Невозможность доказать близость армянского языка к какому-либо определенному индоевропейскому языку заставила виднейшего индоевропеиста и армениста Мейе утверждать, что вообще фонетическая и морфологическая система армянского языка резко отличается от системы индоевропейского языка. В том же 1903 г., когда вышла в свет книга Мейе, устои чистого индоевропеизма в армянском языке были еще более поколеблены Н.Я. Марром, показавшим в «Грамматике древнеармянского языка», что сближение индоевропейских черт армянского языка с чертами какого-либо определенного из существующих ныне индоевропейских языков невозможно.

Исследование этого вопроса развил Г. А. Капанцян, который пришел к следующим выводам: 1) армянский язык с типологически-конструктивными и стадиально-идеологическими проявлениями или свойствами несомненно роднится с древними малоазийскими (азианическими) языками, а не с индоевропейскими; 2) звуковой феномен армянского языка с его артикуляционными навыками определенно тяготеет к малоазийскому (азианическому) языковому субстрату и 3) количество точно установленных слов индоевропейского происхождения составляет не более десяти процентов. Следовательно, вся остальная масса незаимствованных слов, которые в большинстве несомненно исконные, армянские, должны считаться местными, азианическими по происхождению.

Г. А. Капанцян, таким образом, полагает, что армянский язык вырос на малоазийской языковой основе и имеет связи с хеттским, хуррито-урартским и грузинским языками. Свое положение Г. А. Капанцян обосновал рядом специальных работ, показывающих связи армянского языка с другими древними языками Передней Азии.

Лингвистические данные оказываются неполноценными в разрешении вопроса происхождения армянского народа, тем более что языки индоевропейской группы на территории Передней Азии отмечены еще во время, предшествующее образованию Урартского государства (первая половина II тысячелетия). Таким образом, языковый материал никак не может служить основой теории прихода армян из Европы после падения Хеттского царства. А между тем именно лингвистический материал, подкрепленный сведениями античных писателей, является главным источником всех миграционных представлений.

Геродот считал армян «фригийскими выселенцами» и указывал на то, что «армении, потомки фригийцев», были вооружены подобно последним (VI, 73). Но следует подчеркнуть, что Геродот «земли армениев», которые «живут выше ассирийцев» (I, 194), рассматривал преимущественно как приевфратские земли, считая, что граница между Арменией и Киликией проходила по р. Евфрат (I, 52). Поэтому и сведения о населении этой области нельзя переносить на всю Армению, ибо во времена Геродота территория, называемая Арменией, была заселена не одним народом, а многочисленными племенами и мелкими народами, отличными по этническим и языковым признакам, оставшимися там после распада Урарту.

Некоторые античные писатели приводят мифологические сказания о происхождении армян. Так, Страбон (кн. IX, гл. IV, § 8) писал: «Армен (спутник Язона) происходил из Армении, одного из городов, лежащих у Вивендского озера, между Ферами и Ларисой, спутники его (будто бы) заселили Акилисену и Сиспириту до Калахены и Адиабены». От имени Армена осталось и название Армении». По Стефану Византийскому, Антипатр в трактате о Родосе утверждал, что Армен – родосец. Евстафий в комментариях к труду Дионисия скептически приводил все разноречивые мнения, не давая ни одному из них предпочтения. Он писал, что Армения получила свое название или от указанной Армянской горы, или от какого-то родосца Армена. По другим источникам, эта страна названа Арменией по имени героя Армена, происходившего из фессалийского города Армения и сопутствовавшего Язону в его походе…

Нужно знать, что Геродот называл армян фригийскими выселенцами, говоря также, что они богаты овнами. И Евдокс в «Объезде земли» говорил о том, что армяне ведут род из Фригии и что в их языке есть много фригийского (§ 694). Направленность всех этих сведений ясна. Они стоят в тесной связи с колонизационными стремлениями господствующего класса античного мира и со своеобразным отношением к географии и этнографии со стороны античных писателей. Совершенно очевидно также и то, что рассказы о предках армян, якобы живших в пределах древней Греции и Малой Азии, отражают намерения авторов подобных рассказов закрепить этим колонизационный приоритет родного города или родной области. Вспомним, что античные писатели предками мидийцев, персов и даже египтян считали выходцев из Греции, но эти высказывания никто серьезно не принимал.

В древнеармянской литературе мы встречаем другое объяснение происхождения армян, хотя оно также построено на отождествлении имени страны и народа с именами предков. Моисей Хоренский эпонимом Армении называет Арама, считая его прямым потомком библейского мифического предка Яфета. В 12-й главе своей первой книги он писал: «Рассказывают, что Арам совершил много воинских подвигов в боях, что он раздвинул пределы Армении на все стороны, что все народы стали называть нашу страну по его имени: греки – Армен, персы и сирийцы – Армии». В анониме, приписанном к истории Себеоса, и у Нерсеса Шноргали эпонимом армян считается не Армен, а Арменак, что стоит в связи с другим циклом сказаний. Надо заметить, что Моисей Хоренский включил в «Историю Армении» различные самостоятельные циклы сказаний: о Хайке, о его сыне Арменане, об Арме, о Шамирам и Ара. Эти сказания уже давно обратили на себя внимание историков Армении, считавших, что в них получили отражение реальные исторические события. Все эти сказания повествуют о борьбе народов, населявших южные части Армянского нагорья, с ассирийцами (Нином), вавилонянами (Белом) и индийцами. Но почему-то при написании древнейшей истории армян оказывалось предпочтение античным сказаниям перед местными армянскими.

Индоевропейский характер армянского языка служил достаточным основанием для того, чтобы считать армян не коренным народом Передней Азии, и обычно при исследовании вопроса о происхождении армян главное внимание уделялось установлению их первоначального местожительства и тех путей, по которым они пришли в Переднюю Азию. А между тем в армянских сказаниях сохранилось много данных по древнейшей истории тех племен, которые вошли в состав армянского народа. Внимательное отношение к этим данным позволяет связать их с действительными событиями древней истории Передней Азии.

В состав Урартского государства входили отдельные страны, имевшие династии своих правителей, и многие названия этих стран, как указывалось выше, сохранились в армянской средневековой топонимике. Особенно интересно то обстоятельство, что наименования урартского времени сохранились в названиях именно тех областей, которые имели чрезвычайно важное значение в политической жизни Армении с самого начала образования Армянского государства. Это обстоятельство приобретает еще большее значение при учете того, что на древнем Востоке названия страны и ее населения обычно совпадали, так что топонимические термины можно рассматривать и как этнонимические.

Эти сопоставления, отмечавшиеся уже давно, дополняются еще одним, свидетельствующим о древнем происхождении и автохтонности того термина, который лег в основу слова Армения. Я имею в виду название страны Арме в надписи Сардури, сына Аргишти. В тексте имя царя упомянуто рядом со «страной города Нихириа», что подтверждает локализацию Арме районом к юго-западу от оз. Ван. В этом урартском тексте середины VIII в. говорится о стране Арме, название которой созвучно с термином Армина в древнеперсидских надписях и словом Армина в греческих источниках. Действительно, обычным суффиксом в названии стран в урартской клинописи является -ни-, а клинописный знак второй части названия Арме может передавать слоги -ме и -ми. Таким образом, полное название этой страны, находившейся вблизи от Нефферкерта (арм. Неф-керт), будет Арме-ни или Арми-ни. Итак, вопреки прежнему мнению, термин, который стал племенным названием армян, появился не в VI, а в VIII в., в период могущества Урарту. Маркварт был совершенно прав, когда он предположил, что древнеперсидский термин Армина происходит от корня Арм- и урартского суффикса -ини-, принявшего под влиянием мидийского языка форму -ина, и противопоставлял свое объяснение старому мнению о том, что термин Армина состоит из двух частей -хар и мини, означая «горы страны Мини (Мана)». Маркварт также оказался прав, сопоставляя термин Армина с ассирийским и урартским термином Урме-ни.

Связи древних армянских терминов с урартскими можно наблюдать не только в географических названиях. Не раз с полным основанием указывалось, что и древнейшие родовые фамилии армянских князей восходят к урартскому времени, поскольку конечный суффикс -ни- особенно характерен для урартского языка. Таковы древние фамилии армянских князей: Рштуни, Бзнуни, Мандакуни, Хорхоруни и др. В этом отношении значительный интерес представляет и армянская историческая традиция, по которой первый армянский царь жил во времена гибели Ассирии, в конце VII в. Моисей Хоренский, например, 21-ю главу первой книги «История Армении» посвящает «Паруйру, сыну Скайорди, первому венценосцу Армении».

Далее приводится текст из книги Моисея Хоренского: «Последним из живших во время ассирийского царства, со времен Шамирам и Нина, был наш Паруйр при Сарданапале. Он оказал немалую помощь мару Варбаку, который отнял у Сарданапала его царство… Варбак родом из одной из крайних, небольших, но сильно укрепленных областей Мидии, муж хитрейший в житейских делах, замечательный в бою, зная женоподобный нрав и сладострастную изнеженность слабохарактерного Конхолероса, хитростью и щедрыми дарами окружает себя приверженцами из людей мужественных и полезных, которые в то время, как известно, твердо правили ассирийской монархией. Он склоняет на свою сторону храброго нахарара нашего Паруйра, обещая ему царские почести и венец, и многих мужественных воинов, искусно владеющих копьем, луком и мечом».

Таким образом, Варбак, завладев царством Сарданапала, господствует над Ассирией и Ниневией. Поставив здесь других правителей, он переносит царский престол в Марк (Мидию).

В приведенном отрывке рассказывается об армянском князе Паруйре, который оказал помощь мидийскому Варбаку, разгромившему Ассирию, за что Варбак дал ему самостоятельность и объявил его царем Армении.

М. Чамчан в первом томе «Истории» (Венеция, 1785), на основании не известных нам источников, приводит список древнейших правителей Армении с точным указанием продолжительности их царствования. По-видимому, автор «Истории» имел в своем распоряжении рукопись, в которой список правителей содержал указания на время правления каждого из них. М. Чамчан начало правления Паруйра относил к 748 г. до н. э., а смерть Сарданапала и свержение ассирийского ига к 743 г. до н. э., т.е. допуская ошибку примерно на 130 лет.

Уже давно была отмечена близость текста 21-й главы I книги «Истории» Хоренского к тексту хроники Евсевия Кесарийского, который в свою очередь заимствовал рассказ у Ктесия и Диодора Сицилийского (кн. II, гл. XXIV).

Евсевий, описывая время Сарданапала, царя Ассирии, рассказывал следующее: «Некто Варбак (или Арбак), родом мидиец, человек добродетельный по мужеству своему и прекрасным качествам души, был военачальник мидийцев, один из тех, которые ежегодно отправлялись в город Нина. Во время своего военачальства, при личном свидании с полководцем вавилонским он подружился с ним и, будучи упрашиваем им, он сокрушил царство Ассирийское». Ив другом месте: «Тоннос Конхолерос, которого греки называют Сарданапалом, потерпев поражение от Варбака и Белесиса, предал себя в жертву пламени… Отняв царство ассирийское, Варбак назначил Белесиса царем над вавилонянами, а сам перенес престол в Мидию».

Таким образом, Евсевий рассказывал (по Диодору) о личном свидании и заключении союза между Варбаком и Белесисом, о победе их над Ассирией и об уходе Варбака в Мидию.

Сравнение текста книги Хоренского с приведенным отрывком из хроники Евсевия обнаруживает их близкое сходство с той только разницей, что Хоренскии ничего не говорит о Белесисе, а приводит рассказ об армянском князе Паруйре.

Этого сопоставления текстов Моисея Хоренского и Евсевия было достаточно для того, чтобы считать сведения армянского историка лишенными оснований (К. Патканов, Г. Халатьянц). Действительно, текст Моисея Хоренского настолько близок к тексту Евсевия, что вопрос их зависимости совершенно очевиден: можно предположить, что армянский историк в свой текст включил сведения, взятые им из хроники Евсевия, вставив в них рассказ о выдуманном им самим Паруйре, сыне Скайорди. Поэтому историки часто игнорируют сведения Моисея Хоренского о первом армянском царе Паруйре. Те исследователи, которые обвиняли Моисея Хоренского в недобросовестности, в подлоге, в переписывании рассказов античных и византийских историков с некоторыми видоизменениями и включением вымышленных им армянских имен, не учли одного весьма важного обстоятельства, что Моисей Хоренскии – писатель раннего средневековья и что зависимость текста его книги от текста использованных им историков является своеобразным литературным приемом. Они не учли также, что во времена Хоренского писали именно так и что средневековый армянский историк, рассказывая о древних временах, и не мог писать иначе. Они не могли этого учесть потому, что подходили к Хоренскому с требованиями современной им науки, а не средневековой.

Моисей Хоренскии при написании древнейшей истории Армении за основу брал доступные ему рукописи историков (в данном случае, вероятно, армянский перевод хроники Евсевия, и включал в него сведения из других источников: из не дошедших до нас хроник, а также легенд, рассказов и песен, сохранившихся в народе). В этом нас убеждают сопоставления текста Хоренского с текстами античных историков, неоднократно приводимыми исследователями, желавшими уличить в подлоге и Хоренского и источники (например, книга Мар-Абас Катина), которыми он пользовался.

Возьмем для примера 16-ю главу «Истории Армении», рассказывающую о постройке ассирийской царицей Шамирам города Ван. Г. Халатьянц, установив зависимость текста этой главы от рассказов Диодора, Иосифа Флавия и Евсевия, считал, что Хоренский снабдил «Историю» вольными добавлениями, пересказом книг указанных историков, описавших строительство в Вавилоне и Экбатанах при Шамирам. Но он не учел того, что Хоренский при описании приводит детальные сведения, которые могут относиться только к Вану. В «Истории» точно описана Ванская скала, ее форма, расположение пещер и клинописей. И не будет большим преувеличением утверждение, что до последнего времени самыми точными описаниями Ванской скалы являлись описания Моисея Хоренского и Шульца. Г. Халатьянц допускал, что при изложении рассказа о строительстве при Шамирам Хоренский мог исходить от топонимических названий. Но мне кажется, следует держаться обратного мнения, а именно, что топонимика средневековья была тесно связана с известными в то время народными легендами, которые вряд ли были созданы Диодором, Иосифом Флавием и Евсевием. Имелся обширный цикл южноармянских народных легенд о Шамирам; вероятно, они и являлись главным источником для Хоренского, когда он писал 16-ю главу «Истории Армении».

Вернемся к рассказу Моисея Хоренского о Паруйре и связи рассказа с хроникой Евсевия.

Совершенно очевидно, что в текстах Евсевия и Хоренского говорится о тех же событиях, что и в приведенной выше хронике Набупаласара. В этом нет никаких сомнений. Хоренский рассказывает об армянском князе Паруйре, жившем при Ашурбанипале, которого он, так же как и античные писатели, называет Сарданапалом, т.е. собирательным именем последних ассирийских царей. Под именем Варбака следует подразумевать мидийского царя Киаксара или же мидийского военачальника, а возможно, их обоих вместе (т.е. как собирательную личность).

Для нашей темы особый интерес заключается в том, что хотя в хронике Евсевия и в «Истории» Моисея Хоренского говорится о тех же событиях, что и в хронике Набупаласара, однако содержатся отличные друг от друга сведения, совпадающие с данными вавилонской хроники и других античных источников.

Евсевий говорит только об одном союзнике Киаксара (Варбака) – о Набупаласаре (Белесисе). Хоренский же, не упоминая о вавилонском царе, приводит сведения об армянине Паруйре, сыне Скайорди, князе одной из тех зависимых стран, которые оказали помощь мидийцам и вавилонянам при взятии Ниневии, т. е. при окончательном разгроме Ассирии. Вавилонская хроника называла их «umman manda», а Геродот – «скифским войском». Примечательно и то обстоятельство, что отец Паруйра носит имя Скайорди, причем в некоторых рукописях «Истории Армении» это имя пишется раздельно: «скай» и «орди». В переводе оно означает «сын исполина» или «сын скифа». Н.Я. Марром уже давло было разъяснено, что грузинский термин «гимир» — «герой» — связан с племенным названием киммерийцев, так же как и армянское слово «hcka» — «великан» — с именем скифов-саков. Раскопки в Мингечауре, проведенные археологической экспедицией Академии наук Азербайджанской ССР, показали, что такая взаимосвязь указанных терминов возможна. При исследовании скифских погребений, открытых в Мингечаурском могильнике, были обнаружены костяки, отличающиеся исключительным ростом (более 2 м.)

Рассмотрим теперь сведения о Скайорди, приводимые Хоренским в виде добавления к 23-й главе. Там мы читаем: «Около 80 лет до воцарения Навуходоносора жил Сеннакирим, царь ассирийский, который осадил Иерусалим при Езекии, начальнике евреев. Он умерщвлен своими сыновьями – Адрамелом и Саннасаром, которые спаслись бегством у нас. Одного из них, т.е. Саннасара, мужественный родоначальник наш Скайорди поселил на юго-востоке нашей страны, близ пределов Ассирии. Его потомки, размножившись, населили гору, называемую Сим».

Таким обрезом, по тексту Хоренского об убийстве Синахериба устанавливается, что Скайорди был современником ассирийских царей Синахериба и Асархаддона. Он был князем, но не царем страны, граничившей с Ассирией и, по сведениям Библии, входившей в состав Урарту. Сасунские горы (гора Сим) находились близ юго-восточных пределов этой страны.

Паруйр, сын Скайорди, был современником Ашурбанипала и последних ассирийских царей. В Урарту в это время правили цари Сардури и Эримена, от которых до нас не дошла ни одна клинописная надпись; первый из них известен по летописи Ашурбанипала, а второй – по надписям своего сына.

По-видимому, Урарту, подобно Ассирии, переживало тяжелые времена и не участвовало в войне против своего векового врага – Ассирии, и противники Ассирии в 609 г. выступили в поход против Урарту. Об этом рассказывают последние из сохранившихся строк хроники Набупаласара. В этот период истории Передней Азии, в период падения могущественных государств древнего Востока, особенно усилились племена, которые мы называем скифскими.

То, что древневосточные государства имели связи с киммерийцами и скифами, подтверждается многими источниками. Поэтому нет ничего удивительного, что, по армянской традиции, первым царем считается сын Скайорди, внук скифа. Паруйр, по-видимому, был князем одной из небольших стран, которая, согласно «Истории» Хоренского, входила в состав Урарту и находилась у северо-западной границы Ассирии. Другими словами, та страна, князем которой считался Паруйр, находилась в непосредственной близости со страной Арме, если не являлась ею. Возможно, что это обстоятельство, а вернее, одноименность страны Арме и Армении, послужило поводом для предположения, что Паруйр был первым армянским царем.

Паруйр, сын Скайорди, оказал военную помощь мидийцам и вавилонянам в разгроме Ассирии и за это получил самостоятельность и царский венец в 612 г. Вскоре начался распад Ванского царства, территория которого до 585 г. была захвачена Мидией.

Уже в конце VII в., при ослаблении урартской государственной власти, от Ванского царства отделились мелкие страны его западной и юго-западной частей, которые до того находились под постоянной угрозой со стороны Ассирии и стран восточной части Малой Азии. Первая угроза отпала, вторая же оставалась еще реальной. Поэтому страны, входившие раньше в состав Урарту и защищавшиеся урартской армией, принуждены были сами объединяться, чтобы сохранить свою самостоятельность. Новый союз охватил примерно ту же территорию, которую пятьсот лет до этого занимали страны Наири. В истории Передней Азии второй раз, но уже на новой основе, образуется союз стран западной части Армянского нагорья. Рабовладельческие государства, объединявшие большое число разнородных маленьких стран, не создали еще прочной общности людей. Основой этих государств был не один народ, а конгломерат малых народов, находившихся под властью господствующей страны. Но в отличие от племенных догосударственных объединений эти малые народы, входившие в состав государств, были примерно на одинаковой ступени развития. Тот уровень производительных сил, которого достигли малые народы в недрах древневосточных государств, они не могли поддерживать, будучи разъединены, и это обстоятельство явилось важнейшей предпосылкой для возникновения новых объединений уже путем ассимиляции. Во главе стран юго-западной части нагорья, по-видимому, встала страна Арме (Армина), и соседние народы (персы) стали называть эту область Арминой, в то время как вавилоняне продолжали именовать ее старым термином – Урарту. Греки называли этот союз племен Армениа.