Примечательно, что в борьбе за равноправие, независимость и власть с владыкой Илу и его потомством, основным атрибутом чего прежде всего служило наличие дворца («когда будет у Балу дворец, тот сможет установить время дождей, время потоков, он возвысит свой голос в облаках, бросит на землю молнии»), Балу не только обращается (через вестников) за помощью к Великой матери Анат, но и просит ее, живущую в недрах земли, походатайствовать о содействии перед Авадоном (Хусаром, Дагоном) – Великим отцом, богом земли и преисподней, – от своего (ее) имени (путем жертвоприношения Авадону исключительно атрибутов культа богини) попросить за него. «Балу просит ее поместить в землю хлебную жертву, вылить возлияние (молоко или масло) в глубину земли, поместить там жертвенный котел (для варки)». В начале, увидев вестников Балу, Анат сильно испугалась (за свое возлюбленное чадо): «ослабли ее члены, задрожали ее колена». Но «успокоенная (ими) Анату согласилась сделать все, о чем просит Балу».

В Мифе «Балу и Муту» повествуется о том, что после смерти Балу на земле наступает засуха и опустошение. В отместку за гибель любимого «мужа» и ее последствия богиня плодородия Анат убивает Муту. В тексте мифа, практически, не рассказано о битве между ними (Богиня-мать неимоверно сильнее и Муту, и Балу, этих «двух равно могучих исполина»: «Она (с легкостью) схватила Муту, сына Илу» и разрубила его мечом-серпом).

Дабы возродить жизнь на земле, Анат размалывает жерновами останки Мота и рассевает их (животворящий ил) по полю подобно зерну (по-видимому, богиня плодородия, подательница влаги, контролировала и уровень живительной силы земли), и тогда Балу тотчас воскресает и возвращается к жизни, а напоенный и омытый им мир оживает. Именно взаимодействие, единение богов (в начале – Великих бога-отца и богини-матери, а позднее – их ипостасей) возрождает умершие семена, брошенные в землю. В одном из мифов Анат, раннеземледельческая богиня растительного плодородия, убивает Муту, изображаемого в образе «зрелого колоса», который падает под ударом ее серпа в конце лета (т.е. живительная плодоносящая сила бога земли Муту создает урожай, вливаясь в растения, затем гибнет (однако, не сам Муту) во время его уборки, но возрождается ежегодно (Балу – каждые семь лет); поэтому и Муту (в одной из своих ипостасей, в частности, не как царь Шеола) – умирающий и воскресающий бог).
Древние жители Ханаана воспринимали распри своих богов Муту и Балу, что называется, как «единство и борьбу» противоположных сторон одного и того же явления в процессе поддержания жизни на земле (поглощение небесной влаги землей и преисподней). Поэтому и «никто (из них) не мог победить», борьба, в конце концов, прекратилась и «боги примирились». Характерно, что табличка с рассказом о борьбе Балу с Муту «завершается гимном в честь богини (солнца) Шапаш»; ибо тепло (солнце), влага и плодородие земли воспринимались как дарованное людям свыше единое божественное благо.

насчет «примирения» богов мысль любопытная, но что с ней делать? Нигде в других местах (кроме Египта) ни о каком примирении речь не идет.

Древнейшие представления о богах (невероятная жестокость и необузданная ярость) отражены в непомерной кровожадности Анат, «моющей руки в потоках крови врагов». «К ее ногам падали головы воинов, как отрезанные колосья, над нею, как саранча, летали отрубленные руки». «Многих сразив, она оглянулась. При виде трупов блаженство ее охватило, вспухла печень ее (от радости), ибо она погружала колени в кровь храбрецов» (Миф «Дворец для Балу»). Точно также радостно купалась в крови и древняя египетская богиня Неба Хатхор, небесная корова (она же богиня любви): «она ходила, глубоко увязая в (человеческой) крови».

В Угаритской мифологии Анат носит эпитет «невестка народа», т.е. является женой сына бога-эпонима угаритян, их создателя. Предполагается, что в протоханаанейской древности Угарита Анат считалась женой (и сестрой) хтонического бога «Угару» (возможно, сына «Божественного Отца», сотворившего главных богов и людей, либо самого Отца), основателя и покровителя города Угарит. Позднее, в мифе «Дворец для Балу», Угару уже представлен как «рядовой» бог: в качестве посланца Силача Балу к Анат он преклонился пред ногами богини и простерся ниц. Существует мнение, что наименование «Угарит» – имя богини плодородия, и, следовательно, оно – один из протоханаанейских эпитетов богини Анат, великой матери.

В Ханаане богине Анат поклонялись повсеместно; ей посвящали деревья; много городов носило ее имя: Анат и Карт-Анат; Та-Анат (Фаанаф) – Земля Анат, егип.-хан.; Бет-Анат в Иудее и в коленах Нефалимовом и Бениаминовом; в городе Анатод родился пророк Иеремия.
В израильско-иудейском доиудаистическом обществе весьма почитали Анат. Так, мать Самегара (Шемагар – «Имя-гора»), героя Древнего Израиля, носила имя богини: «Самегар, сын Анатов… шестьсот человек филистимлян победил». По традиции и сегодня в Израиле даются женские имена «Анат».

Интересно, что в Элефантине, городе на острове в среднем течении Нила, обосновалась в VIII-VII вв. до н.э. еврейская военизированная колония, просуществовавшая, предположительно, до 405 года до н.э. Из архивных документов этого поселения, относящихся к V в. до н.э., выясняется, что у колонистов был храм, где они поклонялись Господу Богу (под именем Йаhу). Они, в частности, почитали и богиню Анат, которая в доиудаистическом пантеоне древних евреев считалась супругой Господа (видимо, по той причине, что ранее Анат в представлениях хаабири считалась супругой Адду (Аддада), Баал-Хаддада – Сета (Сетха), их главного Бога в гиксосский и постгиксосский период и перед эпохой становления библейского монотеизма, с которым в то время отождествлялся Йаhу).

Любопытный нюанс – «военизированная». Но почему она была военизированная?.. Хорошо ложится на версию Хэнкока о временном пристанище Ковчега Завета.

Согласно теогонии Санхунйатона-Филона и Угаритской мифологии Балу (Баал-Цафон, Баал-Хаддад) – сын бога Дагона, брата Эла (Илу), которые, очевидно, такие же братья, как Шамемрум и Усой (Хусар), главы пантеонов богов завоевателей-семитов и покоренного автохтонного населения Ханаана. В «Финикийской истории» рассказано, что Эл «царствовал в стране» (Ханаане) и там «имел сына от туземной нимфы». Следовательно, бог Эл (Илу) для этой страны – не автохтонное божество.

Жил в другом регионе?.. А где?..

Санхунйатон повествует о войнах между богами завоевателей и коренного населения: между Баал-Шамемом (Ураном, владыкой неба) и Понтом («морем» – греч.), протоханаанейским богом моря (вероятно, Ситоном (Дагоном), который считался в его городе братом Посейдона). Показательно, что протоханаанеянин Балу – «(аморейского бога) Йаму (с которым Илу даже вступает в сговор против «недостойного» Балу) давний невольник, строптивый раб (не смирившийся абориген) и неверный (бог иной веры, иного народа)», (Миф «Балу и Анат»). С Йаму воевал (потерпел поражение, был убит, но воскрешен Цидом (Дагоном)) и бог Демарунт, сын наложницы, беременной захваченной в плен и отданной Дагону. Согласно «Финикийской истории», в начале времен (на первом этапе завоевания) Эл, как предполагается, даже отрубил голову «строптивой» – своей «порочной дочери» (местной Великой богине).

что-то тут не так с этими смертями и воскресениями…

Символичны имена, данные протоханаанеями неким аморейским «богам пустыни», противостоящим Балу: «Разрушающие» и «Прожорливые». Лишь древние ханаанские божества Анат, Хусар и Шапаш (богиня Солнца) солидарны с богом Балу и поддерживают его в сопротивлении «недоброжелательности» Эла, а также помогают ему в войнах с Муту и Йаму, богами амореев-завоевателей.

Характерно, что найденные Клодом Шеффером в Угарите храмы Балу (конец третьего-начало второго тыс. до н.э.) и Дагона, отца Балу, были построены по одинаковому плану (трехчастная планировка) – собственно храм, примыкающий к нему вестибюль, и перед ним большой двор, обнесенный мощной стеной. Храмы прямоугольной формы, ориентированные по оси север-юг, содержали внешнее и внутреннее святилища. На открытом дворе находился алтарь (2,2х2 м), где и совершались принародные богослужения. К входу во двор (с восточной стороны) вела особая «дорога процессий». Храмы Балу (40х20 м) и Дагона (меньшего размера), видимо, наиболее почитаемых богов Угарита, находились на самой вершине городского холма, причем, храм бога-отца располагался значительно выше, чем храм бога-сына (в ту пору еще не царя богов).

С эллинистическим Асклепием отождествлялся ханаанейский бог-целитель Эшмун «называемый финикийцами Эшмуном за жизненную теплоту». Считается, что наименование «Э-ш(е)м-ун» – производное от «шем» – «имя», апеллятив, заменяющий запретное имя бога. Однако, возможна и другая этимология имени: наименование бога, прочитанное (вокализованное), как «Э-ш(е)мен» – «(Это) елей, масло, (исцеляющий, возвращающий «жизненную теплоту») бальзам», более отвечает надеждам и чаяниям ханаанеев, возлагаемым на способности этого бога (исцеление не только от болезней, но и от смерти). Эшмун, как и Асклепий в начале своей божьей деятельности, был наделен властью исцелять мертвых. Позднее Эшмун излечивал «дыхательную душу» умершего от всех страданий и сопровождал ее (на магической ладье) на небеса, в царство богов.
Обычно символом Эшмуна считалось изображение змеи на шесте. Эшмун – хтонический бог (ипостась бога-отца), в мистериях в его честь использовался некий мистический огонь (очищения). Отец бога Эшмуна – Цадик («Праведник», хан.), предположительно, являлся судьей в Шеоле (по другой версии Эшмун – сын Рашапы). В I тыс. до н.э. Эшмун, умирающий и воскресающий бог, считался покровителем Сидона и почитался в Тире (в перечне богов договора Ассирии с Тиром Эшмун стоит на пятом месте, после Мелькарта). Дамаский сообщает, что о боге Эшмуне существовал миф, подобный мифу об Адонисе.

Ветхозаветные евреи «курили фимиам» и таким божествам, как Гад (ханаанейский эквивалент шумерского бога Энки) и Мена (Мени) (Ис.65.11). Божество Мени, Мен(и)а («часть»), также связывалось с судьбой. В «Финикийской истории», дошедшей до нас в греческом переводе, «Мена, Мениа» – это «Геймармена» («участь, судьба»), которая может соответствовать аккадской «шимту» («участь, судьба, индивидуальная доля»), и также персонифицирована (как «Намтар»).

Степень популярности, значимости, божества в определенный исторический период отчетливо выявляется из межгосударственных документов той поры. В первой четверти I тыс. до н.э. ранжирование финикийских богов обстояло следующим образом: «Да уничтожит Баал-Шамем и Эл, создатель земли, и Шемеш вечный, и все поколение сынов Эла» (720 г. до н.э., финикийско-хеттская иероглифическая билингва из Кара-Тепе). В договоре тирийцев с Ассархаддоном (667 г. до н.э.) приведен следующий порядок перечисления богов: Баал-Ша- мем, Баал-Мелех (Эл), Баал-Цафон (Балу), Мелькарт, владыка Тира, и Эшмун.

Религиозное мировоззрение Древнего Мира считало землю любого рода неотъемлемой собственностью ее божества, милостиво дозволяющего людям пользоваться ею: «ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев.25.23). Считалось, что каждое божество владело только своей территорией, своей землей. Имена богов Ханаана даже содержали наименования принадлежащих им местностей: Баал-Леван, Баал-Кармель, Баал-Пеор (хозяин Пеора); и города назывались их именами: Иерихон, Анатот, Иерусалим («Шаллиму» – бог вечерней зари). Некто Нееман Сирийский, дабы иметь возможность поклоняться Богу израильтян в Дамаске, специально привозит (на двух лошаках) в свой город израильскую землю (4Цар.5.17).
Локальные божества, покровительствуя своим землям, оберегали их от всяческих бед и напастей, давали оракулы и предвещания; но могли и создать массу неприятностей неугодным им обитателям (неурожай, засуха, мор и т.д.). В Книге Ионы повествуется о том, как хаибри Иона, полагая, что на территориях иных племен и народов своя «божья» власть, собирается бежать от Господа из земли Израиля в город Тартиш (в Испании). Древние египтяне, пребывая в чужой местности (например, на Синайском полуострове), всегда обращались к ее богам за покровительством и помощью в делах. Даже, если земля отчуждалась у прежних владельцев мирными средствами (например, изъятие и продажа за долги), то этот акт всегда сопровождался магическими действиями, символизировавшими отделение (отрыв) человека от своей земли и расставание с ее божеством.
Необходимость почитания чужих богов и святынь на землях, захваченных силой оружия, прекрасно выражена Эсхилом в «Орестее»: «Да, коль богов поверженного города, и храмы, и святыни пожелают чтить, победа их не станет поражением». То, что происходит в противном случае, описано в Ветхом Завете (4Цар.17.26): «И донесли царю Ассирийскому, и сказали: народы, которые ты переселил и поселил в горах Самарийских, не знают (или не хотят знать) закона Бога той земли, и за то Он посылает на них львов, и вот, они умерщвляют их». Прошли годы, и самаритяне, чтобы не гневить своих и чужих богов, и «Господа они чтили и богам своим они служили по обычаю народов, из которых выселили их» (4Цар.17.33).
Удалить, изгнать местных богов было совершенно немыслимо, оставалось лишь угождать и ублажать их, дабы не причиняли вреда и не мешали спокойно жить. Необходимо было «кадить» им в облюбованных этими божествами местах: на высотах, в камнях и деревьях, в храмах – идти к ним с молитвой, дарами и жертвоприношениями. «И станет народ сей ходить вслед… богов той земли, в которую он вступает» (Втор. 33.13). И, тем не менее, пламенные пророки Древнего Израиля, денно и нощно «глаголом жгущие сердца людей», а также коhены и левиты, со времен Моисея энергично и последовательно боролись с языческим культом богов «отцов Авраама» и ханаанских ваалов, столь милым и близким сердцу каждого ветхозаветного еврея вплоть до эпохи вавилонского пленения.

В этом, во-первых, кроется причина веротерпимости древних – боги разделили землю, и не людям этот раздел изменять. А во-вторых, кардинальное отличие религии Яхве – захват территорий, принадлежащих другим богам; передел жертвоприношений в свою пользу руками людей.

В Ветхом Завете упоминаются предания о неком древнейшем народе (Быт. 15.20), когда-то жившем на земле Ханаана, – рефаимах (рапаитах), – «народе великом, многочисленном и высоком», людях огромной физической силы. В апокрифических сказаниях (Книга Еноха. 7.2-3) рефаимы отождествлены с исполинами, «рожденными смертными женщинами от падших ангелов», – «нефилим», сынами «Анаки» (Неба-Ан и Земли-Ки, шум.). Народ этот, якобы, был покорен и истреблен потомками Лота (Втор.2.9-21), моавитянами (которыми рефаимы были названы как «эмим») и аммонитянами (как «замзумим»). Последний из царей-рапаитов (Втор.3.11-13), Ог Васанский, правитель Васана, Астарота и Едрея (в его царство входила также и гора Галаад с городами), был «поражен и изгнан» самим Моисеем (И.Нав. 13.12). Согласно Книге Баруха (3.26-8), рефаимы погибли «от неразумия своего», перебив друг друга. Танах также сообщает, что легендарные великаны «рефаим» имели потомков среди ассимилировавшихся филистимлян еще и во времена царя Давида (Голиаф, Иесвий, Сафут).

В одном из священных обрядовых текстов говорится, что рапаиты (рапеум, рефаум), вместе с народным собранием, участвовали в неком ритуальном жертвоприношении, причем, настолько важном, что к участию в нем призывались и «рапаиты прежние», умершие (т.е. считалось, что их тени, души, появлялись на земле по собственной инициативе). Рапаиты принимали участие вместе с богами и в каких-то сакральных работах, а также в совместных трапезах в доме верховного бога Илу.