Из числа урартских крепостей, расположенных на неприступном утесе, особенно интересна крепость Амкуберд на берегу оз. Ван, в 10 км западнее острова Лим. Прибрежный утес со всех сторон имеет крутые и обрывистые склоны, и расположенная на нем крепость была доступна только со стороны озера: над самой водой вырублен проход в крепость. Таким образом, при осаде враг мог штурмовать крепость только с озера, и то при помощи плотов или лодок. На труднодоступной скале, господствующей над окружающей местностью, была построена и крепость у сел. Аралеск, а также, крепость на Ванской скале, цитадель города Тушпы, крепость на Топрах-кале (выступ Зымзымдага) и Цовинарская крепость на холме, перерезающем южный берег оз. Севан, между селениями Алучалу и Цовинаром.

Крупные урартские поселения крепостного характера обычно занимали большую площадь, целиком или частично обнесенную стеной. Такого рода образцом является крепость Хайкаберд, занимавшая скалистый массив Болдага. Вся территория крепости, расположенной на нескольких холмах, делится на две примыкающие друг к другу части, обнесенные стенами циклопической кладки (крепости I и II). Внутри стен различимы остатки круглых в плане жилищ из сырцового кирпича на каменном фундаменте, а в южной части крепости II находится большой земляной холм, образовавшийся от разрушенной постройки из сырцового кирпича.

До сооружения крепости выбранный для нее холм или скала подвергались специальной обработке. Путем возведения подпорных стенок закреплялись склоны холма. Этот способ предохранения холма от оползней и размыва приводил к тому, что склон крепостного холма превращался в ряд террас, защищенных стенами; это увеличивало вместе с тем полезную площадь, которую можно было использовать под постройки. Разрушение подпорных стен нередко приводило к катастрофе. Например, в крепости у сел. Согютлу, на западном склоне Арагаца, наблюдались сильные оползни и размывы холма, после того как местные жители разобрали подпорные стенки, которые не отличались особенной массивностью.

Перед постройкой стен крепости обычно производилось выравнивание площадки; если крепость строилась на скале, то в скале вырубались ступени или углубления для камней основания, специального фундамента крепости не имели. Чтобы предотвратить размыв стен, в скале высекался желоб для стока воды. Такие желоба сохранились на северном склоне Ванской скалы, на том же самом месте, где имеются ступени, на которых покоилась древняя стена. Если стена или башня сооружались на краю холма, то склон холма первоначально облицовывался камнем, и затем уже возводилась стена. Нижние части высоких стен Ванской цитадели представляют как раз такую облицовку обрыва скалы. Облицовка скалы, являвшаяся одновременно и подпорной стенкой, подведена и под угловую башню Цовинарской крепости (Бельк ошибочно считал, что высота башни 8 м, тогда как на самом деле она была значительно ниже).

Урартские крепости сооружались либо целиком из камня, либо из сырцового кирпича на каменном основании; второй способ был более распространен. При разрушении крепостей верхняя часть стены, сложенная из сырцового кирпича, быстро размывалась, и от стены оставалась лишь каменная кладка основания. Этим и объясняется, что большинство урартских крепостей в Закавказье имело невысокие, иногда менее 2 м, стены с очень ровной верхней линией. И совершенно очевидно, что в данных случаях перед нами не развалины крепостей, сооруженных из камня, а остатки каменного основания, на котором возводилась стена из сырцового кирпича.

Стены урартских крепостей были очень мощными; толщина их обычно превышала 3 м. Кладка состояла из двух рядов крупных камней с завалом из более мелких камней между этими рядами и сооружалась без связывающего материала. Стены иногда облицовывались тщательно обработанными камнями правильной формы или их поверхность покрывалась слоем глиняной обмазки. Остатки построек с облицовкой сохранились на вершине Армавирского холма. Хорошо отесанные базальтовые блоки лежали в основании цоколя стены на Арин-берде, а в Тейшебаини были открыты декоративные башенки и карнизы, сложенные из базальтовых блоков отличной отделки.

У западного подножия Ванской скалы находятся остатки древнейшей из известных урартских крепостей. Стена этого укрепления сложена изогромных известняковых глыб, правильно обработанных. Отдельные ее камни достигают 6 м длины при высоте 0,75 м. На стене сохранились три надписи на ассирийском языке, рассказывающие о том, что эта крепость была построена царем Сардури, сыном Лутипри, правившим в середине IX в. Величина камней и мощность кладки «стены Сардури», как обычно называют эту крепость, отражают характерную для всех урартских построек особенность – преувеличенный запас прочности.

Изучая урартские постройки различного времени, можно наблюдать тенденцию уменьшения размера камней (например, в Закавказье). Здесь стены наиболее древних крепостей сложены из огромных камней циклопической кладкой, тогда как поздние крепости – из сравнительно мелких камней. Следует иметь в виду, что размер камней крепостных стен стоял также в зависимости от мощности всего сооружения, но это обстоятельство, однако, не противоречит общей тенденции уменьшения их размеров с течением времени.

Характерным образцом урартского крепостного строительства служит крепость на Ванской скале. Стены этой крепости были целиком сложены из камня, причем облицовка их состояла из больших камней, хорошо отесанных; при кладке стены тщательно соблюдался прием перевязки швов, так же как и в постройках из кирпича. Линия стены крепости на Ванской скале не была прямой, она разбивалась выступами, наподобие контрфорсов или ложных башен, без помещений внутри их. Ассирийские изображения дают нам материал для реконструкции урартских крепостей, особенно верхней их части, увенчанной зубцами. Каменные зубцы известны и по Ванской цитадели.

Из урартских памятников архитектуры лучше изученной считается цитадель города Тейшебаини. Громадная постройка занимала площадь около четырех гектаров и состояла из 120-150 помещений.

Северный и восточный фасады здания, примыкавшего к обрывистым склонам холма, имели неправильную, уступчатую в плане форму, соответственно поверхности Кармир-блура. Западный фасад выходил на просторный, огражденный крепостной стеной двор, имевший два входа – один в южной части, а другой в северо-западной. Основной вход представлял хорошо укрепленные ворота с двумя большими башнями по сторонам въезда и внутренним помещением, а второй, расположенный у северо-западного угла цитадели, состоял из небольших ворот, через которые свободно могла проехать повозка, и узкой калитки для пешеходов. Проем первых ворот был вымощен громадными, неправильной формы каменными плитами, а вторых – булыжником и галечником.

Стены цитадели, возведенные с преувеличенным запасом прочности, сложены из крупных сырцовых кирпичей на цоколе высотой около 2 м, сооруженном из огромных грубо обработанных камней. Камни цоколя, уложенные без раствора, были покрыты сверху глиняной обмазкой. Толщина внешней стены достигала 3,5 м, а внутренних стен – 2,1 м.

Здание, соответственно строительному материалу, имело прямолинейные формы; линия фасада разбивалась контрфорсами, а по углам цитадели стояли массивные башни. .Высота стен в различных частях была разной, от 6 до 12 м, так как все здание, в связи с рельефом холма, имело уступчатую форму.

Урартские каменные постройки сохранились в сильно разрушенном виде, да, кроме того, большинство этих развалин находится еще под землей.

Трудно определить время постройки Мусасирского храма, но из указания Луврской таблички о том, что в храме находилась статуя Сардури, сына Ишпуини, можно заключить, что Мусасирский храм уже существовал в конце IX или в начале VIII в. Очень вероятно, что он был сооружен в конце IX в. братом Сардури, урартским царем Менуа, присоединившим Мусасир к урартским владениям еще в начале своего правления, о чем говорится в двуязычном тексте Келяшинской стелы.

Архитектурные формы храма бога Халди в Мусасире представляют исключительный интерес. Они совершенно отличны от известных нам месопотамских, ассирийских и вавилонских форм храмов.

Храм сооружен на высокой платформе (четверть общей высоты здания); на платформу вела лестница, которая на рельефе была отмечена, по-видимому, краской и потому не сохранилась. Храм имел двускатную крышу с высоким фронтоном, увенчанным изображением копья. Невысокая дверь, вход в храм, расположена в центре фасада, по сторонам входа помещались два больших копья и две статуи в молитвенной позе.

Фасад украшен шестью столбами или колоннами без капителей и баз, но с поперечными валиками. По изображению нельзя решить, были колонны храма в сечении круглыми, прямоугольными или представляли пилястры. Первое предположение более правдоподобно и вероятно. До нас дошло большое количество отдельных частей урартских колонн, всегда имеющих круг в сечении; квадратное или прямоугольное сечение не встречалось ни разу.

Из центра Урарту и из его окраинных областей происходят базы колонн, части стержней и капители, причем древнейшие из них, с именем Ишпуини, сына Сардури, относятся к IX в. В Закавказье (район Армавира) были обнаружены две базы колонн с посвятительными надписями Аргишти, сына Менуа. Урартские колонны составлялись из отдельных частей – базы, капители и нескольких барабанов ствола. Каждая часть имела вверху углубление, а внизу выступ, так как при установке колонн верхний барабан вставлялся в нижний. Никаких металлических скреп, по-видимому, не существовало. Поперечные валики на колоннах Мусасирского храма, быть может, передают декоративно отмеченные швы на месте скрепления отдельных частей стержня.

Стены храма были украшены круглыми щитами, с сильно выступающей средней частью, помещенными как на колоннах, так и в простенках между ними. Эти декоративные щиты, по форме совпадающие со щитами, найденными на Топрах-кале и Кармир-блуре, подробно описываются в тексте Луврской таблички, где отмечаются также и скульптуры из бронзы, поставленные перед храмом.

Уже с первого взгляда устанавливается связь Мусасирского храма с некоторыми архитектурными памятниками Малой Азии, с прототипами классических древнегреческих храмов. Храм в Мусасире, таким образом, открывает нам неизвестные страницы истории архитектуры Передней Азии, представляя древнейший из известных типов храма с фронтоном и колоннадой, который лег в основу античной архитектуры.

Леман-Гаупт совершенно справедливо связывал Мусасирский храм с памятниками Пафлагонии, а Герцфельд указывал на то, что фронтон храма, украшенный геометрическим узором, напоминает фригийские образцы.

Связи малоазийского искусства с урартским не ограничиваются лишь Мусасирским храмом. В частности, довольно давно было отмечено, что капители колонн ионийского стиля имеют декоративные элементы, сходные с урартскими. Так, характерный для Ионии орнаментальный мотив «овы» (kymation), представляющий стилизованный венец из листьев, свой реалистический облик сохранил в урартском искусстве, но не на архитектурных памятниках, а на металлических изделиях.

Тут следует отметить одну чрезвычайно характерную особенность урартской архитектуры – незначительную роль орнаментации в камне. Все дошедшие до нас обломки и части урартских колонн лишены какой бы то ни было резьбы по камню. Скульптура не была органически связана с архитектурой. И даже в пещерных помещениях, где резьбе был предоставлен широкий простор, этот вид искусства не получил своего развития. Помещения, высеченные в скалах, имеют на стенах лишь несложные декоративные изображения, тесно связанные с формой сооружения или же имитирующие особенности наземных построек, которые служили образцом для оформления пещерных помещений. Урартские архитектурные памятники украшались или металлическими предметами (как щиты и статуи), не имеющими органической связи с архитектурой, или разноцветной каменной инкрустацией.

Вопрос цвета в урартской архитектуре, по-видимому, имел большое значение. Выше было указано, что храм на Топрах-кале был построен из разноцветного камня. Моисей Хоренский, приводя легенду о постройке города Вана царицей Шамирам, говорит о роскошных зданиях, разукрашенных различными красками и разноцветными камнями.

Об искусстве использования в декоративных целях цветного камня свидетельствует другой архитектурный памятник, открытый на Топрах-кале. Около него находились развалины какого-то здания, возможно, дворца, построенного из сырцового кирпича, с остатками каменного пола и стенной панели, украшенными каменной инкрустацией. В светлых и темных плитах пола вырезались круглые лунки, куда вставлялись концентрические кольца из разноцветного камня: черного, темно-красного и белого. В центре колец помещалась коническая вставка плоским основанием вверх, которая закреплялась посредством металлического штифта. Наряду с инкрустацией этого типа в том же здании обнаружены прямоугольные и фигурные вставки. Сложный узор составлялся также из комбинации вставок ласточкина хвоста и ромбов.

Раскопки на Арин-берде и на Кармир-блуре свидетельствуют о том, что в урартской архитектуре и роспись стен имела широкое распространение. При разведочных раскопках 1950 г. одного из разрушенных помещений на Арин-берде удалось обнаружить остатки замечательных росписей, выполненных в основном синей и красной краской по белому фону стен.

Панели с рельефами, подобные найденным в ассирийских дворцах, в Урарту неизвестны, хотя существование их вполне вероятно, на что указывают и обломки фриза из красного мрамора с резными изображениями, украшавшего некогда стены здания, находившегося в юго-восточной части древней крепости на Топрах-кале. Историки ассирийского искусства не раз уже указывали на то, что стенные рельефы, характерные памятники ассирийского искусства, тесно связаны с искусством так называемых горных народов Передней Азии, влияние которых отчетливо заметно и в культуре Ванского царства.

В шумерском городе Лагаше (середина III тысячелетия до н. э.) были открыты две каменные статуи, изображавшие правителя Лагаша, Гудеа, в виде архитектора. На коленях статуй показаны палетки с лежащими на них резцами для нанесения изображек ний и линейками. На одной из палеток – план сложного крепостного сооружения.

Линейка с делениями на коленях Гудеа представляет меру длины (локоть), разделенную на 16 частей; пять из них имеют более дробные деления (от двух до шести), самое мелкое деление – 1/96 локтя. В нижней части линейки это деление в свою очередь разделено на две и на три части, воспроизводя, таким образом, 1/288 часть локтя.

Древнемесопотамские архитектурные планы сохранились и на глиняных табличках различного времени; на некоторых из них клинописью обозначены размеры отдельных частей построек.

Но надо заметить, что эти архитектурные планы никогда не выполнялись в масштабе, а представляли лишь схематический, эскизный план строения. Вероятно, дальнейшие археологические работы на территории Ванского царства дадут нам и урартские планы этого же типа, так как перед постройкой производилась разбивка площади. И тогда при изучении остатков урартского строительства можно будет установить размер основной древней меры длины – локтя.

При обследовании Кармир-блура архитектор А. В. Сивков обратил внимание на то, что все тесаные камни имеют одинаковую высоту [примерно 0,52 (0,518) м] и равняются длине кирпичей. Это совпадение дало повод А.В. Сивкову предположить, что камни и кирпичи соответствуют величине урартской единицы измерения. Многочисленные промеры отдельных основных частей построек (длина и ширина комнат, размеры выступов и др.) дали цифры, кратные 0,52 (0,518) м, доказывая таким образом, что урартский локоть был близок подлине к ниппурскому (0,518 м). Это наблюдение подтверждается и тем, что ниша «Дверь Мхера», один из основных культовых урартских памятников, в высоту имела 5,18 м, т. е. ровно десять локтей.

Особенно ценны результаты наблюдений А.В. Сивкова, установившего, что одна из основных линейных мер древнеармянских архитектурных памятников оказалась очень близкой к урартской: 0,518-0,525 м. Этим хорошо подтверждается культурная преемственная связь Армении и Урарту.

Царский локоть в Египте !!!