В период распада родового строя и перехода общего достояния в руки узкого круга лиц участились нарушения древних обычаев, ориентированных на общие, а не на частные интересы, а это вело к разрушению векового порядка. Другими словами, установленная обычаями форма общественных отношений вступила в противоречие с их изменившимся содержанием. В связи с тем, что обычаи перестали выполнять роль универсального регулятора, появилась объективная необходимость в принципиально новых регуляторах социальных отношений. Исторически сложилось так, что формировавшийся государственный аппарат, представлявший интересы экономически господствующего класса (социальной группы), стал применять некоторые угодные ему обычаи в качестве обязательных и осуществлять меры принуждения к лицам, их нарушившим. Так возникали правовые обычаи, которые в отличие от родовых обычаев санкционировались государством…

«Рассмотренная выше трактовка происхождения государства и права получила название диалектико-материалистической (экономической) теории. Она исходит из того, что государство возникает прежде всего в силу экономических причин: общественного разделения труда, появления прибавочного продукта, частной собственности, а затем – раскола общества на классы с противоположными экономическими интересами. В результате этих процессов возникает государство, которое специальными, в том числе правовыми, средствами управления и насилия сдерживает борьбу противоположных социальных групп, защищая главным образом, интересы экономически господствующего класса» (А.Вишневский, «Общая теория государства и права»).

Так, по мнению историков, в самом общем виде выглядит процесс разложения первобытнообщинного строя и формирования общества первых древних государств. И в дальнейшем мы еще будем возвращаться к его детализации при анализе событий, имевших место в той или иной конкретной древней цивилизации…

В целом картинка кажется совершенно гладкой, непротиворечивой и четко объясняющей реальные процессы, которые имели место. И именно такой она выглядит в учебниках.

Однако мне уже не раз доводилось убеждаться в том, что бывает весьма полезно обратиться к непосредственным истокам «гладкой» теории – то есть посмотреть, на базе чего именно и когда конкретно была сформирована теория. Особенности того времени, условий и исходных материалов порой открывают такие аспекты, которые в учебниках не упоминаются, но которые позволяют обнаружить в «гладкой» теории «шероховатости» и порой даже весьма серьезные проблемы.

Вот мы сейчас и посмотрим «откуда ноги растут» у диалектико-материалистической (экономической) теории.

Откуда ноги растут

Итак…

Основы этой теории (как часто упоминается и в учебниках) были изложены в книге Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», которая вышла еще в 1884 году – то есть более ста лет назад. И именно в ней можно найти основные базовые положения как самого подхода, так и представленной выше картинки.

Разбирая рукописи умершего к этому времени Карла Маркса, Энгельс обнаружил подробный конспект книги Льюиса-Генри Моргана «Древнее общество», составленный Марксом и содержащий много его критических замечаний, собственных положений, а также дополнений из других источников. Ознакомившись с этой рукописью, Энгельс решил написать специальную работу, рассматривая это как «в известной мере выполнение завещания Маркса». При работе над книгой Энгельс использовал кроме конспектов Маркса также дополнительные материалы своих собственных исследований по истории Древней Греции и Древнего Рима, древней Ирландии и древних германцев.

А вот теперь обратим внимание на время написания работы – 1884 год. В это время о цивилизации Древнего Египта имелись лишь самые общие представления, а как она сформировалась – не знал никто. Первые попытки перевода шумерских текстов, которые легли в основу современных представлений об истории первых государств Междуречья, были предприняты уже после (!) выхода в свет работы Энгельса – лишь на рубеже XIX-XX веков. Тогда же были начаты и археологические исследования древних шумерских городов. Так, только в 1889 году американская экспедиция приступила к исследованию Ниппура, в 1920-х годах английский археолог сэр Леонард Вулли провел раскопки на территории Ура, чуть позже немецкая археологическая экспедиция исследовала Урук, британские и американские ученые нашли царский дворец и некрополь в Кише, и лишь в 1946 археологи Фуад Сафар и Сетон Ллойд под эгидой иракского Управления древностей начали копать в Эриду.

Как следствие, эти древнейшие цивилизации вообще не рассматривались Энгельсом, а в основу его (и Маркса) анализа легли общества значительно более позднего периода. И это неизбежно привело к серьезным натяжкам и даже проблемам.

Скажем, среди анализируемых обществ упоминаются древние ирландцы и германцы. Однако процессы, происходившие в этих регионах в рассматриваемое Энгельсом время, уже испытывали сильнейшее влияние со стороны Древнеримской империи – весьма развитой цивилизации. А влияние этого (внешнего!) фактора Энгельс совершенно не учитывает. На формирование самой Римской империи сильнейшее влияние оказала Древняя Греция – тоже внешняя сила. Но даже и анализируемая в книге Энгельса Древняя Греция уже далека от «чистого» первобытнообщинного строя.

Более того. Если заглянуть в саму работу «Происхождение семьи, частной собственности и государства», то можно обнаружить, что древнегреческое общество анализируется Энгельсом по… текстам Гомера! И это – самое раннее по исторической шкале общество, на котором строится анализ!.. Между тем Гомер описывает, например, Троянскую войну, которая ныне датируется археологами всего лишь XIII веком до нашей эры.

XIII век до нашей эры – это уже время, когда весьма развитая Микенская цивилизация переживала период своего расцвета и оказывала мощнейшее влияние на окружающие ее территории. И следовательно, рассматривать древнегреческое общество того периода, как еще близкое к первобытнообщинному строю или даже как уже переходное общество, категорически нельзя.

XIII век до нашей эры – это время уже мощнейшей Хеттской империи, которую историки относят к Новохеттскому царству (заметьте, не к Древнехеттскому и даже не к Среднехеттскому!). Хеттская империя – ровесник и соперник еще двум мощнейшим державам, Египту и Ассирии. Однако в Египте в это время период уже Нового Царства, которое от первых фараонов отделяет почти две тысячи лет!.. А Ассирийское Царство представляет собой далекого наследника государств Междуречья, история которых также насчитывает уже почти две тысячи лет!..

Так что, как ни крути, сам перечень анализируемых Энгельсом обществ вызывает очень серьезные вопросы в правомерности их использования для выводов о том, что в реальности происходило на тысячи лет ранее. В этом перечне нет ни одного «чистого» сообщества, не испытывавшего бы мощнейшего внешнего воздействия со стороны гораздо более развитых цивилизаций.

И даже то, что исходная работа Моргана построена на основе анализа жизни североамериканских индейцев (еще не испытавшей на себе сильного внешнего влияния со стороны пришлых европейцев), ничего не меняет.

Во-первых, эти индейцы так и не вышли за рамки первобытнообщинного строя, и сколь-нибудь серьезных подвижек в сторону государства у них даже не просматривалось. Во-вторых, правомерность соотнесения североамериканских индейцев с обществами Старого Света периода до первых фараонов и шумерских городов-государств можно поставить под очень большое сомнение. И в-третьих, даже в лучшем случае североамериканские племена могли дать представление только о самой начальной точке весьма длительного процесса, но никак не о самом процессе, который в реальности мог идти самыми разными путями.

Еще один ранний источник, о котором Энгельс не упоминает, но материалами которого он явно пользовался, – Ветхий Завет. Упоминать его Энгельс (в силу занимаемой им позиции сугубого материалиста) и не мог, однако никакого иного источника для описания общества «семитских племен, занимавшихся скотоводством», у него просто не могло быть. И вот, что он по этому поводу, например, пишет:

«На востоке средняя ступень варварства началась с приручения животных, дающих молоко и мясо, между тем как культура растений, по-видимому, еще очень долго в течение этого периода оставалась здесь неизвестной. Приручение и разведение скота и образование крупных стад, по-видимому, послужили причиной выделения арийцев и семитов из прочей массы варваров…

Образование стад вело к пастушеской жизни в пригодных для этого местах: у семитов – на травянистых равнинах вдоль Евфрата и Тигра, у арийцев – на подобных же равнинах Индии, а также вдоль Оксуса и Яксарта, Дона и Днепра. Впервые приручение животных было достигнуто, по-видимому, на границах таких пастбищных областей. Позднейшим поколениям кажется поэтому, что пастушеские народы произошли из местностей, которые в действительности не только не могли быть колыбелью человечества, но, напротив, были почти непригодны к жизни для их диких предков и даже для людей, стоявших на низшей ступени варварства. Наоборот, после того как эти варвары, находящиеся на средней ступени, привыкли к пастушеской жизни, им никак не могло прийти в голову добровольно вернуться из травянистых речных долин в лесные области, в которых обитали их предки. И даже когда семиты и арийцы были оттеснены дальше, на север и запад, они не могли перебраться в западноазиатские и европейские лесистые местности раньше, чем возделывание злаков не дало им возможности прокармливать свой скот, особенно зимой, на этой менее благоприятной почве. Более чем вероятно, что возделывание злаков было вызвано здесь прежде всего потребностью в корме для скота и только впоследствии стало важным источником питания людей» (Ф.Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства»).

Оставим в стороне гипотетических ариев, которые и ныне остаются всего лишь версией, выстроенной сугубо на лингвистических исследованиях и не подкрепленной до сих пор ни единой (!) археологической находкой. Посмотрим лишь на семитов…

С высоты современного знания древней истории в приведенной цитате можно легко найти целый ряд даже не просто ошибок, а чрезвычайно грубых ляпов.

Во-первых, древнейшее земледелие в реальности возникает вне вообще какой-либо прямой связи со скотоводством. Во-вторых, земледелие начинает практиковаться либо раньше (по современным археологическим данным), либо одновременно (по данным легенд и преданий) со скотоводством, но никак не позже него. В-третьих, Энгельс, видимо, понятия не имел о сезонно-отгонном скотоводстве, которое (по мнению современных историков) и было древнейшей формой скотоводства – в зависимости от времени года стада просто перегоняли в другие климатически условия (например, с пастбищ предгорий скот перегонялся на речные равнины и наоборот). При этом для земледелия необходим оседлый образ жизни, к которому отгонное скотоводство совершенно не располагает – скотоводство наоборот связано с регулярной переменой мест обитания. И в-четвертых, семитские скотоводческие племена обитали в Междуречье уже в то время, когда за плечами данного региона имелась длительная история различных государств, и семитские скотоводческие племена пришли не на пустое место, а на территорию уже сложившихся развитых (урбанистических!) обществ со столь же длительной историей. Так что брать их для обоснования якобы естественного процесса разложения первобытнообщинного строя и появления частной собственности никоим образом нельзя – о чем, собственно, и свидетельствуют ляпы, которые допускает Энгельс.

В качестве еще одного примера, приведу цитату, в которой Энгельс говорит о власти басилея (вождя/военноначальника/царя). Она явно основана на текстах Гомера.

«…в то время, когда каждый взрослый мужчина в племени был воином, не существовало еще отделенной от народа публичной власти, которая могла бы быть ему противопоставлена. Первобытная демократия находилась еще в полном расцвете, и из этого мы должны исходить при суждении о власти и положении как совета, так и басилея» (Ф.Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства»).

В данном случае Энгельс полностью игнорирует, в частности, мощную роль храмов, которая в гомеровской Греции вовсе не сводилась к вольным заявлениям блаженных прорицателей. Храмы уже тогда исполняли важную связующую и направляющую роль в обществе, каким бы примитивным оно ни представлялось исследователям XIX века.

Более того – у Гомера уже фигурируют цари (басилеи), роль которых тоже весьма немалая. И звание это чаще всего передается по наследству даже в том случае, если при этом и соблюдается видимость «выборов». Дело в том, что цари вели свою родословную от древнегреческих богов, и только с такой родословной они имели законное право «избираться» на должность царя – рядовой грек и помыслить не мог оказаться в числе претендентов на это место. Однако, вследствие списания богов на «выдумки и фантазии», данный важнейший фактор Энгельсом совершенно не учитывается, и процесс «избрания» представляется абсолютно равным и демократичным.

Ну и наконец, еще один момент.

Говоря о «высшей ступени варварства» (по Моргану) Энгельс пишет, что она «начинается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма и применения его для записывания словесного творчества».

Ныне же любой знакомый с древней историей знает, что железо выплавлять из руды человечество начало уже на очень поздних этапах, а древние государства сформировались в условиях бронзовых и даже каменных орудий труда.

Заметим, что подобный ляп допускает человек, который ставит во главу угла как раз развитие средств производства (то есть прежде всего тех самых орудий труда).

Жаль, что никто сейчас не пытается воспроизводить Энгельса дословно – вот смеху-то было бы…

Однако вместо этого, историки предпочитают только кивать на авторитетное имя Фридриха Энгельса, как автора теории, в которой на данный момент уже многое подглажено и затерто. Ляпы Энгельса забыты, а «дело его живет». И это – несмотря на то, что в основание теории положен (скажем уж прямо и честно) просто недобросовестный анализ такого материала, который даже не имеет права использоваться в качестве исходного. Умалчивая об отсутствии реального обоснования базиса теории и «забывая» о ляпах ее автора, историки ныне используют лишь саму теорию – в ее «голом» виде.

Спору нет – в современном причесанном виде теория внутренне непротиворечива и очень логична. Причинно-следственные связи в ней (сами по себе) безупречны. И действительно – древнее общество вполне могло развиваться в соответствии с данной теорией. Однако «могло развиваться» вовсе не означает, что так и было в реальности. Логичность теории еще не означает автоматического ее соответствия фактам. Корректность же теории определяется вовсе не ее внутренней логикой, а ее способностью адекватно описывать известные факты.

Но прежде, чем перейти к сопоставлению диалектико-материалистической (экономической) теории и фактических данных, остановимся немного на других теориях возникновения древних государств.

Другие точки зрения

Диалектико-материалистической теорией вопрос происхождения государства вовсе не ограничивается, есть и другие – самые разные теории. В общей сложности их можно насчитать аж несколько десятков, но мы здесь остановимся только на некоторых.

Еще во времена Древней Греции зародилась так называемая патриархальная (или патерналистская) теория, получившая первоначальное обоснование в трудах Аристотеля и развитая уже существенно позднее в европейских странах Нового времени.

Смысл патриархальной теории заключается в том, что государство возникает из разрастающейся из поколения в поколение семьи и трансформации отцовской власти во власть монарха (царя). Царская власть является, таким образом, продолжением власти отца – монарх является отцом всех своих подданных.

По сути, патриархальная теория была направлена всего лишь на обоснование неограниченной власти монарха и необходимости для всех людей подчиняться государственной власти. Все остальные аспекты общественной жизни (в том числе и важнейшие) остаются вне ее внимания. Вследствие этого данная теория хоть и входит в список основных, но для нас не представляет никакого интереса.

Согласно теории общественного договора, которая была сформулирована в работах мыслителей XVII-XVIII веков (Гроция, Гоббса, Локка, Руссо, Радищева и других), появлению государства предшествовало «естественное состояние», когда люди имели «естественные права» или когда шла «война всех против всех».