Город строился по заранее намеченному плану, с однотипными жилищами, что напоминает раскопанные жилища в Вавилоне. Различные жилища имели общие стены; характер их постройки противоречит представлению о том, что жилища строились индивидуально.

Третий из исследованных кварталов дал несколько иную картину: западная половина его была построена в отличие от других кварталов из мелкого камня-булыжника, а не из крупных блоков, а восточная представляла собой единый комплекс жилых помещений и кладовых. В ней открыты зерновые ямы и крупные карасы для вина, подобные тем, которые были обнаружены в винных погребах цитадели. Этот комплекс помещений условно назван «домом богатого урарта».

О составе населения урартских административных центров мы можем судить по следующему тексту летописи Аргишти I, рассказывающему о построении города Эребуни (Арин-берд): «Город Эребуни я построил для возвеличения страны Байаны и на устрашение вражеских стран… Могучие дела я совершил там, 6600 пленных страны Хати и страны Цупани я поселил там».

Таким образом, в крепость, построенную на побережье Севана, были поселены пленные, захваченные в северной Сирии (страна Хати) и в Цопке (район западной Излучины Евфрата). Этим пленным пришлось совершить тяжелый и длинный путь (от 700 до 1000 километров) по гористой местности, через трудные перевалы; пленные навсегда были оторваны от своих родных мест, так как в одиночку беглецам вернуться на родину было невозможно.

В надписях Русы II, найденных в Адильджевазе, рассказывается о захвате пленных в стране мушков, Хати и Халиту. По контексту можно заключить, что они также были переселены в город, построенный на северном берегу оз. Ван. Вероятно, и население города Тейшебаини состояло из переселенных военнопленных, которые занимались в мастерских крепости переработкой поступавшей дани, работали на полях и виноградниках вокруг города и за это получали жилье и пропитание. Они входили в состав урартского (биайнского) народа, возвращение их на родину фактически было неосуществимо, а национальное самосознание в условиях рабовладельческого строя было крайне слабым и не играло такой роли, как при феодализме.

В государствах древнего Востока нередки были случаи, когда переселенных пленных сажали на землю и давали им возможность вести самостоятельное хозяйство при условии выполнения государственных повинностей.

Мы совершенно не знаем о положении сельского населения Урарту, о нем источники умалчивают. Лишь по тексту Саргона можно заключить, что они платили царю подать.

О храмовых хозяйствах можно судить по числу скота, продаваемого храмам. Так, в Келяшинской надписи Ишпуини и Менуа мы читаем о пожертвовании Мусасирскому храму бога Халди 1112 голов крупного и 21600 голов мелкого рогатого скота. Справедливо сомнение в том, что все это громадное количество скота было предназначено для жертвоприношений. В надписи «Мхери-дур» говорится об устройстве для бога Халди виноградников и садов.

Одной из проблем истории Передней Азии является изучение древней металлургии, высокая степень развития которой отмечается древними источниками. Особое положение в этом вопросе занимает Урарту, где, по мнению многих исследователей, при наличии высокоразвитой бронзовой металлургии, раньше, чем в других местах, появилось н вошло в широкое употребление железо. В трудах по истории железа широкое распространение получило мнение о том, что обработка железа началась в середине II тысячелетия в стране халибов, лежавшей у северных границ Урарту, и оттуда железо постепенно распространилось по всему древнему миру.

Для доказательства высокого развития металлургии в Урарту обычно приводят ассирийский текст, описывающий разграбление Саргоном дворца и храма в Мусасире во время похода 714 г. В этом тексте, в перечне добычи, приводится громадное количество металлических предметов разного рода, причем в некоторых случаях особо отмечается их местное производство. Во дворце и храме мусасирскогоцаря Урзаны было захвачено около двух тонн золота, около 10 тонн серебра и более 100 тонн меди.

Герцфельд считал большинство металлических изделий, найденных в центре Ассирии, предметами неассирийского происхождения и видел в них добычу, захваченную в других областях Передней Азии. При этом он полагал, что текст Саргона с описанием разграбления Мусасира служит достаточным доказательством высказанного им мнения.

Шахермейер отмечал, что особенностью урартской (халдской) культуры в восточной части Передней Азии являлось высокое развитие металлургии и близость культуры к традициям хеттов и митанни. Металлические изделия урартов, по мнению Шахермейера, экспортировались на север (Майкоп, Келермес), в Сирию и Месопотамию (Кархемиш, Ассирия), а также в Мидию, в Иран и на запад Передней Азии, вплоть до Эгейского моря. Такое широкое влияние урартской металлургии (до Этрурии включительно) связывалось с этническим происхождением урартов, их миграцией с запада на восток.

Раскопки на Топрах-кале и на Кармир-блуре отчетливо показывают, что в Урарту основным материалом для орудий и оружия было железо. В Ассирии железо начинает вытеснять бронзу около 800 г., и при Саргоне оно становится наиболее распространенным металлом. Высказывалось также предположение, что среди громадного количества железа (около 160 т), частью необработанного, обнаруженного во дворце Саргона в Хорсабаде, быть может, находилась и добыча из Урарту, захваченная во время войны с Руса, сыном Сардури (во всяком случае в перечне добычи, захваченной Саргоном в Мусасире, железные предметы упоминаются).

Урартская металлургия была обеспечена местными рудами. Особенно много месторождений железа имелось в центральной части Урарту. Железом богаты Мушский, Битлисский и Ванский районы, а также горы к западу от оз. Урмия.

Разработки меди известны в Хнысском районе, к юго-востоку от Эрзурума, у истоков Тигра, в горах к югу от Эрзинджана, а также в горах к западу от оз. Урмия, на территории древней страны Мусасир, неподалеку от знаменитой Келяшинской стелы. Возможно, что именно здесь были древние урартские разработки меди, так как в Мусасирском храме и дворце хранилось очень много бронзовых изделий (общим весом около 114 т), при сравнительно небольшом количестве железных. Медь доставлялась в центр Урарту и из Закавказья, на что указывают медные слитки, найденные на Кармир-блуре.

Свинец и олово также имелись в Урарту. Свинец добывался на восточном побережье оз. Ван, к северу от урартской столицы Тушпы, а также в Курдистанских горах, в районе современного Джуламерка. Олово в центральную часть Урарту могло доставляться с восточного побережья оз. Урмия (гора Сохенд), входившего в состав территории Ванского царства.

В геологическом отношении Армянское нагорье изучено очень мало; несомненно, дальнейшие исследования значительно уточнят наши знания, а может быть, и откроют древние урартские разработки, известные по источникам.

Следует заметить, что на древнем Востоке при условии постоянных связей между отдельными государствами и странами металлургия могла развиваться и без непосредственной зависимости от рудных месторождений.

Уже в конце III тысячелетия, как указывают архивы ассирийских колоний, в Передней Азии существовала развитая торговля, в которой роль денег выполняли металлы (обычно серебро, реже свинец, олово и медь). Кроме обмена, существовал еще и другой способ получения металла – захват во время войн, весьма характерный для рабовладельческих государств древнего Востока.

Так, в ассирийских анналах сообщается 10, что во время походов было захвачено следующее количество золота: в Тире – 4,5 т, в Мусасире – около 2 т, в Иудее – 900 кг, в Дамаске – 600 кг, в Хатти – 345 кг, в Табале – 300 кг. Кроме того, было увезено серебра из Мусасира – около 10 т, из Иудеи – 24 т, из Дамаска – 69 т, из Хатти – более 63 т и из Табала – 30 т. Ассирийские летописи содержат данные и о захвате меди, свинца и олова. Громадная добыча меди (в количестве 900 т) была взята в Дамаске.

Свинцом (может быть, оловом) особенно была богата Шуприя (район современных Сасунских гор). Меньше сведений содержат летописи относительно железа, но и по запасам его на первом месте стоит Дамаск (150 т), являвшийся одним из крупнейших центров древневосточной металлургии.

Н.Б. Янковская установила, что ассирийцы получали из стран Передней Азии главным образом золото, серебро, медь, свинец (олово) и железо в слитках. Очевидно, в некоторых районах практиковалась плавка руды, которая в виде слитков транспортировалась в страны, где особенно была развита обработка металлов. Таким образом, производственные центры, изготавливавшие металлические предметы, использовали не только естественные богатства страны, но чаще привозное сырье.

Вооружение урартов IX в. нам хорошо известно по рельефам Балаватских ворот Салманасара III. Урартские воины в короткой одежде, опоясанной широким поясом, вооружены коротким копьем и луком, копейщики держат в руках небольшие щиты круглой формы. На головах воинов шлемы, украшенные оперением, напоминающие, как и все вооружение, хеттские изделия.

В VIII в. форма урартского вооружения изменилась и стала близкой ассирийской. Именно таковы многочисленные предметы урартского вооружения, часто снабженные клинообразными надписями урартских царей, найденные на Кармир-блуре, при раскопках цитадели города Тейшебы.

Все 20 найденных бронзовых шлемов имеют типичную форму ассирийского остроконечного шлема-шишака, совпадающую с ассирийской формой шлема, обнаруженного в Фивах. Четыре шлема с клинообразными посвятительными надписями царей Аргишти I и Сардури II являются выдающимися памятниками урартского искусства. Лобная часть их украшена одиннадцатью изображениями священных деревьев со стоящими по их сторонам божествами; у пяти деревьев расположены фигуры безбородых божеств в длинном одеянии, в головном уборе с рогами, с ведерком в левой руке и священным плодом в правой. У других шести деревьев помещены подобные же божества, но имеющие бороды и крылья, что сближает их, судя по иконографическим изображениям, с ассирийскими керубами. Священные деревья на лобной части обрамлены восемью фигурами змей со львиными головами, оскалившими пасти. Височные и затылочные части шлемов украшены изображениями восьми урартских боевых колесниц с десятью всадниками.

На изображении Мусасирского храма, имеющемся среди рельефов дворца Саргона, показаны такие же щиты, висящие на стене и на колоннах фасада. В тексте Луврской таблички рассказывается, что в храме бога Xалди было взято «шесть щитов золотых, которые в его жилище (храме) справа и слева были повешены и сверкали ослепительно, из середины которых выступали головы оскаленных собак и которые весили 5 талантов 12 мин красного золота цвета пламени». Эти громадные золотые щиты, каждый из которых весил около шести с четвертью килограммов, имели золотые отлитые умбоны в виде голов собак. Кроме золотых щитов, в храме Халди находились «двенадцать щитов из серебра, на которых головы дракона, льва и тура украшали (диски)».

В тексте Саргона рассказывается также, что в Мусасирском храме были крупные скульптуры, отлитые из бронзы, для изготовления которых требовались чрезвычайно высокие технические навыки. Две статуи в молитвенной позе, с поднятой вверх правой рукой изображены на рельефе: возможно, что это две из четырех отмеченных в тексте бронзовых (медных) статуй «великих привратников, хранителей дверей его».

Очень сильно все походит на описание храма Соломона – со щитами и статуями. Возможно, было что-то типа «стандарта»…

В храме находились также большие бронзовые статуи урартских царей. При перечислении богатств храма упоминаются: «статуя в позе молитвы, в царственной позе, Сардури, сына Ишпуини, царя Урарту, трон которого был из литой бронзы; статуя Аргишти, царя Урарту, в звездной тиаре богов, правая рука которого благословляла, с нишей его, все в целом весом 60 талантов бронзы (около 2 т); статуя Урсы с его двумя конями и его возничим с пьедесталом (?), все из литой бронзы…».

В сцене взвешивания добычи, захваченной в Мусасире, около весов изображены три ассирийских воина, разбивающих топорами одну из отмеченных в тексте статуй.

Но, кроме статуй царей, в Мусасирском храме имелась также крупная бронзовая скульптура, изображавшая корову с теленком, которую мы видим на рельефе дворца Саргона перед фасадом храма. По-видимому, кроме коровы, перед храмом находилась также бронзовая фигура быка. О них в тексте Саргона говорится следующее: «Бык, корова и ее теленок, на которых Сардури, сын Ишпуини, бронзу дома Халди отдал и приказал отлить».

Несомненно, одно только перечисление монументальных бронзовых скульптур в таком документе свидетельствует о высоком металлургическом искусстве урартов.

…бронзовые предметы имеют настолько определенные черты «ассирийского искусства», особенно в трактовке и орнаментации фигур животных, что их считали ассирийскими изделиями. Некоторые из них, хотя определенно установлено их происхождение из Вана, до сих пор в книгах по истории культуры древнего Востока приводятся как образцы ассирийского искусства.

Эта группа урартских бронзовых изделий выделяется и по технике изготовления. Каждой отдельной вещи свойственны свои, совершенно индивидуальные черты, отличающие ее от подобных, на первый взгляд даже тождественных предметов. При изучении предметов эрмитажного собрания становится совершенно ясным, что они отлиты из бронзы по восковой модели (Барнет указывает на то, что подобные статуэтки Британского музея отливались по разъемным формам).

В урартском искусстве, по-видимому, часто применялось украшение предметов золотом и инкрустация из драгоценных камней. Так, из текста Саргона нам известно, что в храме Халди в Мусасире находилось «ложе бога, украшенное драгоценными камнями и золотом», а также «кольцо с печатью золотое, предназначенное подтверждать решения Багбарту, супруги Халди, в которое были вставлены драгоценные камни». А из Мусасирского дворца были взяты «сосуды из алебастра, украшенные драгоценными камнями и золотом».

Весьма долго, уже наряду с бронзовыми и железными изделиями, в хозяйственной жизни продолжалось употребление каменных орудий: обсидиановых (реже – кремневых) ножей, скребков, вставных лезвий серпов и наконечников стрел. Все это можно встретить в закавказских могильниках первой половины последнего тысячелетия до н.э., а древние поселения дают нам громадное количество разного рода терок, ступок, терочников и пестов как из туфа, так и из твердого камня (трахита и базальта).

И в Ванском царстве, как показывает археологический материал, камень прочно вошел в быт. Раскопки на Кармир-блуре дали значительное количество базальтовых зернотерок, ступок с пестами и чаш. Крупные камни зернотерок обнаружены у дверей временных жилищ, расположенных во дворе цитадели, такие же зернотерки были найдены и в самой цитадели (одна из них имела длину 60 и ширину 30 см). Из базальтовых предметов, найденных на Кармир-блуре, выделяется крупное базальтовое блюдо (диаметром 55, высотой 12 см), правильной круглой формы и исключительно тщательной отделки.

Хорошо обработанные базальтовые блоки употреблялись и при строительстве. Из таких блоков сложен цоколь стен цитадели города Эребуни (Арин-берд). Верхние части цитадели Тейшебаини (Кармир-блур) были украшены башенками и карнизом из хорошо отесанных базальтовых блоков. На камнях выполнялись клинообразные надписи.

Вопрос в том, что понимать под термином «хорошо»…

Нередко русло оросительного канала приходилось проводить в горах, создавая для него тоннель, а прокладывая дороги, урарты принуждены были зачастую врубаться в скалы.

Урартские крепости свидетельствуют об изумительном мастерстве древних каменотесов. На Ванской скале сохранились остатки многочисленных лестниц, площадок, ниш, а также обширных высеченных помещений. Сооружения в скалах встречаются почти на всей территории древнего Ванского царства…

Обработка крупных камней железным теслом и бучардой, а мелких каменных ‘изделий железным резцом была в Ванском царстве обычной техникой. Резцом же выполнялись на каменных стелах, камнях построек и скалах клинообразные надписи, поражающие иногда тщательностью работы.

Охранные крепости сооружались на труднодоступных местах, на высоких холмах или утесах, господствующих над местностью. Обычно для них выбирался выступ горного кряжа близ горной речки или родника, расположенного выше крепости, и вода по каменным или керамическим трубам подводилась к крепости. Нельзя забывать, что вопрос водоснабжения крепости был вопросом первостепенного значения.