… Знаки отражают характеристики, свойственные австронезийским языкам, изобилие омонимов и многозначность слов в глоссарии (впрочем весьма ограниченном), попеременно передающих то конкретные, то абстрактные понятия.

Второй оригинальный вклад: Ирина Федорова ввела существенное различие между чтением и интерпретацией знаков. Совсем в духе устных сообщений полинезийцев: нужно сначала прочитать текст, т.е. опознать, понять фонемы, передаваемые комбинациями знаков, произнести их. А затем следует интерпретация, когда звукам приписывают значение исходя из контекста. Развитая омонимия и «чехарда» конкретных и абстрактных значений, делает значение графем вне контекста весьма случайным и даже абсурдным.

Наконец, большая заслуга этой работы в том, что во внимание принимается весь существующий корпус, включая тексты и другие малоизвестные свидетельства. Ирина Федорова также смогла воспользоваться лучшей частью недавних исследований, показавших большую однородность корпуса, а также значительное отличие текста на жезле из Сантьяго и нескольких редких рядов графем, хорошо разграниченных достаточно современным статистическими методами.

…эта работа вышла из стен Музея Антропологии и этнографии (Санкт-Петербурга) Российской Академии наук, сотрудницей которого с давних пор является Ирина Федорова, защитившая две докторских диссертации (по фольклору острова Пасхи, а затем по его этнографии и культуре) и имеющая свыше 100 печатных работ, включая несколько книг, посвященных этнографии, фольклору, культуре, языку острова Пасхи, а также иероглифическому письму рапануйцев.

* * *

В 1997 г. группа молодых жителей острова вырубила из камня с соблюдени­ем канонов древнего ваяния огромную статую весом в 12 тонн. Она была выставлена в Париже перед зданием ЮНЕСКО, а затем перевезена в Португалию на открывавшуюся в 1998 г в Лиссабоне Всемирную выставку. Ансамбль рапануйских танцоров «Риу Хоко Рапа Нуи», возглавляемый Педро Атаном Паоа, в 1999 г. выступал в Австралии. Островитяне сделали 2 метровую деревянную статую моаи, которую они подарили Канберре и установили перед зданием чилийского посольства. Передвижная выставка рапануйского искусства, созданная группой «ПроЧили V Регион» в сотрудничестве с Художественной ассоциацией о. Пасхи в 1999 г. посетила Германию, Бельгию, Францию. Трехметровой высоты моаи выставляли в г. Тарасконе во Франции, другую статую подарили Музею народного искусства в Гамбурге, где в ноябре 1999 г. пройдет выставка предметов искусства о. Пасхи.

Историю появления на острове Пасхи первых жителей можно восстановить в какой-то мере только по фольклорным преданиям. В них довольно подробно рассказывается о том, как предки рапануйцев, жившие на легендарном острове Хива, следуя совету местного «оракула», вождя арики ити по имени Хау Мака, предсказавшего гибель их страны от навод­нения, отправились на поиски необитаемого, пригодного для жизни ос­трова, который уже успела посетить душа Хау Мака. Само название Хива означает для рапануйцев «внешний мир» [Routledge 1919, 268] и одновременно страну тьмы, обиталище душ предков и не может считаться названием настоящей прародины рапануйцев.

Полинезийцы издревле были отважными мореходами, чьи быстроход­ные ладьи задолго до Магеллана бороздили Тихий океан во всех направ­лениях. Ладьи самоанцев, тонганцев, таитян, гавайцев достигали в длину 60 и даже 90 футов, лодки жителей западных островов Туамоту и Мар­кизских — 50 футов. Большие длинные ладьи с балансиром были прис­пособлены для каботажных плаваний. В дальние плавания полинезийцы отправлялись на больших двойных ладьях-катамаранах, (иногда пло­тах), длиной 100-150 футов, соединенных палубой-настилом. Они отличались большой грузоподъемностью и могли вмещать 200-300 чело­век вместе с необходимыми для плавания припасами. Лодки имели вы­со­кие нос и корму, оснащались мачтой с непринтовым или латинским па­ру­сом из тонкой циновки, веслами-гребками и рулевым веслом, каменны­ми якорями и ковшами для вычерпывания воды.

Все части корпуса двой­ной лодки были очень легкими, и их можно было заполнить так, что они «погрузятся в воду до самой платформы, и при этом можно не опасаться, что ее зальет водой. Точно также невозможно их затопить ни при ка­ких обстоятельствах, пока они скреплены вместе. Поэтому эти каноэ при­меняют не только для перевозки груза — они пригодны для дальнего пла­вания» — писал капитан Дж. Кук.

В условиях Океа­нии лодки могли развивать скорость до 8 узлов и покрывать рассто­я­ние до 140 миль в день (в штиль команда шла на веслах). Расстояние от Таи­ти до Гавайских островов они преодолевали примерно за 16 дней, от Таити до Новой Зеландии за 17, от Нукухива до Гавайев за 13 дней [Hey­en 1962].

Морские странствия, «воль­ные» или «невольные» были основной чертой жизни полинезийцев разных островов. Лодки часто уносило штормом от родных мест, семьи и целые кланы отправлялись в океан, чтобы найти новый необитаемый ос­тров, на котором можно будет поселиться. Мотивы плаваний были в основ­ном экономические — торговля, поиск новых мест лова рыбы, черепах, сбора жемчуга, раковин. К миграциям вынуждали перенаселенность островов, стихийные бедствия (затопление земель, засухи, неурожаи), и поражения в междоусобных войнах.

Вождь Хоту Матуа отправил­ся на поиски незаселенного острова, потерпев поражение в междоусоб­ной борьбе (по другим версиям из-за того, что его родной остров Хи­ва стал погружаться в океан). Сначала он выслал семерых разведчиков, которые нашли остров Рапа-Нуи, увиденный во сне Хау Мака. Поддан­ные Хоту Матуа погрузили в две ладьи корзины с ямсом, бататами, клубнями таро, бананами. Они взяли черенки всех культурных растений своей земли, сахарный тростник, а также птиц, кур, свиней и даже калебасы с мухами, которые олицетворяли духов природы и символизировали благополучие народа. По­линезийцы имели высокоразвитое земледелие, они возделывали 27 ви­дов культурных растений, почти все из которых, кроме батата, имеют азиатское происхождение.

Норвежская экспедиция, работавшая на острове Пасхи под руководством Т. Хей­ер­дала в 1955-1956 гг., предложила для него весьма раннюю дату заселе­ния, полученную при помощи радиокарбонного анализа, – 386 ± 100 г. н.э. Новые радиокарбонные да­тировки 1968 г. подтвердили правильность даты около 400 г. н.э. [Ayres 1971].

1971 год – это не «новые», а чрезвычайно старые датировки (с учетом изменения самого метода).

Легенды острова сообщают, что на Рапа-Нуи одновременно или спус­тя какое то время после прибытия Хоту Мату, приплыла еще одна груп­па переселенце — их называли ханау еепе («аса тучных» или «линно­ухие» в отличие от потомков людей Хоту Матуа — ханау момоко («раса тонких») или «короткоухих». Спустя много лет после смерти Хоту Ма­туа, остров оказался поделен между его потомками и «длинноухими», имен­но последним фольклор приписывает возведение больших каменных статуй на платформах аху. Возможно, что «длинноухие» были осевши­ми на острове Пасхи ареоями, членами тайного союза Полинезии, ба­зи­ровавшегося на Таити и поклонявшимся воинственному богу Оро. Ха­нау еепе угнетали «короткоухих», которые наконец восстали и сбросили сво­их врагов в пылающий ров — «Ко те уму о те ханау еепе» — («Зем­ля­ную печь ханау еепе»). Лишь один из «длинноухих» был пощажен, не­ко­торые современные островитяне возводят к нему свои генеалогии.

Не многовато ли разных переселенцев для столь отдаленного неизвестного острова?.. И если уж принимать эту версию, то тогда нет никаких оснований отказываться и от предположения того, что и выходцы с Южной Америки тоже сюда добирались. Равно как и ту, что и до Хоту Мату на острове кто-то уже жил.

Т. Хейердал и археологи норвежской экспедиции делят историю ос­трова Пасхи на три периода: ранний – 400-1100 гг., средний — 1100-1680 гг. и поздний — 1680-1868 гг. Деление это базируется в основном на особенностях архитектурных изменений церемониальных платформ аху (их на острове около 2500), которые рассматриваются в качестве инди­каторов главных событий в культурной истории.

Во-первых, слабоватенькое основание – похоже, что за их датировку был выбран лишь доминирующий у историков принцип «чем хуже – тем древнее». А во-вторых, приводимое количество аху слишком велико и отличается от других источников. Судя по всему, в их число включены все каменные насыпи вне зависимости от того, стояли там когда-либо мои или нет (что подтверждается и следующим текстом). В таком случае туда же могли попасть и обычные груды камней, которые неизбежно получаются при расчистке полей для сельскохозяйственных посадок.

Аху первого периода пред­ставляли собой платформы-алтари хорошей кладки без захоронений внутри, статуй на них, видимо, не ставили. Они были обращены высокой передней стеной в сторону берега. Многие культовые сооружения первого периода ориентировались на точки восхода и захода солнца, равноден­ствия и солнцестояния, и принадлежали к той же культуре, что и ритуаль­ное поселение Оронго – центр церемоний связанных с культом верхов­ного бога Макемаке [Heyerdahl 1976, 164; Liller 1988, 1990]. К раннему периоду можно отнести две аху – в Винапу и Тахаи [Archaeology… 1961, Golson 1962; Ayres 1971].

Похоже, что в данном случае имеется что-то примитивное в Винапу, где как раз самая совершенная («инкская») кладка обработанных блоков!.. А насчет некоей «астрономической ориентации» еще можно поспорить…

Позднейшие раскопки показали, что начало среднего периода должно быть отнесено к XIV в. Более поздние дати­ровки были получены для аху Акиви, Винапу, Тепеу, а статуи датируются примерно 1350 г. [Esen-Baur 1983, 1989].

Аху среднего периода обращены в сторону внутренних районов ос­тро­ва. На них стояли монументальные каменные статуи (точнее бюсты), изоб­ражавшие вождей. Эти аху были местом вторичного захоронения — в их ниши складывали черепа и кости. Вершиной строительного мастерства жителей острова Пасхи является аху Винапу-I, прекрасной кладки, хо­рошей облицовки с ошлифованными плитами фасада и шестью каменными моаи, сооруженная около 1500 г.

В поздний период аху превратились в погребения. В особые ниши по­мещали останки покойников и засыпали их камнями. Завернутые в океа­нийскую лубяную материю – тапу останки клали также под камни раз­рушенных аху или под обломки упавших с них статуй. Установка статуй на аху прекратилась.

Принцип датировки очень похож на то, что используется для мегалитов Южной Америки – дескать, делали местные, достигшие самого пика перед приходом европейцев, но к самому момента их прихода почему-то «забывшие» совсем недавнее мастерство.

15-17 марта 1774 г. около острова Пасхи стояли на якоре корабли ан­­глийского мореплавателя Дж. Кука, который на берег не сходил, а сведе­­ния о Рапа-Нуи и его жителях получил от нескольких членов команды, на­­правленных на остров. У англичан создалось впечатление, что остров очень беден, а состояние островитян плачевно. Рапануйцы смогли предло­­жить им лишь немного ямса, батата, сахарного тростника и нескольких мел­ких кур. На членов экспедиции Ж.Ф. Лаперуза в 1786 г. остров произвел более благоприятное впечатление. П.А. де Лангль высадился на берег, осмотрел остров, посадил семена культурных рас­тений, привезенных из Европы, и оставил на острове домашних животных, которые вскоре были съедены рапануйцами.

Любопытно, каким видам родственен здесь сахарный тростник – полинезийским или южноамериканским?.. Многочисленные исследователи почему-то обходят стороной этот вопрос…

Под влиянием интереса миссионеров к древней культуре острова, рапануйцы стали стремиться к ее возрождению: восстановлению древних песнопений, плясок, церемоний, узоров татуировки, традиционной одежды, украшений и предметов искусства, которые они в большом количестве изготавливают для продажи туристам. Они сохраняют свой, хотя и сильно изменившийся за последние 10-15 лет, язык. С 1930-х гг. рапануцы пытаются также возродить древнее иероглифическое письмо, копируя его знаки в манускриптах и на предметах искусства, чему в большой степени способствует прекрасная библиотека книг, посвященных острову Пасхи, собранная миссионером С. Энглертом.

Так что крайне велика вероятность, что все местные «обычаи» и «традиции» (вместе с «древними преданиями») просто созданы не так давно на потребу публике. Спрос рождает предложение!..

Рапануйцы жили в пещерах, землянках, крытых листьями и в низких крытых тростником домах с каменным фундаментом. Так как пещеры и землянки были темными и сырыми, они служили лишь укрытием в непогоду и ночью, а большую часть времени аборигены проводили в работе под открытым небом, отдыхая на выложенной камнями площадке перед домом.

Дома с каменным фундаментом харе паенга имели вид перевернутой лодки и достигали значительной длины. По их периметру укладывали длинные обтесанные прямоугольные камни, в которых делали отверстия для вертикальных шестов. Шесты связывали веревками, к верхним перекрещивающимся концам привязывали палки, образовывавшие конек крыши, и сверху покрывали дом тремя слоями настила — тростником тоторо, листьями сахарного тростника и травой. Окон не было, низкое входное отверстие, куда можно было только вползать на животе, делило дом на две равные части. Внутренне убранство состояло из циновок, камней, которыми пользовались как подушками, корзин, калебас для воды.

Около домов днем паслись куры, на ночь их запирали в курятники харе моа, находившиеся поблизости.

Лодки вака в период открытия острова европейцами строили небольшие – от 10 до 20 футов в длину, сшивая их веревками из мелких пла­нок – т.к. дерева на острове давно уже было мало. Их конопатили черной землей и мхом. Нос и корма делались очень высокими, лодки имели выносной балансир.

Похоже на Титикака, Древний Египет и Эфиопию.

Девушек и юношей знатного происхождения содержали до наступления половой зрелости в уединении в пещерах, чтобы их кожа была белой. Это считалось красивым и подчеркивало их благородство.

Почему им так не нравился родной цвет?..

К концу XVIII в. население острова Пасхи делилось на 10-12 соседско-территориальных общин – мата, объединявших несколько больших семей, живших поблизости друг от друга и имевших самостоятельное хозяйство. У каждой мата была своя территория (и рапануйцы еще в середине ХХ в. помнили из какой мата они родом), нарушать границы которой представители других мата могли лишь с разрешения ее вождя, а право свободного передвижения по территории чужой мата имели лишь островитяне, связанные с ее членами родственными узами [Englert 1848, 54].

В каждой мата выделались три основные общественные группы: арики (вожди, знатные), хуруману (общинники) и кио (слуги и рабы). Имущественная дифференциации на острове в XIX в. была настолько сильной, что богатые и знатные должны были жениться только внутри своей группы.

Во главе мата стоял вождь – арики, который подчинялся верховному вождю острова. Титул арики был наследственным и передавался от отца к сыну, однако верховный вождь имел право отстранить или даже убить вождя какой-либо мата и поставить на его место другого, более угодного ему правителя. Во главе мата мог встать и сильный, влиятельный воин, одержавший верх над наследным вождем во время церемониальных весенних соревнований воинов-победителей или в одной из многочисленных стычек между мата. Фактически власть в мата принадлежала знатным арики.