Соображения, которые я попытаюсь изложить в этой статье, в основных чертах пришли мне в голову довольно давно. Но, поскольку в советские времена они серьезно расходились с официальной точкой зрения на исторические процессы, опубликовать их не было никакой надежды. К тому же это были лишь довольно смутные гипотезы, и проверить некоторые мои предположения было невозможно. Признаться, я даже не надеялся дожить до крушения советского строя.

Позже в моем поле зрения появилось большое количество людей, носившихся с глобальными теориями устройства мира, иногда совершенно дикими. Читая их, я поражался, как люди, порой не видя ничего дальше собственного носа, так любят рассуждать о материях космического масштаба. Меня это раздражало. Естественно, при таком положении дел совершать поступки, которые я осуждал в других людях, было бы глупо. Юношеская уверенность в своих способностях объяснять все мировые процессы к тому времени у меня в значительной мере уменьшилась.

Однако, эти мысли, раз возникнув в моей голове, не хотели покидать ее. Они скромно бродили где-то на заднем плане и время от времени тихонько просились на бумагу. И вот – допросились. В конце концов, уже столько написано глупостей, что если и я скажу еще одну, в общем потоке ее вряд ли кто-либо разглядит.

Последними толчками к написанию этой статьи были два события:

Выход в свет книги Г.А. Багратяна “Общество и государство”,

Появление на “Тенетах” (www.teneta.rinet.ru/) ссылки на список любимых книг Б. Стругацкого.

Книга Багратяна затрагивает ту же тему, о которой хотел написать и я. Кое-что в этой книге подтверждает мои собственные мысли, хотя со многим я не согласен. Было понятно, что многие историки двигаются в том же направлении, что некогда я. Стало немного обидно, вдруг кто-нибудь сформулирует новую теорию исторического развития раньше меня. Что же касается списка Стругацкого (www.rusf.ru/abs/rek_s.htm), то мне тоже захотелось составить подобный (Дан Дорфман, по ошибке, принял его за список Делицына (www.teneta.rinet.ru/)). Однако, я в своем списке перечислил не столько книги, которые часто перечитывал, сколько те, которые тем или иным образом повлияли на мое мировоззрение (как бы громко это не звучало). После того, как мой список был опубликован в Сети, я понял, что он неполон. Я забыл включить туда имена Дж. Шульца и А. Фидлера. Конечно, они никогда не считались великими писателями, но именно благодаря им (а также Куперу и Майн Риду) я обязан интересу к древней американской истории, к истории древних индейских культур. Изучение истории астеков, майя, инков и прочих индейских народов привело меня к тем выводам, которые я намерен изложить здесь.

И еще несколько слов. Возможно, здесь окажется гораздо меньше цитат и ссылок, чем положено для серьезной научной работы. Но мне и не хотелось писать длинное и скучное научное произведение. Надеюсь, что статью смогут дочитать до конца и обычные люди, а не только специалисты (хотя, конечно, это далеко не комические куплеты). За большим количеством цитат лучше обратиться к Мише Вербицкому (http://imperium.lenin.ru). У него есть удивительная особенность в рекордно короткие сроки находить любые цитаты по любому вопросу. Данная статья Ц лишь изложение моих взглядов на возникновение и развитие общества и государства. Те не менее я счел необходимым поместить в конце статьи список (правда, далеко не полный) использованной литературы.

Итак…

Заинтересовавшись древней американской историей (в частности Древним Перу), я с удивлением обнаружил, что социально-экономический строй империи инков некоторые западные историки характеризуют как социалистический, коммунистический или авторитарно-коммунистический. Государственное устройство Тауантинсуйу (империи инков) и в самом деле поразительно напоминало строй царивший тогда в СССР. Некоторая растерянность в определении государственного устройства инков была заметна и в трудах советских ученых. Конечно же, они продолжали относить государства Древнего Перу к рабовладельческой формации, однако вынуждены были признать, что это какой-то новый, не классический, а весьма специфичный вариант рабовладения. Под классическим вариантом имелись в виду Древний Рим и Древняя Греция.

Но древние перуанские государства с большим трудом подходили под определение “рабовладельческого общества”. Даже советские историки предпочитали называть их раннеклассовыми. Дело в том, что у инков и других народов Перу фактически не было ни рабов, ни рабовладельцев. Прослойка домашних слуг, т.н. “янакон”, было настолько мала, что даже при очень большом желании ее никак нельзя было представить как “класс”. Правда, некоторые советские исследователи предлагали рассматривать все население Тауантинсуйу (за исключением аристократии) как некоего коллективного раба. Это может быть справедливо, разве что, в самом общем понимании слова “раб”. Конечно, каждый гражданин является в некотором смысле рабом государства, поскольку должен повиноваться его установлениям. Однако, это скорее из области эмоций, в строгом же смысле население Тауантинсуйу не может быть названо рабами, ибо подавляющее большинство жителей империи инков были свободными гражданами. Не было рабов, не было и рабовладельцев. Правящий слой инкской империи можно охарактеризовать как государственных чиновников, подчинявшихся правителю государства – Верховному Инке. Землю, которую они получали, Инка давал им лишь в пользование или в управление, но никак не в собственность. Частной собственности на землю у инков не было. Вся земля была государственной. Но к этому я еще вернусь.

По-моему мнению древние перуанские государства никак не подходили под классическое марксистское определение рабовладельческой формации. Так что же они такое? Уникальный случай? Особый путь развития? Почему они не вписываются в такую, казалось бы, стройную теорию марксистской теории исторического развития? Все эти вопросы требовали ответа, и я стал изучать историю других рабовладельческих обществ (Египта, Месопотамии, Китая, всех, информацию по которым смог найти), сравнивая их государственное устройство с инкской империей. И во всех этих государствах я находил то же, что и у инков. Под классическое марксистское определение подходил разве что Греция и Рим, и то с существенными оговорками. Выходило, что государства, всегда преподносимые как типичный пример рабовладельческого общества, являлись скорее исключением из правил. Владение рабами не могло быть основной характеристикой раннеклассовых обществ, поскольку во многих из них оно не играло решающей роли, тогда как в некоторых обществах, традиционно считавшихся феодальными и даже капиталистическими, оно было широко развито. Я ответил себе на вопрос “была ли древнеперуанская цивилизация уникальной?”. Нет, она не была уникальной, она – типичный пример для раннеклассовых обществ. Но за этим ответом последовало множество новых, более серьезных, более глобальных вопросов.

На каких критериях должна строится характеристика раннеклассовых обществ? Верна ли в целом марксистская модель исторического развития человеческого общества? Почему цикл развития у марксистов включает пять формаций: первобытную/коммунистическую, феодальную, капиталистическую и социалистическую? (Или четыре формации, если считать социализм лишь фазой коммунистической формации). Какая здесь логика? Почему их не три или не двенадцать? Почему именно после социализма мы вернемся к первобытности (поскольку коммунизм, по мнению марксистов, – есть первобытный строй, но на более высокой ступени развития)? И, если общество действительно развивается спиралеобразно, то почему вместо коммунизма мы пришли к тому же устройству, что и у раннеклассовых государств? (Сходство между типичным раннеклассовым государством и советским строем казалось мне настолько сильным, что я склонен был считать их разными вариантами одной и той же формации. Подробнее об этом ниже.). Плюс к этому марксистское определение государства, как машины для угнетения, вызывало у меня серьезные возражения. И на все эти вопросы мне также хотелось найти ответы.

Начнем с определения государства. За человеческую историю было высказано множество определений и гипотез возникновения государства. К этому вопросу обращались и Жозеф де Местр, и Руссо, и Радищев и др. Все эти гипотезы я перечислять здесь не буду, интересующиеся историей этого вопроса могут обратиться к соответствующей литературе (например, лекция проф. Н.В Устрялова “Понятие государства”, а так же: Фильмер “Патриарх”, К. Виттфогель “Восточный деспотизм”, К. Каутский “Материалистическое понимание истории”, В.Н. Хропанюк “Теория государства и права” и т.д..) Ленин в своей работе “О государстве” совершенно справедливо отмечает, что “едва ли найдется другой вопрос, столь запутанный умышленно и неумышленно представителями буржуазной науки, философии, юриспруденции, политической экономии и публицистики, как вопрос о государстве”. Однако далее он прилагает все усилия, чтобы запутать этот вопрос еще больше. Для теоретиков марксизма государство – это “аппарат принуждения людей”, “машина для угнетения одного класса другим”. Под “государством” можно понимать и властный аппарат, и сообщество людей. Во втором случае государство это не только правительство, но и все граждане в целом. Но если граждане являются составной (и неотъемлемой) частью государства, то они никак не могут быть аппаратом угнетения самих себя. В марксистских трудах речь, в основном, идет о правящей верхушке, об органах управления. Но были ли они созданы лишь для угнетения? Согласно марксистской теории возникновение государства представляется неким заговором небольшой кучки злонамеренных людей. В упрощенном виде это выглядит так: вожди племен и жрецы, используя в корыстных целях служебное положение, накопили некие богатства. Естественно, что для охраны этих богатств им понадобилось создать армию, полицию и проч. И, конечно же, для угнетения соотечественников, чтобы получать все новые и новые богатства. Но возникает резонный вопрос, почему рядовые члены племени потакали подобному произволу? Как они допустили подобное безобразие, если им самим это не было только во вред?

Я полагаю, что возникновение государство было вполне закономерным процессом. Причем в нем было заинтересованно все человеческое сообщество в целом. В природе животные сообщества образуются именно потому, что это облегчает отдельным особям борьбу за существование, повышает шансы на выживание для данной популяции, да и всего вида. Так же и у людей. С переходом к производящему хозяйству, население стало резко увеличиваться. Управлять разросшимся племенем старыми традиционными методами стало трудно. Для успешного земледелия потребовалось приводить ирригационные работы, рыть каналы (заметьте, что первые государства появились там, где было особенно необходимо ирригационное земледелие); для защиты от врагов нужно было строить большие укрепления. На эти работы приходилось организовывать большие группы людей. Возникла потребность в новых методах управления и в некой, обособленной от общей массы земледельцев, группе, которая взяла бы это управление на себя. Главная функция государства (и я настаиваю на этом) – это управление. Кстати, даже Ленин в одном месте своей работы “О государстве” согласился с этим (в свойственной ему косноязычной манере): “Оно (государство, Д.Л.) всегда было известным аппаратом, который выделялся из общества и состоял из группы людей, занимавшихся только тем или почти только тем, или главным образом тем, чтобы управлять”.

Вот что пишет по этому поводу специалист по древней мексиканской истории Альберто Рус: “Сначала государственная власть выступала только как средство реализации общественно полезных функций (экономических, политических, религиозных), но постепенно оно превращалось в эксплуататорскую власть, не теряя при этом своего функционального характера”.

А вот мнение Г.А. Багратяна: “Наличие более чем одной связи между людьми уже выдвигает задачу управления, регулирования. Отсюда, если попытаться дать элементарное определение государства, то последнее есть не что иное, как определенный институт организации этого управления. Таким образом, любое общество содержит в себе определенный элемент государства или государственности. И, конечно, так называемый первобытный общинный строй был элементарной формой государства, так как государство по своей природе постоянный спутник человеческого общества.” С этим трудно не согласиться, за исключением, пожалуй, того, что первобытный строй – это форма государства. Но об этом ниже.

Конечно, государственное устройство предполагает некоторое, большее или меньшее, ограничение прав отдельных граждан ради всеобщего блага. И глупо было бы утверждать, что люди, получившие бразды правления, никогда не использовали свое положение в личных интересах. В подобных примерах недостатка нет. Однако повторюсь, главная функция всякого государства есть управление. Мы ведь все знаем, например, что инспекторы ГИБДД частенько вымогают деньги у водителей. Но никому не пришло в голову утверждать, что дорожная инспекция создана исключительно для вымогания денег.

Точного времени возникновения первого государства история не знает. Да и вряд ли это возможно узнать, поскольку появление государственного устройства не какое-то одномоментное событие, а долгий постепенный процесс. О том, как он проходил историческая наука знает очень мало. Прямых свидетельств этого нет. Но, используя косвенные свидетельства и логику, я представляю этот процесс следующим образом.

Переход к производящему хозяйству (в первую очередь к земледелию) привел к росту населения племени. Уже одно это вызвало некоторые трудности в решении тех вопросов, которые обычно обсуждались всем племенем (или мужской его частью). Понятно, что чем меньше людей обсуждает тот или иной вопрос, тем легче им договориться. Но увеличение населения позволило проводить широкомасштабные работы в интересах всего племени. В первую очередь эти работы были связаны с земледелием (различные ирригационные работы, строительство каналов, дамб для защиты от наводнений), но также, вероятно, связанных с обороной своих поселений (строительство защитных сооружений) и с религией (строительство мест поклонения богам). Естественно, это привело к выделению особой группы людей, которые бы занимались руководством этими работами. Возникла необходимость в единоначалии, ибо любое серьезное дело может быть доведено до конца лишь при едином руководстве. Несомненно, что первоначально такие руководители были выборными и выбирали наиболее способных к данному делу. И лишь гораздо позднее возникло наследование тех или иных должностей. В подтверждение этого можно привести пример из древней китайской истории. “Согласно преданию, Юй, предводитель ся, основал династию того же названия. Предшественниками Юя были правители Яо и Шунь. У Яо был сын, но свой “престол” Яо завещал не ему, а, посоветовавшись со старейшинами, назначил своим преемником мудрого Шуня. Тот, в свою очередь, передал власть не своему сыну, а прославившемуся умом и способностями Юю. Однако затем место Юя вопреки традиции занял его сын Ци. После этого верховная власть стала передаваться по наследству.”

Конечно, необходимость в единоначалии периодически возникала и раньше. На время военных походов племена избирали себе военного вождя. Такой вождь руководил воинами племени, но только во время набегов на другие племена. В мирное время он не имел власти. Такие военные вожди известны у североамериканских индейских племен, такими же вождями, по сути, были и русские князья в самый ранний период русской истории. Кстати, согласно широко распространенному среди историков, особенно марксистов, мнению, именно военный вождь явился прообразом правителей древнейших государств, поскольку такой вождь со своей дружиной имел возможность накапливать богатства путем грабежа соседних племен. Т.н. период “военной демократии” считается обязательно предшествующим государственному строю. Это не совсем верно. Военная демократия вовсе не обязательный этап. Если посмотреть историю государств, развившихся непосредственно из военной демократии (Франция, Германия, Скандинавия, Россия, государство астеков), то очевидно, что эти государства возникали не независимо, а либо на развалинах других государств, либо под сильным влиянием более развитых соседей, уже находившихся к тому времени на государственной стадии развития. Например, конфедерации и союзы племен стали формироваться у североамериканских индейцев лишь под натиском европейцев или под влиянием южных, более развитых, соседей. Это как бы вторичные государственные образования, поскольку здесь имеет место лишь заимствование уже существующих государственных институтов. Роль военных вождей в данном случае действительно высока и они часто становились в последствии правителями этих государств, т.к. их племена вынуждены были постоянно защищаться от более развитых соседей. Набеги и захваченная богатая добыча несомненно поднимали авторитет военных вождей, а грабежи могли играть значительную роль в экономике этих племен. Но, повторюсь, все это возможно только при одном условии – при наличии высокоразвитых соседей, у которых уже сложились государственные отношения.

В первых, возникших независимо государствах (Египет, Месопотамия, Китай, ранние государства Мексики и Перу) процесс становления государства и власти проходил несколько иначе. Военные вожди не могли иметь тут большой власти. Война – дело нелегкое, многое здесь зависит от удачи. Гораздо легче грабить богатых соседей, занятых земледелием и скотоводством, чем воевать с такими же бедными охотничьими племенами, как и твое. Да и что грабить у охотников и собирателей. Большого авторитета не заработаешь. К тому же военные вожди имели власть только непосредственно над воинами, отправившимися в поход, и только на время похода. Гораздо большую, и постоянную, власть могли иметь вожди и жрецы, занимавшиеся повседневными делами племени. С переходом к земледелию их влияние должно было сильно возрасти. Что касается жрецов, то хороший урожай и успех в делах для древних людей, несомненно, зависел от милости богов. К тому же жрецы, наблюдая за явлениями природы, за разливами рек и проч., действительно могли обладать ценными для племени знаниями. Например, относительно жрецов майя В.И. Гуляев пишет следующее – “Уже с глубокой древности жрецы разработали весьма совершенный солнечный календарь, точно регулирующий все сроки основных земледельческих работ – вырубки леса, его выжигания, сева в начале сезона дождей, уборки урожая.”

Именно по этому практически во всех древнейших обществах государственная власть – это власть теократическая. Египетские фараоны – были богами на земле, во многих других странах правитель являлся одновременно и верховным жрецом. Вожди и жрецы не потому получали власть, что были богаты Ц они становились богаты именно потому, что получали власть, т.е. возможность руководить людьми.

Вот таков, на мой взгляд, процесс возникновения первых государств. Я старался изложить его в максимально краткой форме. Дальше, более подробно, я остановлюсь на истории раннеклассовых государств и на тех сходных чертах, которые существуют между т.н. “рабовладельческими” государствами и государствами социалистическими.

Утверждение, что древнеегипетское царство или государство инков и Советский Союз имели сходное государственное устройство может показаться диким. Ведь, согласно общепринятому мнению, и в Древнем Египте и в Древнем Перу существовали рабовладельческие отношения и общество делилось на рабов и рабовладельцев, а в социалистических странах не было ни рабовладельцев, ни рабов, да и четко выделенных классов не видно. Я попытаюсь доказать, что общепринятое мнение ошибочно.

По поводу рабовладения Г.А. Багратян в своей работе “Общество и государство” пишет следующее: “…рабство есть только форма реализации экономических отношений. Оно имело место в течение всего процесса развития человеческого общества, пока новые, более высоко организованные формы реализации экономических отношений постепенно не устранили необходимость в существовании рабства”. Сомневаюсь, правда, что все предпосылки к существованию рабства устранены, но согласен, что рабство сопровождало человечество на всем пути его развития. В определенных государствах или при определенном строе, в зависимости от конкретных условий, рабство могло быть более или менее распространенным. Но оно существовало и до возникновения государств (тлинкиты, цимшиане), и в Древнем мире, и при феодализме, и при капитализме (например, рабовладение в Америке), и при социализме (огромные массы заключенных были именно рабами). Оно существует и сейчас (Чечня). Поэтому рабовладение не может служить главной характеристикой древних обществ.

Каковы же были эти общества? Во-первых, подавляющее большинство населения в древневосточных государствах, а также в древних государствах Мексики и Перу, составляли свободные граждане. Ни в Египте, ни в Месопотамии, ни в Китае, Мексике, Перу, ни в большинстве греческих государств рабы не были главной производящей силой. Процент рабов в различных странах мог быть больше или меньше, но основными производителями были свободные люди. В категорию рабов попадали, в основном, военнопленные, преступники и несостоятельные должники. Например, в Египте в период Древнего Царства порабощение свободных египтян осуждалось (хотя, вероятно, такие случаи и имели место). Многие вельможи, желая продемонстрировать свою добродетель, обязательно упоминают в своих автобиографических надписях о том, что за свою жизнь не поработили ни одного египтянина. Среди сотен тысяч иньских надписей вообще нет ни одной, где говорилось бы о превращении военнопленных в рабов и об использовании их в производительном труде.

Давно утвердилось мнение, что египетские пирамиды были построены исключительно рабами, огромным количеством рабов, большинство из которых сложили на этом строительстве свои кости. Последние исследования показывают, что это мнение ошибочно.

Хотя, вероятно, рабский труд при строительстве пирамид вполне мог использоваться, но главным образом общественными работами (строительством пирамид, каналов, работами в каменоломнях и проч.) занимались опять таки свободные граждане. Об этом пишет и Геродот. Сохранились, например, надписи времен Рамзеса II, в которых говорится о производстве различных общественных работ. Наряду с перечислением продуктов (пива, хлеба, чеснока и проч.) выделенных для прокорма строителей, неизменно подчеркивается повседневная забота фараона о рабочих, сообщается, что за время работ не умер ни один осел, никто не страдал от жажды и не испытал горечи разочарования. Существуют надписи, в которых фараон благодарит своих рабочих за усердие. Вряд ли фараон стал бы так относиться к бесправным рабам. Это не означает, само собой, что труд строителей пирамид и каналов был легким. Но, несмотря на тяжелый труд, работа строителей была более престижна и, главное, более прибыльна, чем работа земледельца-общинника (в смысле материального обеспечения).

Итак, основным “эксплуатируемым” классом в древнеегипетском обществе были свободные общинники. То же самое можно видеть и в Палестине (ам-гаарец), да и во все остальных древневосточных обществах, а также в древних государствах Америки и в большинстве государств Древней Греции. Только в Риме роль рабов была столь велика, что значение рабского труда практически сравнялось с трудом свободных общинников. Но о причинах этого я расскажу ниже.

Поскольку “эксплуатируемый” класс в древних обществах нельзя однозначно характеризовать как рабов, то и правящий класс также нет смысла называть рабовладельцами. Этот класс правильнее было бы назвать государственным чиновничеством. Вельможа в древних государствах не был самостоятельным правителем или землевладельцем, наподобие феодала в Средние века. Он был лишь подчиненным правителю чиновником, его наместником, управляющим той или иной областью государства. Благосостояние такого вельможи всецело зависело от его должности и в любой деспотии восточного типа представить вельможу вне служебной карьеры невозможно. И хотя со временем большинство высших чиновничьих должностей становится наследственными, но передача должности от отца к сыну по прежнему каждый раз утверждалась царем или верховным правителем. Верховный же правитель стоял над всем остальным обществом, как бы олицетворяя единство всего общества и являясь зримым воплощением государства, государственной власти. Именно в этом смысле он был собственником всей земли в стране, и именно в этом смысле все население ее было его слугами. Часто богатство правителя считалось мистически необходимым для процветания всего народа, особенно если учесть, что большинство древних правителей исполняло и жреческие функции.

Практически же в государствах Древнего Мира не существовало частной собственности на землю. Земля была либо государственной, либо общинной (что тоже можно считать государственной землей, поскольку и на нее распространялась власть правителя, как верховного собственника всей земли). Свободные общинники не были собственниками земли на которой работали, они получали ее во владение. Иногда общинниками периодически давали разные участки (в Перу, например), иногда же участок земли давался в пожизненное владение и мог даже передаваться по наследству. Но в любом случае земля оставалась собственностью общины. Для примера сошлюсь на А.И. Павловскую, занимавшуюся вопросами землевладения в Египте – “Характерной особенностью производственных отношений как древнего, так и эллинистического Египта является собственность государства на основные средства производства – землю и ирригационную систему. Эта особенность засвидетельствована в ранне-эллинистических документах: папирусы III в. до н.э. указывают лишь на две узаконенные категории земли: царскую и “уступленную”, т.е. землю, уступленную во владение, но не в собственность.”

Тоже можно сказать об Урарту, древних государствах Месопотамии, Вавилоне, Ассирии, Китае и проч. “Как и в египетском Древнем царстве, у инков правитель считался собственником всех земель. Его персона обожествлялась, а разница между государством и хозяйством царя не осознавалась.” Правящий класс (вельможи, наместники, чиновники) также не имели собственной земли. Земли, выдаваемые им во владение правителем, были двух видов. Во-первых, земли данные исключительно для прокорма себя и своей семьи. Величина таких пожалований зависела от должности вельможи, которому земля выдавалась. Тем ни менее эта земля оставалась собственностью государства и могла быть отобрана правителем (но на практике это, вероятно, происходило редко). Во-вторых, земля давалась в управление. В данном случае вельможа выступал как управляющий государственным имуществом, как своеобразный губернатор, что, конечно, не исключает возможности использования служебного положения в личных целях.

Вообще главной чертой древних государств являлась крайняя централизация власти. В руках государства (царя) сосредотачивалась вся власть – законодательная, исполнительная, судебная, религиозная. Государство занималось управлением земельным фондом и надзором за оросительной системой, регулированием цен на наиболее важные продукты питания и производства. Ассирийский царь Шамшиадад в одной своей надписи с гордостью говорит о том, что он установил в своей стране твердые цены на зерно, масло и шерсть, причем цены эти, как это видно из деловых документов, были вдвое ниже цен, существовавших тогда в Вавилонии.

Часто даже крупная торговля находилась в руках государства, как, например, в Мексике и Вавилоне. Вавилонские же цари управляли лесными ресурсами и принимали ряд мер к охране лесов, которые были разбиты на отдельные “лесные участки” и находились в ведении особых “лесничих”, подчинявшихся главному лесничему.

Исходя из необходимости жесткой централизации управления, в государствах Древнего Мира преобладали деспотические формы правления. Попутно замечу, что форма правления, конечно, впрямую не зависит от общественно-экономической формации. Т.е. какой-либо общественно-экономической формации нельзя поставить в соответствие единственную форму правления. В зависимости от конкретных условий форма правления может быть как “деспотической”, так и “демократической”. Так при капитализме существуют и монархии, и республики. В Средние века, при феодализме, наряду с преобладанием монархий, известны и республики (Венеция, Генуя, Псков, Новгород). В Древнем мире республиканским может быть названо правление в Риме (в отдельные периоды) и некоторых государствах Греции, но преобладало (в силу вышеназванных причин) именно деспотическое, монархическое правление.

Теперь, опираясь на все сказанное выше, можно сравнить государственное устройство классического (в моем понимании) древнего государства с устройством государства социалистического (предположим, Советского Союза, как наиболее яркий пример). В социалистических государствах также существует жесткая централизация власти, государственная собственность на землю, правящим классом также является государственное чиновничество, характер правления – преимущественно деспотический, распространен культ личности правителя, олицетворяющего собой Государство. Никто, надеюсь, не станет отрицать, что сталинский режим был крайне деспотичным, монархическим, хотя официально и не назывался таковым. В этом отношении древние правители были более честными, или же более наивными. Правящий режим в Советском Союзе после смерти Сталина, несмотря на некоторые послабления, продолжал оставаться деспотическим. Стремления к возвеличиванию правителей видны и в других социалистических странах, правда, не в такой выраженной форме, как культ личности Сталина. Надо заметить, что при социализме, как и в древности, правитель являлся и идеологическим лидером. Конечно, он не назывался Верховным Жрецом, но по внешним проявлениям коммунистическую идеологию вполне можно приравнять к религии, своеобразной религии без Бога.

Подобно древним государствам, именно в силу деспотичности правления, в социалистических странах также существовала прослойка рабов. Особенно отчетливо это видно на примере Советского Союза, ведь люди согнанные в лагеря были именно рабами. И также как в Древнем Египте, у шумеров, астеков и прочих, рабами становились в основном военнопленные и преступники (с точки зрения властей, разумеется).

Есть еще одно косвенное подтверждение схожести раннеклассовых и социалистических обществ. Это искусство. Мне кажется несомненным, что у двух похожих идеологических систем и течения в искусстве должны быть сходны. В данном случае это особенно ярко видно в архитектуре. Жесткая централизация и подчинение всех сфер жизни государственной власти привели к развитию монументального искусства, строительству величественных храмов, гигантских статуй правителей и богов, пирамид и гробниц правителей. Но монументальное искусство характерно и для социалистических государств, в первую очередь это касается строительства общественных (в основном партийных) зданий, не говоря уже о различных мавзолеях с останками коммунистических правителей.

Все дальнейшие рассуждения я строю, основываясь на теории циклического (спиралевидного) развития человеческого общества, да и любого развития во Вселенной. Однако, рассказывать здесь историю возникновения этой теории, равно как и доказывать ее правильность, я не буду, учитывая объемность вопроса. В данной работе эта теория принимается за аксиому.

Итак, если согласиться с вышеописанными выводами о схожести государственного устройства в раннеклассовых и социалистических обществах, представляется несомненным, что история сделала полный виток. И сразу же возникает вопрос – почему человечество вернулось к раннеклассовому обществу (на более высоком уровне развития), а не к первобытности?

Многие ученые считают возврат к первобытности (т.е. переход к коммунизму, как к подобию первобытного строя, но на новом витке истории) невозможным. Об этом пишет и Г.А. Багратян в своей работе “Общество и государство”. По-видимому, встав на путь государственного развития, человечество уже не может вернуться к безгосударственному строю. Разве что оно деградирует в результате какой-либо глобальной катастрофы (например, ядерной войны). Дело в том, что процессы физического преобразования человека, изменения в его поведении и т.н. “научно-технический прогресс” идут параллельно, но с разными скоростями. Когда человек приобрел нынешний облик, т.е. стал собственно Homo sapiens, его мозг, по-видимому, почти ничем не отличался от мозга современного человека. И, стало быть, человек потенциально был способен создать сообщество с государственной организацией. Однако, уровень научно-технического развития был очень низок и необходимости в создании такой сложной организации не было. Численность населения была невелика, а занятия собирательством и охотой создание каких-то серьезных институтов управления не требовали. Но, все же, порядки животного стада уже не удовлетворяли человека. Поэтому первобытный строй можно рассматривать, как некую переходную стадию от животного сообщества к государственному устройству. Вернуться же к этой стадии, вступив на путь государственного развития, человечество не может.

А теперь я расскажу, как мне представляется циклическое развитие общества, какие силы, по моему мнению, движут этим развитием, и какова логика смены одной общественно-экономической формации другой.

Обычно, говоря о развитии общества, постоянно упоминают об экономических законах, общественном производстве, производительных силах и прочих мудреных материях. Создается впечатление, будто существуют какие-то абстрактные законы, независимые от человека, неизменные и вечные как сама Судьба. Однако, не надо забывать, что все законы, существующие в человеческом обществе, таковы и действуют так, а не иначе, только потому, что такова человеческая природа. Попробуем взглянуть на историю человечества с точки зрения его природы.

Различные виды животных придерживаются разных стратегий поведения. Одни – ведут одиночный образ жизни, встречаясь с себе подобными лишь на короткое время для произведения потомства, другие Ц отдают свои силы на благо всего сообщества (например, пчелы или муравьи). Природа же человека двойственна: с одной стороны, человек – существо общественное, без себе подобных человек полноценно жить не может, общество решает многие его проблемы, помогает выжить; с другой стороны – каждый человек представляет собой индивидуальность, стремящуюся, в отличие от муравья, к удовлетворению собственных потребностей, иногда вопреки интересам окружающих. Этот вечный конфликт между общественной сущностью человека и его стремлением к свободе и является основным двигателем исторического развития. Развитие общества представляется мне неким подобием маятника. Общественные устремления людей заставляют их создавать государственный порядок с высокой степенью централизации. Однако, когда уровень централизации становится слишком велик и начинает угрожать стремлениям людей к личной свободе, люди бросаются в другую крайность, ломая государственные порядки. Чрезмерная же свобода приводит к хаосу, беспорядку, и в конечном итоге – к ухудшению жизни всего общества. Тогда цикл начинается сызнова. При это, конечно, не стоит отрицать тот факт, что развитие науки и техники тоже значительно влияет на смену общественно-экономических формаций. Их смена может проходить как постепенно, мирным путем, так и путем революционным. Выбор пути зависит от конкретных исторических условий. В связи с вопросом о смене формаций хотелось бы еще две особенности человеческой природы: одна из которых может быть названа объективной, а другая субъективной. Первая состоит в том, что, по мере существования общественной формации, люди осваивают все лазейки, все отрицательные стороны данного строя (а у каждого строя есть свои отрицательные стороны), которые позволяют им удовлетворять свои нужды в большем размере, чем это положено данным строем. Это относится как к “эксплуататорам”, так и к “эксплуатируемым”. И это объективно приводит к ухудшению условий жизни. Вторая особенность (субъективная): психика человека устроена таким образом, что быстро привыкает к хорошим сторонам жизни. Человек перестает замечать то хорошее, что имеет, но начинает более придирчиво относиться к различным недостаткам. В пример можно привести супружескую чету, долгое время живущую вместе. То же относится и к общественному строю. Даже если условия жизни не слишком меняются, людям они с течением времени нравятся все менее и менее. Любой другой строй начинает казаться более привлекательным, поскольку там нет этих, теперешних, раздражающих недостатков. А неприятности, связанные с другими недостатками, человеку представить трудно, пока он их не почувствует.

Собственно говоря, всего общественно-экономических формаций может быть лишь три. Они различаются по степени централизации политической и экономической власти:

Формация социалистического типа (раннеклассовые государства Древнего мира и социалистические государства XX века) – характеризуются жесткой (максимальной) централизацией во всех областях жизни, вся политическая и экономическая власть сосредоточена в руках государства;

Феодальная формация – характеризуется максимальной децентрализацией политической и экономической власти, центральная государственная власть слаба и часто является властью лишь номинально;

Капиталистическая формация – характеризуется тем, что экономическая власть децентрализована, а политическая власть находится в руках государства.

В идеальном варианте формации должны сменять друг друга в указанном выше порядке. Здесь есть несомненная логика, в отличие от марксистской схемы, поскольку, устав от государственной деспотии люди бросаются в направлении максимальной личной свободы (феодализм), а затем постепенно приходят к мысли о необходимости политической консолидации (капитализм), что, в свою очередь приводит их к жесткой централизованной системе. Круг замыкается, вернее история проходит очередной полный виток спирали.

Однако, в жизни идеальные варианты не встречаются. Поэтому нужно оговорить некоторые поправки к приведенной выше схеме.

Историческое развитие в разных странах и регионах мира идет неравномерно. Переход к стадии государственного управления по всей Земле происходил не одновременно, а растянулся на многие столетия. Да и после этого развитие в разных частях мира шло с разной скоростью. Поэтому нередки случаи, когда какая-либо страна, под влиянием более сильных или более экономически развитых соседей, переходит к новой формации минуя один (или несколько) вышеуказанных этапов. Так, например Древняя Русь перешла непосредственно от первобытности к феодализму, практически минуя раннеклассовую формацию; или Монголия, которая шагнула в социализм из раннего феодализма. Идеальный цикл смены формаций может быть также прерван в результате захвата государства менее развитым соседом, что не редкость. В этом случае может иметь место некоторый “регресс” в отдельных областях производства, общественных отношений или в идеологии.

Но и внутри одной формации общественные отношения могут со временем меняться, поскольку любое человеческое сообщество есть живая изменяющаяся система. Так в начале феодальной формации в общественных отношениях может сохраняться много пережитков предыдущих (раннеклассовой или даже первобытной) формаций. К концу существования этой же формации возникает все больше новых веяний, характерных для следующей формации (например, капиталистической). Таким образом временные границы формаций – вещь довольно условная.

Переход от одной формации к другой может происходить как мирным, постепенным путем, так и путем революционным. Все зависит от конкретных исторических условий.

Есть еще две общеисторических закономерности. Во-первых, продолжительность исторического цикла с течением времени резко сокращается. Если раннеклассовые государства просуществовали не одну тысячу лет, то социалистические страны XX века продержались всего лишь чуть более семидесяти лет. Вторая закономерность тесно связана с первой (или первая со второй). Через всю историю человечества четко прослеживается стремление к всеобщему объединению людей. Такая тенденция постепенно усиливается, поскольку этого требуют экономические, управленческие, экологические и информационные задачи, стоящие перед человечеством. В идеале, видимо, должно получиться единое всеземное государство. Однако процесс этот идет не линейно. В отдельные периоды истории преобладают не центростремительные, а центробежные тенденции. Но даже это, в конечном счете, играет на пользу объединению людей.

Как пример можно привести Римскую империю. После распада отдельные части ее вошли в состав других государств, распространив основы общей культуры за пределы бывшей империи. Таковы же будут, по-видимому, последствия крушения Советского Союза.

Наконец, когда я изложил свою модель исторического развития человеческого общества, остается лишь еще раз сравнить ее с тем фактическим материалом, который нам известен, т.е. с реальной историей. Я извиняюсь, если вынужден повторяться, но все же…

Итак. В результате перехода к производящей экономике, т.е. в результате перехода к земледелию и скотоводству, численность людей на планете резко возросла. Некоторые ученые считают, что это было пятикратное увеличение. Эта цифра, конечно весьма условна. Тем не менее, у человечества возникла необходимость создания новых форм управления обществом. Люди принуждены были решать целый комплекс проблем, связанных с организацией производства и общественных фондов, учета, распределения продуктов труда, с различными информационными задачами. В связи с разделением труда, появлением земледельцев, скотоводов, ремесленников, а затем и примитивного аппарата управления, приходилось регулировать обмен продуктами труда между этими группами. И самое главное – это необходимость организации общественных работ (строительство каналов, дамб, террас, защитных укреплений и проч.). Процесс создания государственного аппарата проходил постепенно. Возникшие проблемы требовали создания примитивного аппарата управления. Решая проблемы, этот аппарат давал возможность обществу развиваться далее, что приводило к возникновению новых проблем, а это, в свою очередь, требовало дальнейшего совершенствования аппарата управления. Особую, видимо решающую роль, сыграла необходимость проведения ирригационных работ. В этом вопросе можно согласиться с К. Виттфогелем. Все первичные, независимо возникшие, раннеклассовые государства базировались именно на ирригационном земледелии. Так было и в Египте, и в Месопотамии, и в Перу, и в Китае, и в Индии. Ирригационное земледелие знали и предшественники астеков, было оно и у майя, что доказано последними исследованиями. Первоначально должности правителей, военачальников и прочих членов аппарата управления были выборными. Упоминания об этом сохранились в различных мифах и легендах. Позднее складывается наследственная система передачи должностей. Это относится не только к знати. Даже земельные наделы простых общинников начинают передаваться по наследству. Однако, при этом не надо забывать, что частной собственности на землю в раннеклассовых государствах нет. Вся земля принадлежит общине и правителю, как олицетворению государства. В этом отношении и простые земледельцы и представители знати – всего лишь бессрочные арендаторы или управляющие государственной собственностью.

Вся власть максимально централизована и находится в руках государства. Население раннеклассового государства делится на государственных чиновников (правящий класс) и свободных граждан. Существует и прослойка рабов (военнопленные, преступники и несостоятельные должники), но ее роль в хозяйственной жизни сильно преувеличена. Рабство – это скорее следствие деспотического характера правления в раннеклассовых обществах.

Наибольшую роль рабство играло в Древней Греции и Риме. Но даже в Риме эта роль не было больше, чем роль свободных граждан. Общепринятое мнение о “рабовладельческом” характере древних государств основано именно на истории Рима и Греции. Эти государства считались классическим примером рабовладельческого общества. Это вполне понятно, поскольку до недавнего времени Греция и Рим были самыми известными древними обществами, история остальных же была плохо изучена. Однако и Греция, и Рим являются скорее исключением, чем типичным примером. Их история – своеобразный случай. На этом, пожалуй, остановлюсь подробнее.

Своеобразие истории Рима и Греции в большой степени зависит от того, что эти страны вступили на путь становления государственности гораздо позже, чем другие раннеклассовые государства Старого Света, и развивались под влиянием более передовых соседей. Влияние египетской культуры на греков неоспоримо, Рим же испытал сильное влияние этрусской, карфагенской и греческой культур. Логика и исторический опыт подсказывают, что в странах, где процесс создания государства не проходил естественным путем, а был как бы искусственно ускорен влиянием соседних государств, в этих странах должны наблюдаться значительные отличия в развитии от классических примеров.

Кстати, есть основания предполагать, что первые государственные образования на территории Греции и Аппенинского полуострова (критская культура, культура этруссков) были более похожи по своему устройству на классические восточные деспотии. Позднее вторжение диких племен ахейцев и дорийцев в Греции, и выход на историческую сцену латинян на Аппенинах привели эти государства к гибели. Поглотив первые государства дикие племена, находившиеся на догосударственной стадии развития, заимствовали у побежденных культуру и формы управления, но внесли в них много старых первобытных пережитков. Основным из этих пережитков была т.н. “первобытная демократия”. И хотя вся история Античного мира насыщена борьбой между сторонниками единоличного, тиранического правления и сторонниками правления коллективного, все же порядки в Греции и Риме были более демократическими, чем в восточных деспотиях типа Египта и проч.

Тут, впрочем, надо заметить, что именно тираническому правлению такие государства как Афины, Сиракузы, Коринф и Самос обязаны наиболее значительными страницами своей истории. Но и греки, и римляне с самого начала были вынуждены жить рядом с более развитыми в экономическом отношении государствами. И чтобы выжить должны были беспрестанно проводить очень воинственную, наступательную политику. Античные общества – это были общества воинов, воинские доблести ценились больше всего, а воин стоял выше простого земледельца. Это привело к тому, что среди греков и римлян не привились те покорность и послушание правителям, которые были так характерны для Востока. Возможно так же, более свободолюбивому характеру греков и римлян способствовали и природные условия. Ирригационные работы в Греции и Риме, видимо, проводились не столь широко как в Месопотамии и Египте. Поэтому и необходимости в сверхцентрализованной государственной машине не было.

Так или иначе, но у свободных граждан античных государств было гораздо больше прав, нежели у египтян, шумеров или ассирийцев. И к нарушениям этих прав они относились более ревниво.

Бесконечные войны с соседями и между собой приводили к появлению большого числа военнопленных-рабов. В Спарте, например, в рабов было превращено практически все прежде жившее здесь население (илоты). Наиболее значительное увеличение рабов в Греции произошло после греко-персидских войн. А поскольку и греки, и римляне, больше всего ценили воинские доблести, а к мирному труду относились с меньшим пиететом, то они с удовольствием перекладывали этот труд на плечи рабов. Постепенно среди свободных граждан сложилось мнение о труде земледельца, как о чем-то унизительном, чуть ли не позорном. Широкое применение рабского труда часто приводило даже к разорению свободных общинников, поскольку рабский труд был дешевле. В Египте или Месопотамии, где лично свободное население итак было максимально дисциплинированно, покорно и безгласно, рабский труд не приносил такой выгоды.

Собственно говоря, с точки зрения механизма, раннеклассовые общества, казалось бы, должны иметь идеальное государственное устройство: беспрекословное подчинение всех граждан единому правителю, который в свою очередь заботится обо всех жителях страны и управляет государством в их интересах. Однако, на практике все выходило иначе (хотя раннеклассовые государства просуществовали довольно долго), выходило именно потому, что сверхцентрализованное деспотическое государство ущемляло стремление каждого человека к большей личной свободе, не давало реализовать людям заложенные в них природой эгоистические устремления. И не стоит представлять, будто недовольны государственным устройством были только эксплуатируемые слои общества. Древние империи порой рушились с таким треском только потому, что их основы подтачивались с двух сторон – и сверху, и снизу. Причем правящий класс сделал для разрушения государственной системы ничуть не меньше (если не больше), чем простые общинники и рабы. Ведь правители, их наместники и прочие чиновники были такими же людьми, как и земледельцы. И также стремились к личной выгоде и личной свободе. Ни что так не подрывало основ государства, основанного на государственной собственности, как злоупотребление чиновниками своим служебным положением.

Но, используя власть в личных целях, чиновники всегда ощущали незаконность своих действий. Ибо имущество, которое они присваивали, принадлежало государству. А правящий класс хотел официального признания своих прав. Из государственных чиновников они хотели стать полноправными собственниками, законными владельцами.

Были недовольны все, и верхи, и низы. История Древнего мира знает стихийные восстания рабов и простых земледельцев, междоусобные войны, борьбу за власть и вторжение варварских племен, но она не знает революций, в современном значении этого слова. В древних обществах не было класса или группы, которые бы, четко осознав свои общие интересы, могли бы организованно за них бороться и предложить альтернативу существующему порядку. Все были недовольны этим государственным устройством, но никто не знал других форм государственного устройства. Максимум на что были способны люди, это стихийные бунты, которые не решали главной проблемы. В основном же каждый был за себя. Почувствовав конец этого строя, все старались урвать свой кусок общественного пирога – наместники, земледельцы, воины, рабы, вольноотпущенники, которые порой получали в свои руки огромную власть. Все общество приняло участие в похоронах старого государственного строя. Все, словно сговорившись, молчаливо одобрили это. Так рухнули многие империи. В этом смысле Рим не был побежден варварами, он был разрушен изнутри своими же гражданами. А когда на месте империи образовалась политический вакуум, толпившиеся на границах дикие племена просто бросились в эту пустоту и заняли ее. Они лишь подвели последнюю черту в имперской истории.

Жесткая централизованная система управления дала возможность создавать огромные империи, но присущие этой системе пороки привели, в конце концов, эти империи к гибели. И чем больше была империя, тем больше бед принесло ее падение. Последствия крушения Римской империи растянулись на сотни лет. Однако сам факт падения Рима практически ничего не изменил в общественном устройстве бывших имперских земель. Еще около четырехсот лет уровень производства оставался прежним. В некоторых областях культуры заметен даже некоторый регресс. Еще долгое время продолжали существовать те же формы рабства. Да и вообще, положение подавляющего большинства населения нисколько не изменилось к лучшему. Тем не менее, бывшие сановники империи, наместники, военачальники, а также вожди варварских племен получили со временем полные права на владение землей. Прежде единые государства делятся на множество мелких княжеств, графств и тому подобных владений, каждое из которых теперь имеет своего полноправного сеньора. Связь между этими сеньорами и верховным правителем (королем) становится все призрачнее. Порой крупные феодалы имеют большую власть, чем сам король, и королям приходится считаться с этим. Появление множества практически независимых правителей происходило при полном безразличии, а часто и при одобрении простого населения. Мысль, что их деревушка или городок станут независимым государством, всегда привлекает людей, хотя чаще всего не приводит к улучшению их жизни. Разве что кому-нибудь удастся попасть в свиту нового правителя.

Итак, процесс дробления нарастает. Но постепенно, все яснее выявляются пороки подобной системы. Всеобщая разобщенность тормозит развитие науки и техники, мешает интересам торговли, жизнь простого населения по-прежнему тяжела, а в некоторых случаях стала еще тяжелее, поскольку крепостное право мало чем отличалось от рабства. К тому же мелкие феодалы начали понимать, что их независимость и права, без достаточной возможности их защищать, лишь пустой звук. Они начинают искать защиты у более сильных правителей. Да и сами правители государств уже устали от своеволия своих вассалов. Управлять государством в такой обстановке – дело непростое. В результате все эти причины приводят к смене общественно-экономической формации. Однако, в отличие от предыдущей смены формаций переход между феодализмом и капитализмом в подавляющем большинстве случаев происходит путем революционным, поскольку появляется класс, буржуазия, который способен организованно отстаивать свои интересы. Собственно говоря, процесс объединения феодальных владений начался до буржуазных революций и был инициирован верховной властью (возникновение абсолютных монархий), революции только подвели окончательную черту, уничтожив последние пережитки прежнего строя.

Следующая формация, капиталистическая, представляла собой некий промежуточный вариант между феодализмом с его децентрализацией и новым централизованным государственным строем. В капиталистическом государстве политическая власть централизована, а вот экономическая находится в частных руках. Но начавшийся процесс централизации уже не может остановиться, поскольку цель любой власти – создание механизма, который в идеале контролировал все стороны общественной жизни. Государство начинает постепенно прибирать к своим рукам и экономическую власть. В России, правда, переход к новому строю произошел революционным путем. Но в России сложилась своеобразная ситуация. Капитализм как таковой здесь еще не успел как следует окрепнуть. Революционное движение началось как борьба с пережитками феодализма, но приобрело такой размах, что смело и нарождавшиеся капиталистические порядки. Вообще же, у государств, задержавшихся в своем развитии, подобно России, есть большая вероятность перескочить через ступень, через какую-либо общественную формацию. Ведь недовольство старыми порядками (в России это были феодальные порядки) растет, а новые порядки (капитализм) уже не выглядят так заманчиво, поскольку примеров их реализации на деле вокруг много.

По видимому нечто подобное происходит и с теперешним Западом (США и Западная Европа). Эти страны задержались на капиталистической стадии. И в этом большую роль сыграла Россия. Ее страшный пример в очень большой степени остудил горячие головы. Однако процесс централизации власти идет и там. Экономическая власть концентрируется в немногих руках, государство все больше стремиться контролировать экономику. Процесс этот идет медленно, мирным путем, и в гораздо более цивилизованном варианте, чем в России. Но он идет. Вполне возможно, что на Западе так и не будет построено классическое социалистическое общество. Возможно, общество сразу перейдет к следующей стадии.

Что же касается России, то мне, наверное, не стоит еще раз говорить о сходстве социалистического строя со строем раннеклассовых государств. Отмечу только, что, как и Римская империя, Советский Союз рухнул без всяких заметных толчков извне, да и без особых революций внутри. Рухнул просто потому, что старый строй осточертел всем слоям населения. И в первую очередь, опять таки, постарался правящий класс. Все, что имели высшие государственные чиновники, дачи и проч., по сути дела официально им не принадлежали. Это было государственное имущество. По этому, когда появилась возможность получить что-то в частную собственность, чиновники были первыми, кто принялся растаскивать и госимущество, и деньги партии.

И последнее. Судя по предложенной мною модели, за развалом социалистического общества должно последовать превращение их в общество децентрализованное, подобное феодализму. Так ли это будет, покажет будущее. Но некоторые тенденции этого видны уже сейчас. Советский Союз развалился. Развал Чехословакии и Югославии – из той же области. Да и в самой России можно наблюдать как открытый сепаратизм (Чечня), так и скрытый (Татарстан, Ингушетия, Приморье). Возможности центральной власти влиять на решения губернаторов невелики. Ельцин, например, так и не смог справиться с Наздратенко. Региональные лидеры повинуются центру до тех пор, пока есть возможность получать (и бесконтрольно разворовывать) дотации, и до тех пор, пока центр не слишком их прижимает. Изменить эту ситуацию у центрального правительства нет решимости. Реформа управления, так лихо начатая Путиным, явно забуксовала. Однако подобное развитие событий, хотя и подтверждает мои выводы, тем не менее, меня вовсе не радует. Развал государств, особенно таких больших, как Россия, и разгул сепаратизма может привести только к большим бедам, которые заденут все человечество в целом. Правда, существует и противоположное стремление – стремление к объединению человечества. Это стремление, в той или иной мере, проявлялось всегда. В настоящее время информационные технологии, производство и многие другие сферы человеческой деятельности настоятельно требуют более тесной интеграции государств Земля. Обострившиеся экологические проблемы могут быть решены только усилиями всего человечества. Не стану давать прогнозов, какая из тенденций – централизаторская или денцентрализаторская – победят на этом этапе истории. Остается лишь бы надеяться на то, что все обойдется без особых потрясений. В конце концов, законы истории зависят от человеческой природы. Но может ли человеческая природа меняться, может ли измениться отношение людей к себе и к Планете? Надежда на это мала, но она есть.

Список использованной литературы:

1. “История древнего мира”, учебник В.Н. Дьяконова, 1952
2. “История Древнего Рима”, 1981
3. “История Китая с древнейших времен до наших дней”, 1974
4. “История средних веков”
5. “История Тропической Африки”, М., 1984
6. “Североамериканские индейцы”, М., 1978
7. Авдиев В.И. “История Древнего Востока”
8. Аверкиева Ю.П. “Разложение родовой общины и формирование раннеклассовых отношений в обществе индейцев С.-З. Побережья Северной Америки”, М., Наука, 1961
9. Баглай В.Е. “Ацтеки. История, экономика, социально-политический строй “, М., 1998
10. Багратян Г.А. “Общество и государство”, М, 2000
11. Башилов В.А. “Древние цивилизации Перу и Боливии”
12. Березкин Ю.Е. Послесловие к книге М. Стингла “Государство инков. Слава и смерть “сыновей солнца”, 1985-86
13. Гарсиласо де ла Веги, Л., 1974)
14. Виноградов И.В. “Раннее и древнее царства Египта” в книге “Восток в древности”(глава IX)
15. “Всемирная история в 24-х томах”, Минск, Литература. 1996 (безобразное издание)
16. Гарсиласо де ла Вега “История государства инков”, Л., 1974
17. Геродот “История”
18. Гесиод “Труды и дни”
19. Гуляев В.И. “Города-государства доколумбовой Мексики”, в книге “Культура Мексики”, М., 1980
20. Гуляев В.И. “Забытые города майя”, М., 1984
21. Маркс “Капитал”, I
22. Ковалевский М.М. “Очерк происхождения и развития семьи и собственности”, М., 1939
23. Кузьмищев В. “Инка Гарсиласо де ла Вега” (послесловие к книге “История государства инков”)
24. Кудрявцев О.В. “Запустение Эллады”, “Вестник древней истории”, 1953
25. Куманецкий К. “История культуры Древней Греции и Рима”, М., 1990
26. Ленин В.И. “Государство и революция”, ПСС, т. 33
27. Ленин В.И. “О государстве”, ПСС, т. 39
28. Ленин В.И. “Социализм и религия”, ПСС, т. 12
29. Маркс К. “Конспект книги Льюиса Г. Моргана ‘Древнее общество'”, т. 45
30. Маркс К. “Наброски ответа на письмо В.И. Засулич”, Соч., 2-изд, т. 19
31. Маркс К. “Формы, предшествующие капиталистическому производству”, М., 1940
32. Морган Л.Г. “Древнее общество”, М., 1935
33. Павловская А.И. “Формы землевладения и организации земледелия на царских землях Египта в середине III в до н.э.”, “Вестник древней истории”, 1953
34. Першиц А.И., Монгайт А.Л., Алексеев В.П. “История первобытного общества”, М., 1982
35. Рус А. “Народ майя”,
36. Самаркина И.К. “Община в Перу”, М. 1974
37. Стингл М. “Государство инков. Слава и смерть “сыновей солнца”
38. Штайерман Е.М. “Проблемы падения рабовладельческого строя”, “Вестник древней истории”, 1953
39. Энгельс Ф. “Анти-Дюринг”, т. 20
40. Энгельс Ф. “Происхождение семьи, частной собственности и государства”, т. 21
41. Энгельс Ф. “Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека”, т. 20

Ссылки:

1. В. Кузьмищев “Инка Гарсиласо де ла Вега” (послесловие к книге “История государства инков” Гарсиласо де ла Веги, Л., 1974).
2. В.И. Ленин “О государстве”, ПСС, т. 39, стр. 66.
3. В.И. Ленин “О государстве”, ПСС, т. 39, стр. 72.
4. Альберто Рус “Народ майя”, стр. 132.
5. Багратян Г.А. “Общество и государство”, М., 2000, стр. 26.
6. “История Китая с древнейших времен до наших дней”, 1974.
7. Гуляев В.И. “Забытые города майя.”, М., 1984, стр. 42.
8. Багратян Г.А. “Общество и государство”, М., 2000, стр. 53-54.
9. Аверкиева Ю.П. “Разложение родовой общины и формирование раннеклассовых отношений в обществе индейцев С.-З. Побережья Северной Америки”, М., Наука, 1961.
10. “На практике, как вы все знаете, крепостное право, особенно в России, где оно наиболее долго держалось и приняло наиболее грубые формы, оно ничем не отличалось от рабства”. В.И. Ленин “О государстве”, ПСС, т. 39, стр. 70.
11. “Энгельс прямо указывает, что крепостное право сохраняло много черт древнего рабства.” Маркс, Энгельс, Соч. т XV, стр. 640
12. Геродот “История”
13. Виноградов И.В. “Раннее и древнее царства Египта” в книге “Восток в древности”(глава IX)
14. Павловская А.И. “Формы землевладения и организации земледелия на царских землях Египта в середине III в до н.э.”, “Вестник древней истории”, 1953, стр. 41
15. М. Стингл “Государство инков. Слава и смерть “сыновей солнца”. Послесловие Ю.Е. Березкина.
16. Багратян Г.А. “Общество и государство”, М., 2000, на стр. 32.
17. К. Виттфогель “Восточный деспотизм”.
18. “Сейчас твердо установлено, что майя уже в классическом периоде знали и другие, более интенсивные формы земледелия. На юге Юкатана и в Белизе на склонах холмов найдены земледельческие террасы с особой системой увлажнения почвы. В Петене и в бассейне реки Кандерярии (Кампече, Мексика) археологи обнаружили следы интенсивного земледелия в виде каналов и так называемых “приподнятых полей” – искусственно сделанных длинных грядок земли, полузатопленных водами реки или озера.” Гуляев В.И. “Забытые города майя.”, М., 1984 , стр. 42.
19. “Жизнь привилегированных слоев на острове сосредоточивалась при дворе, а правитель был, вероятнее всего, и верховным жрецом”.
20. “Структура политического объединения на Крите, несомненно, напоминала по своему характеру великие восточные деспотии. Земля, по всей вероятности, была государственной собственностью. Кроме царя и аристократии существовал также слой ремесленников Ц гончаров, скульпторов, каменщиков, ювелиров, плоды деятельности которых мы встречаем на острове на каждом шагу. По-видимому, было и рабство, но не “классического” типа, какой мы находим позднее в Греции и Риме, а характерное для Востока “домашнее рабство”. Труд несвободных применялся в хозяйстве как царя, так и богатой знати, но чаще всего не в земледелии, где решающую роль играло, очевидно, свободное крестьянство”. Казимеж Куманецкий “История культуры Древней Греции и Рима”, М., 1990, стр. 19