В широком смысле слова арики – это знатные и благородные островитяне, потомки тех, кто вел свою генеалогию от богов, а также их дети и все, кто состоял в родстве с верховным вождем острова. Помимо них к знатным рапануйцам относились те, кто принадлежал к привилегированной мата миру и вел свою родословную от вождя Хоту Матуа. Все они были пронизаны сакральной силой – мана, отсюда их особая роль в обществе.

Большими привилегиями и авторитетом пользовались в социуме знатоки иероглифического письма (маори кохау ронгоронго или тангата ронгоронго), строители домов (маори анга харе) и погребальных площадок (маори анга аху), резчики статуй (маори анга моаи). Ваятели, создававшие величественный пантеон острова были освобождены от всякой другой работы – их землю обрабатывали рядовые общинники, которые к тому же ловили для них рыбу и лангустов, готовили им еду в земляной печи.

Зачем же пускаться в откровенные фантазии и высасывать все из пальца?.. Ведь на момент появления европейцев здесь никаких статуй уже не изготавливалось.

Для рапануйского общества был характерен институт жрецов (арики пака). Некогда исполнители религиозных обрядов и искусные мастера составляли, видимо, одну привилегированную касту, которая впоследствии распалась на две группы – собственно жрецов и мастеров. Жрецы были ближайшими родственниками верховного вождя и входили вместе с ним в одну мата – миру.

Главной функцией арики пака было вызывание дождя во время засухи. Второй обязанностью арики пака было плетение маро (мару) – веревочек из белых перьев, которые привязывались к палкам и втыкались на плантациях ямса. Такие жезлы должны были способствовать хорошему урожаю. В функции жреца входило наносить изображение реи миро на дверь курятника, что способствовало яйценоскости кур и быстрому росту цыплят.

На острове Пасхи существовала еще одна групп жрецов – предсказатели-звездочеты (мааху), наблюдавшие за солнцем, луной и звездами, предостерегавшие людей от вредного влияния некоторых планет и созвездий – Марса (Матамеа), Пояса Ориона (Таутора), звезды Пау(?).

Помимо жрецов на острове Пасхи имелись также прорицатели (туму иви атуа), колдуны (тахутаху, коромаки, тангата таку), занимавшиеся как белой, так и черной магией. Среди колдунов были и мужчины и женщины. Некоторые из них были ясновидящими и медиумами-посредниками между богами и людьми. Считалось, что сам верховный бог Макемаке говорит их устами и требует жертвоприношений в виде батата, птиц и даже человеческих жертв.

Другие туму иви атуа указывали хорошие места для лова рыбы, черепах, морских животных, обладали даром находить тайный склад (например, бананов или бататов), местонахождение которого скрывалось хозяевами, и вымогали часть спрятанного.

Особую группу служителей культа составляли многочисленные исполнители погребального ритуала тимо – заклинатели тимо ика, и те, кто готовил трупы к погребению – тимо рара ика, тимо кореха, тимо рара папаку. Их атрибутом было церемониальное весло рапа с темной контурной личиной хтонического божества Хиро.

Обилие местной терминологии угнетает. Оно показывает, что исследователи не столь уж и глубоко разобрались в смысловом содержании этих терминов.

Верховный вождь обладал, благодаря своему происхождению и высокому статусу, сильной маной, которая оказывала продуцирующее воздействие на живую и даже неживую природу. Верховные вожди могли, видимо, исполнять и функции жрецов; недаром в генеалогиях, среди имен вождей приводятся и титулы верховных жрецов рапануйцев [Barthel 1959]. Именно поэтому верховный вождь принимал участие в проведении различных празднеств и обрядов освящения полей, домов, лодок.

Только с разрешения верховного вождя рапануйцы начинали сбор урожая, он освящал новую ладью, принимал первый улов. Закончив постройку дома с каменным фундаментом харе паенга, хозяева приглашали верховного вождя и жреца на первую трапезу, после чего могли сами поселиться в доме.

Всех детей-двойняшек родители представляли арики хенуа, потомку бога Тангароа, брата близнеца бога грома Ронго; вождь давал им «королевское» имя, которое должно было принести им счастье. Верховный вождь осматривал новую татуировку у юношей, отмечал красивую, и вместе с приближенными смеялся над теми, чья татуировка была неудачной.

Бог грома (т.е. грозы) – Тешуб, он же Баал…

Верховный вождь Нгаара был знатоком иероглифиче­ско­го письма, которое, возможно, именно при нем достигло своего расцвета и покровителем тангата ронгоронго. В Анакене, вблизи главного аху острова он ежегодно собирал ученых маори, исполнявших тексты с дощечек кохау ронгоронго.

Символом власти вер­ховного вождя был деревянный жезл уа с янусовидной личиной, други­ми знаками его отличия являлись нагрудные украшения реи миро в фор­ме полумесяца, вырезанные из дерева или китовой кости, а также резные тахонга в форме кокосового ореха.

Прямо эдакий рапануский Моисей…

В период весеннего равноденствия проходил праздник Нового года, связанный с восходом Плеяд…

Созвездие Плеяд (Матарики – «Маленькие глаза») было известно протополинезийцам еще в глубокой древности. Их восход у многих древних народов Юго-Восточной Азии ассоциировался с началом весны и праздником Нового года (4000 лет назад с Плеядами совпадала точка весеннего равноденствия). В результате прецессии земной оси точка весеннего равноденствия сместилась в созвездие Рыб, и теперь Солнце в Тельце бывает не в марте, а мае – начале июня, но рапануйцы, как и все полинезийцы, по-прежнему связывают начало нового года с Плеядами, восходящими в мае-июне, а не с весенним равноденствием и поэтому празднуют Новый год не весной, а в дни летнего солнцестояния, т.е. в начале астральной зимы.

Семейные праздники (коро) устраивались по случаю какого-либо события или в честь одного из членов семьи и отмечались песнопениями сакрального характера, угощением для гостей и перераспределением даров, принесенных участниками. Проводились они в определенные дни лунного месяца, а также в соответствии с восходом или кульминацией тех или иных звезд.

Каких именно?.. И кто это вообще определил?.. Или опять просто высосано из пальца?..

Во время приготовления еды рапануйцы, уже в период христианизации, не резали животных – коз, собак, а закапывали их головы в землю. Когда животное погибало от удушья, его опаливали и, без дальнейшей обработки, клали в земляную печь вместе с бататами; курам свертывали шеи. [Eyraud 1866, 127]. Обычай этот был связан, как и на других островах Полинезии, с представлениями о том, что кровь является вместилищем сакральных сил и качеств, необходимых для существования человека и богов. Место, на котором была пролита кровь, становилось табу.

Согласно рапануйской традиции в аху Акаханга, самой известной на острове, захоронены останки легендарного первооткрывателя острова Хоту Матуа [Lavachery 1939 I, 243].

Многие погребения, исследованные учеными, содержали лишь один костяк, но имелись и коллективные гробницы, как например, в аху около холма Ваи-Таракаи-Уа. Ниши в районе Овахи заполняло, по свидетельству А. Метро [Metraux 1940, 116] невообразимое количество костей. Отдельные семьи выбирали для себя определенные места погребений и пользовались ими в течение долгого времени.

Если некуда было поместить очередного покойника, кости постепенно убирали, оставляя лишь черепа – самые священные реликвии, вместилища маны человека. В. Гейзелер находил ниши, содержащие исключительно одни черепа – мужские, женские, детские [Geiseler 1883, 30]. После смерти вождей их головы (и черепа) становились предметом особого почитания, их хранили как самую ценную реликвию, используя в ритуальных целях.

Многие обряды, исполнявшиеся сразу же после смерти человека, были направлены на то, чтобы помочь душе в переходе в мир иной, не дать ей ос­таться на земле и превратиться в злого демона. Такую же цель преследова­ли и праздники, проходившие после похорон.

Брат или кузен умершего го­товили для сына покойного земляную печь уму ки те такапу о коро. Вдова тоже делала специальную печь с помощью своих родителей и родственни­ков. Еду для празднества преподносили старшему сыну, который передавал ее брату своего отца или его сестре. Ни сыну, ни дочери покойного нельзя было прикасаться к еде – ее всю отдавали матери и ее семье. В тот же день родственники готовили еще одну земляную печь уму тапаку для детей умершего. Сироты делали себе такую печь сами. Для всех присутствовавших на похоронах делали печь уму папаку, из которой не могли есть близкие родственники.

Во время похорон рапануйцы исполняли ритуальные пляски, сопровождая их заунывными песнопениями-причитаниями, в которых вспоминали деяния умершего. [Englert 1948, 179—180; Metraux 1940, 116].

Вскоре после похорон родственники делали из тапы маленькие плетеные фигурки, своеобразную параллель мумиям, которые составляли некогда необходимый атрибут деификации на многих островах Полинезии. (На острове Пасхи мумификация не удавалась из-за холодного и сырого климата. Но способ подготовки тела к окончательному погребению (высушивание) заключал, видимо, воспоминания об известном когда-то предкам рапануйцев процессе мумификации.)

Спустя несколько дней, недель или даже лет устраивали своеобразные поминки по умершему – паина, для которых плели из веток и тростника большую (3 м и более в высоту) церемониальную фигуру, называемую также паина. Название это связано с полинезийской морфемой paki, pa’i – «завертывать, завязывать, одежда». Фигуры были конической формы, полые внутри и покрыты сверху белой тапой, ни рук ни ног они не имели. Макушка была увенчана диадемой из перьев или даже крыльев фрегата.

Фигура была своего рода трибуной, в нее залезал родственник покойного, чтобы обратиться к собравшимся со словами благодарности. Прутья основы были достаточно крепким и выдерживали вес человека. Пиршество на празднике паина было обильным, большую часть еды составляли куры, цыплята и мясные крысы, которых отлавливали в курятниках харе моа.

Мастерить новую паина к каждому поминальному празднику было необязательно, фигура, изготовленная в одном месте, могла служить и соседям – ее просто переносили туда, где должен был состояться поминальный праздник. Это свидетельствует несомненно о том, что фигура паина была не олицетворением кон­кретного покойника, а символом праздника поминовения вообще.

Празд­ник паина устраивали возле аху, где был погребен покойный – еще в на­ча­ле нашего века можно было видеть около них следы ям, в которых когда-то сто­яли такие идолы. Фигуру укрепляли четырьмя веревками, одна из ко­то­рых проходила через аху.

И ни о каком-либо созданий статуй речи не идет. И даже о подобной роли у уже существующих статуй. Хотя статуи могли бы также использоваться в качестве необходимого символа. А если бы они представляли собой умерших предков (вождей), то тем более не только могли бы, а и должны были использоваться в подобном качестве!.. А вот статуи, изображавшие «чужаков», как раз были непригодны для обряда.

Паина устраивали вскоре после зимнего солнцестояния при определенном положении звезд Пояса Орио­на, в период созревания урожая и сбора первых плодов. Впос­лед­ствии паина утратил поминальные черты и стал веселым праздником, посвя­щен­ным сбору первых плодов и фруктов, и одновременно поминовения предков, от которых, согласно верованиям многих народов зависели возрождение природы и всеобщее благополучие.

Мифология и фольклора рапануйцев некогда были, несомненно, представлены общеполинезийскими циклами сказаний о богах и героях. Фольклорный материал показывает, что главные боги полинезийцев при­сут­ствовали в пантеоне острова пасхи, но под другими, локальными именами и прозвищами. То, что за рапануйскими божествами закрепились в качестве имен древние эпитеты, свидетельствует, скорее всего, об очень раннем отделении рапануйской мифологии и ее носителей от общеполинезийского ствола.

Верховный бог рапануйцев Макемаке, которому жители острова обязаны появлением культурных растений, изобилию морских птиц и промысловых рыб является аналогом общеполинезийского бога света и жизни, творческого начала природы Тане. На острове Пасхи за ним закрепился древний эпитет «макемаке» — «светлый, ясный». В качестве имени божества или как личное имя «макемаке» отмечено на Маркизских островах, Раивавае, Туамоту [Бирбах, Каин 1988б]. Атрибуты Макемаке в наше время в современной рапануйской церкви переносятся на Иисуса Христа.

С образом бога Тангароа на острове Пасхи связано несколько экзотерических версий легенд и мифов, о том, например, как Тангароа Меа («Тангароа Красный») в образе тюленя был пойман у берегов Рапа-Нуи и сварен в земляной печи. Под этим же именем Тангароа известен и на Маркизских островах. В традиции острова Пасхи Тангароа считался верховным богом-прародителем правящего клана, пока жрецы не выдвинули на его место более популярного и влиятельного бога Макемаке [Metraux 1940, 127; Englert 1948, 172].

Имя бога Ронго, брата Тангароа, покровителя земледелия, посылав­ше­го живительный дождь, зарегистрировано в одной из генеалогий вер­хов­ных вождей, которая возводит их к Ронгоронго, сыну Тангароа. В форме Оронго оно встречается в рапануйской топонимике и названиях ночей лунного месяца.

В легендах зафиксирован брат Тангароа Теко – Длинные ноги (персонификация дождя), а также Уоке (Увоке) бог-раз­ру­шитель, антипод Макемаке. Атрибутом обоих этих персонажей является палка-копалка (еще один земледельческий символ), с помощью которой Уоке поднимал и опускал землю, погружая ее в пучины океана, пока от нее не остался лишь маленький остров Рапа-Нуи.