать “просвещение” в этом вопросе. С нашей точки зрения, наиболее важно в этом случае овладеть технологией процесса, а метафизический и религиозный антураж существующих учений можно отбросить. Для этого, конечно же, необходимо изучать и изучать явления, происходящие при физической смерти…

“Тот, кто сумел умереть при жизни, он не проваливается в преисподнюю, а переходит в иной мир” (там же).

“…следует овладеть способом вызывания перед мысленным взором образов и использовать его безграничные достоинства для улучшения своего положения” (“Тибетская книга мертвых”).

Но реально человек не всегда способен самостоятельно сориентироваться в незнакомой обстановке и вырваться из “мрачной сферы”. Поэтому часто в посмертном опыте мы видим описания встреч с ранее умершими людьми, которые “помогают” преодолеть стресс, вызываемый переходом в новое состояние.

При переходе в другой план бытия

“большинство были встречены людьми, которые их когда-то любили и умерли ранее, или же религиозными персонажами, которым они придавали серьезное значение при жизни и которые, естественно, соответствовали их религиозным верованиям” (Р.Моуди, “Жизнь после жизни”).

“…перед умирающим начинают появляться другие лица с тем, чтобы помочь ему в этом переходном состоянии” (там же).

“Умерший получает от своих друзей, если так можно выразиться, советы, относящиеся к его новому состоянию в вечной жизни” (Э.Сведенборг).

“В очень немногих случаях опрашиваемые считали, что существа, которые их встречали, были “духами-хранителями”… Обычные грешники чаще встречают своих родственников, друзей или “богов”, соответственно тому, что они ожидают увидеть” (Иеромонах Серафим, “Душа после смерти”).

Из всех имеющихся данных можно сделать вывод о том, что встреча происходит с теми лицами, которые имеют некие характерные признаки, близкие по параметрам к соответствующим признакам умершего (друзьями в полном смысле этого слова становятся, как правило, люди, “близкие по духу”, т.е. имеющие определенное сходство духовно-нематериальных составляющих, сходство наборов “собственных частот”). И это вполне объяснимо, поскольку один из видов взаимодействия в духовно-нематериальном мире (а именно туда умерший и попадает) базируется на резонансно-диссонансном принципе, который и предопределяет возможность “приближения” лишь для лиц со схожей структурой, поскольку лица (души) с разными наборами “собственных частот” отталкиваются друг от друга (испытывают диссонансное взаимодействие). Ясно, что чем больше сходство наборов “собственных частот”, тем более тесным может быть контакт умершего со встречаемым им лицом.

Следует заметить, что, по-видимому, встречаемые в данном случае лица вовсе не являются порождениями сознания умирающего как “обитатели первой сферы”, поскольку их поведение, во-первых, весьма целенаправленно и независимо от мыслей умершего. Во-вторых, их появление происходит часто еще до того, как умерший попадает в “сферу собственных мыслей”. В-третьих, они дают советы умершему по поведению в дальнейшем, а у самого человека (в большинстве исследовавшихся случаев) какого-либо опыта существования после смерти нет. И в-четвертых, поведение появляющихся лиц одинаково в показаниях разных людей, переживших посмертный опыт, что явно не должно было бы наблюдаться в случае, когда рассматриваемое явление относилось бы сугубо к умственной деятельности умершего и было бы плодом его фантазии…

На этом практически заканчивается имеющийся объективный (точнее – субъективный) эмпирический материал. В дальнейшем нам придется опираться лишь на “показания” различных имеющихся теорий и соответствие обычной логике. Пока же надо остановиться еще лишь на одном экспериментальном факте.

Во всех случаях встреч умершего с какими-то незнакомыми лицами (помимо друзей или родственников) явно прослеживается связь между мировоззрением умершего и трактовкой им встречаемой личности. Только верующие встречают богов, ангелов и тому подобное; атеист встречает лишь какого-то “человека” (а не божества).

“Христиане прошлых веков, которые имели живую веру в ад и чья совесть обвиняла их в конце жизни, нередко видели перед смертью бесов… Видения современных “просвещенных” американцев вполне согласуются с их “комфортабельной” жизнью и убеждениями, исключающими реальный страх ада и уверенность в существовании бесов” (Иеромонах Серафим, “Душа после смерти”).

“…в современных “внетелесных” и “посмертных” состояниях мытарства и бесы не встречаются, и лишь изредка описывается процесс восхождения” (там же).

“…в современном “посмертном” опыте непосредственных встреч с ангелами, по-видимому, нет” (там же).

Описание “неба”

“…в сущности совпадает с мирским и даже атеистическим опытом “рая”, за исключением истолкования нескольких второстепенных моментов, которые можно без труда ввести в “астральный план” человеческим воображением” (там же).