После Аллувамны на хеттском троне сменилось несколько правителей, которых мы знаем лишь по имени; около 1460 года до нашей эры власть захватил Тудхалияс II, основавший новую династию. Он воевал в Сирии и Месопотамии и, кажется, успешно. Его сын Хаттусилис II потерял Кшщуватну, что было несомненным признаком упадка хеттского могущества. При Тудхалиясе III (примерно 1400-1385 годы до нашей эры) с северо-востока на Хеттское царство напали каскейцы с многочисленными союзниками, а с юга – царь Арцавы (с его перепиской мы встретились в первой главе), который расширил границы своих владений до города Туванува (Тиана). Во время этих войн был взят и уничтожен Хаттусас.
Но из пепла сожженного Хаттусаса восстал как феникс новый царь Суппилулиумас I, младший сын Тудхалияса III. Когда около 1385 года до нашей эры он сверг своего брата Арнувандаса II, на хеттский трон вместо слабовольного властителя вступил настоящий великий царь, соединявший в себе талант полководца с дальновидностью государственного деятеля и изворотливостью дипломата. Очевидно, он возглавил стихийное вооруженное сопротивление чужеземным завоевателям, которые сжигали хеттские города и деревни и угоняли свободных хеттов в рабство. Со вновь созданной армией он направился прямо в сердце царства Митанни; в ожесточенном сражении разбил войска митаннийского царя Тушратты и на трон посадил его сына Маттивазу, женив его на своей дочери и превратив в вассала. Подобным же образом он завладел и государством Хайяса (на северо-восточных границах) и его царю тоже дал в жены свою дочь. Так за 3100 лет до Наполеона он сажает своих братьев, зятьев и сыновей на троны, находящиеся в большем или меньшем отдалении от Хаттусаса, и, ловко сочетая силу оружия, свадьбы, угрозы и дары, создает империю, границы которой на юге проходили за Алеппо, а на востоке – у Каркемиша империю, окруженную кордоном царств-саттелитов…

На египетско-хеттской границе в Сирии происходили частые столкновения уже при фараоне Сети I (1308–1298 годы до нашей эры) и хеттском царе Мурсилисе II (1334–1306). Повод? Столкновение «интересов». Однако в решительную схватку вступили их сыновья – Рамсес II и Муваталлис. Известно, что кончилась она вничью.
Агрессором в данном случае был Рамсес II. «Чтобы положить конец хеттским захватам», он организовал самую могущественную армию, какую когда-либо создавал Египет (она состояла из четырех колонн, названных именами главных египетских богов – Амона, Ра, Птаха и Сета, и насчитывала 20 тысяч воинов), и после длительных приготовлений, в ходе которых в Финикии были созданы опорные морские базы и пункты снабжения, двинулся весной 1296 года до нашей эры против хеттов. Цель – крупнейшая хеттская крепость в Сирии Кадеш!
Муваталлис также не терял времени даром. Он основал военный союз царей и князей из Арцавы, Нагарины, Каркемиша, Халпы и Кадета, нанял солдат, пополнил собственную армию, и в распоряжении у него тоже оказалось 20 тысяч человек. Ядро этой армии составляли хеттские боевые колесницы – самый грозный род войск этого тысячелетия. По сравнению с египетскими они имели главным образом то преимущество, что на каждой колеснице был экипаж из трех человек: возница, лучник и щитоносец. У египтян экипаж колесницы состоял только из двух человек – лучник должен был защищаться сам. При этом хеттские колесницы были легче, подвижнее, а их возницы привыкли сражаться в составе крупных боевых соединений. Напротив, своей пехоте Муваталлис не слишком доверял: она была наскоро сформирована преимущественно из союзнических отрядов и недостаточно обучена.
Четыре армии Рамсеса двигались одна за другой по долине Оронта, и, когда в день исторической битвы они приближались к Кадету, впереди была колонна Амона (ее вел сам Рамсес); на расстоянии двух километров за нею шла колонна Ра, в семи километрах позади нее продвигалась колонна Птаха, а еще на расстоянии около десяти километров сверкали на солнце знамена бога Сета.
Не доходя до Кадеша, египетский авангард захватил несколько хеттских воинов, которые заявили, что они дезертиры, и проговорились, что хеттские войска в страхе перед могущественным неприятелем отступили далеко на север. Рамсес приказал разбить лагерь и созвал военный совет. Когда быки и кони были уже выпряжены, а воины готовились к отдыху, египетские военачальники обнаружили следы военного лагеря. Оказывается, они обосновались на том самом месте, которое совсем недавно оставили хетты. Дезертиры были подвергнуты новому допросу (мы до сих пор можем видеть на стенах Рамессеума, как их при этом били палками) и признались, что первоначальные их показания были лишь воинской хитростью. Рамсес тотчас послал гонцов к армии бога Ра, но они опоздали. Муваталлис обошел тем временем армию Амона, обрушился со своими боевыми колесницами на ничего не подозревавшую и не готовую к бою колонну Ра и одним страшным ударом полностью ее уничтожил.
Лишь несколько воинов спаслись от конских копыт и бежали вперед, к армии Амона. Но хеттские колесницы догнали их, перебили и вихрем ворвались с тыла в неукрепленный лагерь Амона. Если египетские источники говорят, что «воины бегали, как овцы», они явно говорят правду; хетты и убивали их, как овец. Только фараон оказал сопротивление врагу – по крайней мере по словам придворного историка и автора панегирика, в котором Рамсес Великий затмевает все подвиги древнего Гильгамеша и еще не родившегося Геракла.
Рамсес был всеми покинут и остался совершенно один. «Преступление моих солдат и воинов на колесницах, которые бросили меня, столь велико, что этого нельзя даже выразить словами. Но видите: Амон даровал мне победу, хотя не было рядом со мной сода и воинов на колесницах. Эта далекая страна лицезрела мою победу и мою силу, когда я был один, и никто из великих не последовал моему примеру, и ни единого возницы не было у меня под рукой». При этом «ничтожный царь страны Хатти» обратил против него отборные отряды своих воинов: «Было их всех вместе тысяча боевых колесниц, и все целились прямо в огонь» (то есть в голову Рамсеса, украшенную диадемой с изображением священного змея, извергающего из пасти пламя). «Но я ринулся на них! Я был как Монт и в мгновение ока дал почувствовать им силу своей руки. Я повергал и убивал их, где бы они ни были, и один кричал другому: «То не человек среди нас, то непобедимый Сет, в его членах – Ваал. То, что он делает, свыше сил человеческих!». Еще никто и никогда не одолевал сотен тысяч неприятелей сам, без пеших воинов и бойцов на колесницах!»
Гиперболизация, правда, входит в прямые обязанности придворного историка, но факт остается фактом: Рамсес (со своей личной стражей) пробился через ряды хеттов и направился к морю. Он потерял две армии, проиграл сражение – но сохранил свою жизнь.
То, что последовало далее, Рамсес объясняет единственно прямым вмешательством своего бога – и мы также не можем назвать это иначе, как deus ex machina. Рамсес столь стремительно спасался бегством, что не сумел вовремя свернуть и избежать встречи с большим отрядом пехоты, двигавшимся сомкнутыми рядами со стороны побережья. Он уже натянул тетиву своего царского лука, когда увидел, что войско это – египетское! То был гарнизон одного из египетских опорных пунктов на побережье, понятия не имевший о проигранной битве!
Рамсес принял над ним командование и на этот раз сам застал хеттов врасплох. Хеттские возницы к этому времени соскочили со своих колесниц и, как подобает победителям, собирали и делили добычу; им и мысли не приходило, что наголову разбитые египтяне могут так быстро оправиться от поражения. И на берегах Оронта завязалась новая битва, опять запахло кровью, и вновь послышался хрип умирающих. Между тем подоспела колонна Птаха. Муваталлис послал против нее 1000 боевых колесниц со свежими воинами, но, сосредоточенные на ограниченном пространстве, они утратили маневренность. Меньше было бы лучше. Египетские отряды понесли страшные потери, однако сдержали напор. Пехоту Муваталлис уже не ввел в битву (вероятно, он берег ее для защиты укреплений Кадета) и вечером действительно отошел за его стены. Рамсес воспользовался темнотой и… отступил.
Хотя битва эта никому не принесла победы, результат ее означал, что наступление египтян хетты отразили. Кто в таком случае победитель – нападающий или обороняющийся?
После битвы у Кадета Рамсес II отказался от своих планов сломить хеттское могущество, весьма охотно заключил с преемником Муваталлиса – Хаттусилисом III «договор о вечном мире и дружбе» и женился на его дочери.
Скрепленный таким способом договор обе стороны в самом деле выполняли…
«И были отряды хеттов, лучники и всадники страны Хатти смешаны с отрядами египетскими. Ели и пили рядом и не косились зло друг на друга. Мир и дружба была между ними, такую встретишь лишь меж египтянами».

На рубеже XIV и XIII веков опять опасно возросла мощь Ассирии, и равновесие сил, всегда воздействующее как фактор мира, было серьезно нарушено. Ассирийский царь Ададнирари I разгромил государство Митанни, с которым хетты поддерживали дружеские отношения, овладел Вавилоном и впервые со времен падения династии Хаммурапи объединил под одним скипетром всю Месопотамию. Теперь он был достаточно сильным, чтобы с надеждой на успех напасть на хеттов, а мечтал об этом он уже давно. Но договор о взаимопомощи, заключенный Хаттусилисом и Рамсесом, отбил у него всякую охоту к этому.
Опираясь на союз с Египтом, хеттские цари чувствовали себя в безопасности. Пожалуй, даже в слишком большой безопасности. Преемник Хаттусилиса – Тудхалияс IV (приблизительно 1260–1230 годы до нашей эры) даже демонстративно запретил своим вассалам торговать с Ассирией и предоставил военную помощь мятежникам против ассирийского владычества в Митанни и Вавилоне (к тому же еще на довольно жестких для повстанцев условиях). Но ассирийский царь Тукульти-Нинурта I, один из самых кровавых правителей этого самого кровавого государства древности, сравнял Вавилон с землей, уничтожил митаннийских мятежников и ликвидировал армию хеттских интервентов. 28 тысячами пленных хеттов похваляется он в одной из своих надписей. И хотя по обычаю восточных владык он преувеличивает, не подлежит сомнению, что для хеттского царя это был чувствительный удар. Тот был, однако, достаточно могущественным, чтобы такой удар выдержать.
Сын Тудхалияса – Арнувандас IV (приблизительно 1230–1200 годы до нашей эры) встретился с новыми противниками – на этот раз совершенно неожиданно на западе. Назывались они «аххиява». Были ли это и в самом деле первые ахейцы, то есть греки, на малоазиатской территории? И более того – те самые «ахейцы с красивыми голенями», что девять лет тщетно осаждали Трою и добывали себе провиант походами в соседние земли? Не исключено, но с уверенностью этого утверждать нельзя, хотя греческое проникновение в Малую Азию, поэтическим выражением которого явилась «Илиада» Гомера, начинается как раз в это время. Заодно с этими «ахейцами» выступил и царь Мад-дуватас, до тех пор один из самых верных вассалов великого хеттского царя. Арнувандас оставил нам об этом подробное сообщение на большой клинописной табличке, озаглавленной «Преступления Маддуватаса».

Войны на востоке и на западе значительно ослабляли Хеттскую империю, и царь ее все чаще обращается к египетской помощи (в том числе и финансовой). По косвенным упоминаниям в найденных письменных документах мы можем заключить, что, кроме того, империю ослабляли и внутренние мятежи «предводителей банд», то есть, вероятно, рабов. Несмотря на это, никто не подозревал, что, когда около 1200 года до нашей эры на хеттский трон вступил сын Арнувандаса – Суппилулиумас II, в его лице на престол взошел последний хеттский великий царь.
Трудно найти иное сравнение: подобно тому как молния, ударившая с ясного неба в столетний дуб, сжигает его дотла, так неожиданно и навечно была уничтожена Хеттская империя. С запада надвинулась высокая волна диких племен, которых мы называем «народами моря» (потому что так называли их египтяне – их этнический состав достоверно нам неизвестен), перевалила через Босфор и хлынула на восток и на юг. На юге более слабый ее напор был остановлен плотиной, возведенной Рамсесом III, и волну нашествия впитали пески Сирии, Финикии и Палестины. Зато на востоке она всей своей страшной силой обрушилась на Хеттское царство и смела его с лица земли вместе с друзьями и недругами.
Около 1190 года до нашей эры первый горящий факел упал на крыши Хаттусаса – и после тщетного сопротивления, о котором 29-й хеттский великий царь уже не имел времени оставить нам запись, империя, всего за 50 лет до этого достигшая вершины своего могущества, навсегда исчезла в пропасти истории.

Когда волны этого потопа спали, оказалось, что главными наследниками Хеттского царства на западе стали фригийцы (индоевропейцы), на юге – филистимляне, а на северо-востоке – фракийцы и мушки. Но вновь вынырнули на поверхность и мелкие хеттские государства, скрытые в глубоких долинах Тавра и затерявшиеся в далеких пограничных областях. Волна «народов моря» обошла эти государства или не достигла их.
Наиболее значительными центрами этих «государств-наследников», которые уже никогда не сумели объединиться под властью какого-либо хеттского правителя, были Хама и Алеппо в Северной Сирии, Мараш на Таврском нагорье и Каркемиш на Евфрате.
В Хаттусас хетты больше не вернулись, много позднее он стал центром одной из провинций Фригии. Той Фригии, главным городом которой был Гордион и которой правил царь Мидас («с ослиными ушами»: знаком его царского достоинства была не корона – она возникла много позднее из лаврового венца римских императоров, – а шапочка из кожи, стянутой с ослиной головы вместе с ушами; доказательства этого археологи нашли менее десяти лет назад… вместе с изображением легендарного «гордиева узла», прикрепленного к боевой колеснице Мидаса).
Эти мелкие хеттские государства продержались еще полтысячелетия. Большей частью они существовали благодаря вассальной зависимости от соседних и более дальних держав. Их правители оставили довольно много надписей (почти исключительно иероглифических), которые, однако, в большинстве своем еще не прочитаны и не опубликованы…

Последние царства и княжества «иероглифических» хеттов были лишены самостоятельности ассирийцами, которые большую часть их населения угнали в рабство, а всех остальных уничтожили. Ададнирари III, Ашшурнари V и Тиг-латпаласар III бахвалятся легкими победами над потомками некогда могущественных царей, и анналы их становятся похоронной книгой хеттов.
«Конец их политического существования, – устанавливает Бедржих Грозный на основе ассирийских источников, – может быть отнесен ко времени взятия Каркемиша, последней хеттской крепости, ассирийским царем Шаррукином (Саргоном II) в 717 году до нашей эры. В течение дальнейших столетий и последние «иероглифические» хетты принимают речь семито-арамейцев, проникающих в эти земли во второй половине II тысячелетия до нашей эры. Вскоре имя хеттов полностью и окончательно исчезает из мировой истории».

Первыми памятниками хеттской культуры, с которыми столкнулись те, кому принадлежит честь открытия государства хеттов, были статуи хеттских богов. Стройные ряды людей в высоких островерхих шапках, обнаруженные Тек-сье на стене скального храма в Язылыкая, были богами; человек в позе боксера, стороживший богазкёйские ворота, был богом; колоссальная статуя человека, сидящего на постаменте из двух львов, выкопанная в Каркемише, была статуей бога; женщина с зеркалом, найденная Хуманном в Зинджирли, – богиня; два воина, которые пытаются убить огромного змея на рельефе в Малатии, – тоже боги. Почти половина хеттских скульптур и рельефов, особенно периода великого царства, изображает богов и богинь – и то далеко не всех…
Хеттский пантеон, состав которого нам известен всего лишь примерно на 10 процентов, представляет собой пеструю смесь различных ассиро-вавилоно-шумерских, лувийских, хурритских и прежде всего хаттийских элементов; все это нужно присоединить к богам и культам, которые хетты принесли из своей прародины.

Одно из главных хеттских божеств (самого главного у них не было) – бог Грозы из города Хаттусас, от имени которого нам известно лишь окончание: -унас; его супруга была богиней Солнца, но имени ее мы вообще не знаем, ибо оно везде написано лишь идеографически; их сыновья – боги Грозы из городов Нерика и Циппаланда и бог плодородия Телепинус. Грозой ведали также бог Тесуб и его жена Хепа.
«Кстати, имя нашей праматери Евы, – замечает Грозный, – по-древнееврейски Хаввы, возникло, видимо, от имени этой хурритской богини Хепы, которое повторяется и в имени иерусалимского князя амарнской эпохи Абди-Хепа. Не случайно Ева, совратительница Адама, получила имя этой хурритской, несемитской богини».
Бог мужской силы – Инар (по-гречески «мужчина» – апёг), бог огня – Агнис (по-латыни «огонь» – ignis), бог ворот – Апулуна (прямой предшественник греческого Аполлона, который у Гомера был, кстати, защитником малоазиатских троянцев от европейских греков), богиня охоты – Рутас (изображавшаяся с оленем, как греческая Артемида, в которую она перевоплотилась).
Один из богов хеттского, индоевропейского происхождения – Яяс, «Путник», по мнению Грозного, высказанному, правда, с известными оговорками, превратился в древнеизраильского бога Ягве – христианского Господа.
Кроме того, у хеттов было несколько «бесспорно существовавших» богов моря, неба, облаков, гор, колодцев, ветров, хлебов, урожая вообще, и апостол Павел назвал бы их, так же как афинян, набожными, поскольку они почитали и неизвестного бога, и даже не одного. Многие из этих богов похожи на гермафродитов, как христианские ангелы (их точно так же и изображали: в длинных облачениях и с крыльями).
Из животных кроме льва большим уважением пользовался бык, святынями которого переполнено «Бычье нагорье», – оно и до сих пор называется в честь этого животного – Тавр (Taurus).
Помимо добрых богов хетты имели и злых, и, видимо, именно этим злым богам, которые могли им больше всего навредить, приносили – вполне логично – многочисленные жертвенные дары, дабы их, так сказать, «подкупить».

Ни одного из своих богов хетты – в отличие, например, от христиан – не считали всеведущим; о мудрости некоторых из них они были даже весьма невысокого мнения (эта божественная простоватость была чревата еще более роковыми последствиями, поскольку и такой бог в рамках своей компетенции оставался почти всемогущим). Если хетт хотел чего-нибудь от своего бога, он должен был ему сказать об этом, причем по возможности красиво и убедительно, что не мешало, впрочем, иному молящемуся выложить все напрямик, торговаться и даже осыпать бога упреками, которые у христиан относятся к числу смертных грехов. Это критическое отношение хеттов к богам породило молитвы, часто изумляющие нас содержанием и почти всегда формой, – подлинные образцы ораторского искусства и высокой поэзии. Особенно это относится к молитвам царей, которые одновременно – или даже в первую очередь – были и первосвященниками Хеттской империи.

«Хеттский бог Грозы, господин мой, и вы, боги, господа мои, это так: совершаются грехи!
И отец мой грешил и преступал повеления хеттского бога Грозы, господина моего. Я же ни в чем не грешен.
Это так: грех переходит с отца на сына. И на меня перешел грех отца.
И теперь хеттскому богу Грозы, господину моему, и богам, господам моим, я признаюсь: это так, совершались грехи.
А поелику я признал грех отца своего, да смилостивятся вновь хеттский бог Грозы, господин мой, и боги, господа мои!
Будьте благосклонны ко мне и прогоните чуму из страны Хатти!
Вы, боги, желающие отметить за смерть Тудхалияса: те, что убили Тудхалияса, уже понесли наказание за свое кровавое преступление. Страну же Хатти это кровавое преступление повергло в бедствие, так что и страна Хатти была наказана. Поскольку месть теперь обращена против меня, хочу и я со всей своей семьей принести покаянное жертвоприношение. И тем хочу вновь умилостивить богов, господ моих.
Будьте ко мне снова милостивы, о боги, господа мои!
Хочу вновь быть допущенным пред лицо ваше!
И поелику к вам обращаю свою молитву, выслушайте меня. Потому что не учинил Я зла никакого, а из тех, кто провинился тогда и содеял зло, ужо никого не осталось, все мертвы, и поелику дело отца моего перешло на меня, взгляните, о боги, господа мои, хочу принести вам дары за страну Хатти в знак примирения.
Прогоните печаль из сердца, избавьте душу мою от страха!»

Сила экспрессии и красочность образов подобных царских документов – даже если их писали не сами цари, а царские канцелярии – предполагают существование богатой поэтической среды. Ее границы и высочайшие достижения нам, однако, неизвестны.