В отличие от позднего искусства, в неолитическом характерно отсутствует воспевание мощи оружия, жестокости и грубой силы. Здесь нет ни “благородных воителей”, ни батальных сцен. Нет здесь и “доблестных завоевателей”, волокущих за собой закованных в цепи пленников, ни других свидетельств рабства. В неолитических обществах с культом Богини характерно отсутствуют и роскошные могилы “полководцев”. И – примечательное отличие от более поздних цивилизаций с мужским господством, как, например, в Египте, – нет никаких признаков могущественных правителей, которые забирают с собой в загробную жизнь менее могущественных соплеменников, приносимых им в жертву.

вот теперь, наконец, возникают параллели с Америкой, где смена богов привела к расцвету кровавых жертвоприношений…

Не находим мы, опять же в отличие от позднейших обществ, и больших складов оружия или любых других признаков интенсивного применения материальной техники и природных ресурсов для вооружения. Предположение о том, что это была миролюбивая эра, подтверждается еще одним важным фактом – отсутствием ‘военных укреплений. Они появляются со временем, очевидно, как защита от постоянных набегов воинственных кочевых племен с окраин…

“очевидно”??? вовсе не так уж это “очевидно”…

В искусстве неолита ни Богиня, ни ее сын-супруг не наделены эмблемами, которые мы привыкли связывать с силой, – мечами, копьями или молниями – символами земного властелина и/или божества, который завоевывает власть, убивая и калеча. Более того, в искусстве этого периода чудесным образом нет типов правитель-подданный, хозяин-слуга, характерных для позднейших обществ.
А вот зато находим мы здесь – в храмах и домах, в настенных росписях, в декоративных мотивах на вазах и в глиняной скульптуре богатое разнообразие природных символов. Связанные с культом Богини, они свидетельствуют о благоговейном страхе и трепете перед красотой и тайной жизни. Это и животворящие стихии – вода и солнце, например, геометрический орнамент в виде волнистой линии, так называемый меандр (символ текущей воды), вырезанный на алтаре в Венгрии в пятом тысячелетии до н.э. Это и гигантские каменные головы быков с огромными загнутыми рогами, изображенные на стенах храма Чатал-Хююка, терракотовые ежи из южной, Румынии, ритуальные вазы в виде самок животных из Болгарии, яйцеобразные каменные фигурки с рыбьими головами и культовые вазы в виде птиц.
Это змеи и бабочки (символ превращений), которые и в исторические времена все еще связывались с силой перерождения Богини, как на оттиске печати из Закроса (восточный Крит), изображающем Богиню с крыльями бабочки. Даже более поздний критский двойной топор, напоминающий мотыгу, был стилизацией бабочки. Как и змея, которая сбрасывает кожу и “рождается заново”, бабочка была одним из воплощений Богини и в то же время – символом ее возрождения. И везде – стенопись, статуи, ритуальные фигурки – изображения Богини. Мы находим ее в образах Девы, Прародительницы или Создательницы; она – Владычица вод, птиц и подземного мира, или просто божественная Мать, укачивающая на руках божественное Дитя.
Некоторые изображения удивительно реалистичны, как, например, скользящая змея на блюде, найденном на кладбище начала пятого тысячелетия до н.э. в Словакии. Другие настолько стилизованы, что выглядят абстрактнее самого модернистского нашего искусства. Такова большая стилизованная священная ваза или чаша в форме сидящей на троне Богини с идеограммами из Тиссы (юго-восточная Венгрия) или Богиня с колонноподобной головой и сложенными руками из Румынии (ок. 5000 г. до н. э.); или мраморная фигура Богини из Тель-Азмака (Болгария) со схематически изображенными руками и акцентированным лобковым треугольником (ок. 6000 г. до н.э.). Третьи прекрасны, как например терракотовая консоль с женской грудью, напоминающая классическую греческую статую крылатой Ники. Четвертые, такие, как кресты, вырезанные на месте пупка или около грудей Богини, рождают вопросы о древнем значении некоторых наших собственных важнейших символов.
На многих лежит налет фантазии, сказочной и причудливой, вызывающий мысли о тайных ритуалах и давно забытых мифах. Например, скульптура из Винчи – женщина с лицом птицы и ребенок с лицом птицы, которого она держит в руках, покажутся нам участниками ритуального действа, разыгрывающими сюжет о Богине-птице и о ее божественном дитяти. Точно так же, терракотовая голова быка с человеческими глазами из Македонии (4000 г. до н. э.) кажется маской героя некоторых других ритуалов и мифов неолита.

женщина с лицом птицы… Как это пересекается с изображением наиболее древних богов Египта!!!

как все классно сочетается по датировке с периодом до эры Тельца!!! Тут прослеживаются и причины умолчания о предыдущих эрах в мифологии (Близнецов и Рака), если учесть крутое изменение истории в эру Тельца!!!

…тема единства всего в природе, воплощенная в образе Богини, пронизывает искусство неолита. Высшая сила, управляющая Вселенной, – здесь божественная Мать, дающая жизнь людям, питающая их материальной и духовной пищей и после смерти забирающая их обратно в свое космическое лоно. В Чатал-Хююке, к примеру, мы находим изображения беременной и рожающей Богини. Порой ее сопровождают могучие животные – леопарды и, чаще, быки. Символизируя единство всего живого, она сама иногда изображается как получеловек-полуживотное. Даже в своих темных, как говорят ученые, хтонических, или подземных, воплощениях Богиня предстает частью естественного порядка. Жизнь рождается от нее, к ней возвращается в смерти, чтобы снова родиться.

…в целом искусство неолита и даже более развитое минойское искусство утверждают, что главное назначение мистических сил, управляющих Вселенной, – не требовать послушания, не карать и разрушать, но скорее давать.

интересно, что эту же линию можно проследить у массы примитивных племен и в более позднее время…

Мы знаем, что искусство, особенно религиозное или мифологическое, отражает не только взгляды людей, но и их социальную организацию. Искусство, в центре которого стоит образ Богини и характерно отсутствуют сюжеты, связанные с мужским господством и военными действиями, отразило такой общественный порядок, где женщины, вначале как главы кланов и жрицы, а позднее и в других важных ролях, занимали центральное место и где мужчины и женщины работали вместе на равных ради общего блага. Если это искусство не прославляло гневных небожителей, потрясающих молниями, или правителей, вооруженных до зубов, или великих завоевателей, волочащих за собой скованных рабов, – уместно предположить, что таких образов просто не было прототипов в реальной жизни. И если центральным религиозным образом была женщина, дающая жизнь, а не мужчина, умирающий на кресте, как в наше время, – уместно предположить, что в обществе, как и в искусстве, господствовала жизнь, любовь к жизни – а не смерть и страх смерти.

много интересных мыслей, но много и натяжек… Скажем, господство одной богини вовсе не предопределяет господство женщин в социальной организации… Более того, есть важная натяжка другого плана: иерархия не очень-то сочетается с равенством труда и партнерством, поэтому вести речь о некоей ведущей роли женщины, значит, – противоречить собственному базовому положению… А культ богини может сводиться лишь к реальному господству богини-женщины, и все (а вовсе не отражать общественное устройство), ведь других-то доказательств этого вывода у автора, по сути, нет никаких…

Одним из наиболее интересных аспектов доисторического культа Богини является то, что религиозный историк Джозеф Кэмпбелл называет его “синкретизмом”. В целом это означает, что культ Богини был одновременно и политеистическим, и монотеистическим. Он был политеистическим в том смысле, что Богиня имела разные имена, разнообразны были и формы ее почитания. Но он также был монотеистическим в том смысле, что мы можем говорить о вере в Богиню точно так же, как мы говорим о вере в Бога как вездесущее бытие. Другими словами, в различных регионах символика и образность обрядов поклонения Богине в ее различных аспектах – матери, прародительницы, создательницы или девы – имеют поразительно много общего.

это вообще имеет смысл лишь в рамках традиционного подхода к религиозным обрядам как к чему-то оторванному от реальности (как к мифологии), – при отсутствии за образом богини реального лица…

Во многих древних легендах о сотворении мира, относящихся к различным частям света, мы находим Богиню-Мать как источник всего сущего. В Америке это Женщина в одежде из змеиной кожи – обстоятельство, любопытное еще и тем, что в Европе, в Азии и на Среднем Востоке змея – одно из ее воплощений. В древней Месопотамии ту же концепцию вселенной мы узнаем в образе суши как тела Богини-Матери, сохранившемся и в исторические, времена. В Шумере она богиня Намму, дающая жизнь земле и небесам, и ее имя запечатлено в клинописных текстах второго тысячелетия до н.э. в виде идеограммы моря (сейчас в Лувре).

предвзятость подхода автора сказывается в абсолютном игнорировании в той же мифологии участия богов-мужчин. Тем более, что упоминаемая мифология (за исключением, пожалуй, Америки) относится уже к более позднему периоду, когда доминирование богов-мужчин было явным…

Ассоциация женского начала с изначальными водами также является повсеместной темой. Например, в декоративной керамике Древней Европы символ воды, нередко в сочетании с символом яйца, – очень частый мотив. Здесь Великая Богиня, иногда в виде птицы или змеи, управляет живительной силой воды. И в Европе, и в Анатолии, мотивы дождя и материнского молока тесно переплетены, а ритуальные чаши и вазы – обычная принадлежность храмов. Ее образ связывают также с сосудами для воды, которые часто имеют антропоморфную форму. Как египетская богиня Нут она – текучее единство небесных первобытных вод. Позднее как критская Ариадна и греческая Афродита, она поднимется из моря.

а кто сказал, что чаша связана лишь с водой, а не с вином?..

Образы, традиционно связанные с Богиней, такие как бык, бычья голова или бычий рог, символизирующие силы природы, также перешли в классические, а затем и в христианские времена. Бык был основным образом “языческой” патриархальной мифологии. Позднее в христианской иконографии рогатое божество из символа мужской силы превратилось в символ зла или Сатаны. Но в неолите рога имели совсем иное значение. Изображения бычьих рогов были обнаружены и в жилищах и святилищах Чатал-Хююка, где они образовывали жертвенник под изображением Богини. Сам бык здесь обозначает высшую власть Богини. Это символ мужского начала, но и он, как все прочее, исходит из всерождающего божественного лона – что графически запечатлено в Чатал-Хююкском святилище, где Богиня рожает бычка.

сколько ассоциаций!!! В том числе и по хронологии, и по победителям в последующей войне богов…

…и в неолите-энеолите Древней Европы, и в минойско-микенском Бронзовом веке поклонение Великой Богине было важнейшей чертой жизни. В анатолийском поселении Чатал-Хююк культ Богини пронизывает все стороны бытия. Например, из 139 помещений, раскопанных в 1961-1963 гг., 40 служили святилищами. То же можно наблюдать в Европе, а позднее на острове Крит, где, как пишет М. Гимбутас, “святилища того или иного рода столь многочисленны, что можно предположить – не только каждый дворец, но и каждый частный дом использовался в подобных целях… При таком количестве алтарей, священных символов вроде бычьих рогов и двойного топора Кносский дворец должен был походить на храм. На каждом шагу колонны и символы напоминают о присутствии Великой Богини”.
Сказать, что люди, поклонявшиеся Богине, были религиозны, значило бы ничего не сказать, ибо тогда не было разделения на светское и священное. Как указывают историки религии, в доисторические, а во многом и в исторические времена религия была жизнью, а жизнь – религией.

ну?.. и где же завершающий логический шаг?..

…имеющиеся у нас археологические данные показывают, что допатриархальное общество было по всем современным меркам обществом равенства. Затем, хотя в этих обществах родство определялось по материнской линии, и женщины как жрицы и предводительницы клана играли ведущую роль во всех аспектах жизни, почти нет указаний на то, что положение мужчины в этой общественной системе было сколько-нибудь сопоставлено с угнетенным и подчиненным положением женщины в системе с мужским господством, которая пришла на смену матриархату.
Раскопки Чатал-Хююка, где археологи поставили своей задачей систематическую реконструкцию жизни города, позволили Меллаарту сделать вывод о том, что хотя различные размеры зданий, атрибуты захоронений предполагают некоторое социальное неравенство, “оно никогда не было вопиющим”. Дома по большей части имеют стандартную квадратную планировку и занимают площадь около 25 кв. м. Даже святилище в плане почти не отличаются от жилищ, не превосходя их и по размерам. Они в большом количестве разбросаны среди домов – еще одно свидетельство того, что общественное устройство, религия основывались на принципах общинности, а не централизации, иерархии.
Что касается отношений мужчин и женщин, то действительно, как отмечает Меллаарт, святое семейство в Чатал-Хююке представлено “в порядке важности: мать, дочь, сын и отец” и оно, возможно, отражало порядок в семьях горожан, которые, очевидно, были матрилинейными и матрилокальными. Верно и то, что в Чатал-Хююке и других неолитических обществах антропоморфные изображения Богини и юной Девы, зрелой Матери и старой Бабушки или Прародительницы, восходящие к изначальной Создательнице, являются, как позднее отметил греческий философ Пифагор, проекциями различных стадий жизни женщины. На матрилинейную и матрилокальную социальную организацию указывает и то, что в Чатал-Хююке женское ложе всегда располагалось одинаково – в восточной части жилища. Кровать мужчины не имеет постоянного места, к тому же она меньше. Все это свидетельствует о превосходстве женщины в религии и жизни, однако нет никаких указаний на вопиющее неравенство между женщинами и мужчинами. Нет и признаков угнетения, подавления мужчин.
В отличие от “мужских” религий нашего времени, когда за небольшим исключением только мужчины могли войти в религиозную иерархию, у древних были и жрицы, и жрецы. Например, Меллаарт отмечает, что в Чатал-Хююке обряды поклонения Богине совершали в основном жрицы, но участвовали и жрецы. Он сообщает, что в захоронениях в святилищах были найдены обсидиановые зеркальца и прекрасные костяные застежки-пряжки. Первые попадались только рядом с останками женщин, вторые – только рядом с мужчинами. Меллаарт заключил, что это были “атрибуты жриц и жрецов, чем можно было бы объяснить немногочисленность этих предметов и то, что они встречаются только в святилищах”.

так что оснований для заключений автора все меньше и меньше…

На то, что пожилые мужчины – наравне с пожилыми женщинами – пользовались в обществе почетом и уважением, указывают скульптуры, изображающие почтенных старцев – иногда в позах, напоминающих знаменитого роденовского “Мыслителя”. О том же свидетельствуют использование символов быка, бычьей головы или рогов в святилищах Анатолии, Малой Азии, Древней Европы, позднее в минойско-микенской культуре – символов мужского начала, так же, как кабаны и фаллосы, которые появляются в период позднего неолита, особенно в Европе.

только кто сказал, что фаллические символы появляются лишь позднее?..